Писатель Сергеев-Ценский как-то говорил: «…перечитывая Тургенева, я был удивлен, найдя в одном из его рассказов «желтые цветки цикория», между тем как цветки цикория голубые».
Конечно, Тургенев, вдоль и поперек исходивший орловские и калужские поля, не мог не видеть живого цикория и не знать его окраски. Называя цветок желтым, он явно ошибался. Но разве можно предположить, чтобы великий мастер слова, с филигранной точностью отделывающий каждую фразу, запамятовал, ошибся или допустил небрежность? Трудно предположить.
В чем же тогда дело?
Вот как написал Тургенев о цикории в «Трех портретах»: «Однажды, в самом начале весны, шел он по саду и тросточкой сбивал головки цикорий, этих глупеньких желтых цветков, которые в таком множестве первые появляются на едва зеленеющих лугах».
Цикорий не то что тросточкой, — палкой не собьешь. Бывает, в поле наедет на него телега, примнет к земле колесами, обмажет дегтем, а он — выпрямится, встряхнется на ветру и опять заголубеет под солнцем. И сад цикорию не место. И весною он не цветет.
Видно, у Тургенева речь идет не о привычном для нас цикории, а о каком-то ином растении с таким же названием.
