Ложный след?
Денисов помнил Ниду очаровательным курортным городком — двухэтажные дома с садами, замысловатой архитектуры коттеджики, всего одна большая улица, повторяющая извивы берега. На холме, нависающем над заливом, главная достопримечательность городка — деревянный домик Томаса Манна. Писатель жил тут давно, еще в двадцатые годы. Затем в домике помещалась гостиница. Но жители Ниды иначе его и не называли: ≪Дом нашего Томаса Манна≫.
Нида похорошела. Универмаг, столовая, почта, ресторан, автостанция — все это были новые постройки. Денисов с удовлетворением отметил, что они не нарушили ансамбль городка. Новые здания гармонировали с высокими лесистыми дюнами, со старыми строениями, словно так и задумано было издавна.
На автостанции Денисов не застал ни автослесаря, ни Марии. Ему указали где живет диспетчер.
Мария была дома, перешивала, укорачивала старое нарядное платье. Она повторила то. что уже говорила лейтенанту. Денисов убедился— большего от нее не добиться: Мария и вправду не присматривалась к пассажирам. Он спросил тогда, где найти автослесаря. Оказалось, что тот живет неподалеку.
Денисов направился к Владасу.
Владас рассказал о двух запомнившихся ему пассажирах, уехавших в Клайпеду. Денисов спросил об Элене Райбужас.
— О, Элене! — воскликнул Владас. — Это очень интересно… такая женщина, да? Мужа убили немцы, очень нехорошо убили, пытали, потом это… виселица, так? Потом она опять жениться, второго мужа тоже…
— Фашисты?
— Нет, наши кулаки. То есть да, фашисты, только свои… После войны.
— Здесь, в Ниде?
— Что вы, нет! Около Каунас. Элене сюда с двумя девочки. В колхоз, да? И живет здесь…
Элене Райбужас встретила гостей приветливо. Ей было около сорока, но, стройная и быстрая, она казалась моложе. Она и сейчас была красива.
Райбужас насторожилась, когда узнала, чего от нее хотят. По-русски она говорила хорошо.
— Я не сыщик и сыщикам не помогаю!
— Даже если сыщики разыскивают того, кто причинил вред вам самой?—Денисов говорил мягко и настойчиво. — Мы слышали, как подло поступили с вашим мужем. Неужели вы не помогали разоблачить его убийц?
Она ответила быстро и нервно:
— То были враги. Бешеные собаки! Бешеных собак надо убивать. И я не уехала сюда, пока всех убийц мужа не захватили.
— Мы тоже разыскиваем врагов, а не друзей.
— Это люди хорошие.
— Помогите нам установить — и мы скажем вам спасибо.
Она начала рассказывать, но без охоты. Да, вчера она ездила в Зеленоградск, чтобы продать овощей. А если хочешь поспеть к утреннему базару, надо вставать ночью. Она вышла до рассвета, шел дождь. Мешок был тяжелый, она остановилась отдохнуть. Двое незнакомых мужчин вышли из леса и заспешили к ней, она чуть не закричала — так ее напугали. Но высокий понес ее мешок, а другой, пониже, взял ее под руку, чтоб она в тумане не споткнулась, расспрашивал, кто она, сказал о себе, что живет в Калининграде с женой Полиной и дочкой Катей, сюда приехал порыбачить, но туман ему не нравится, и он с приятелем уезжает обратно. Он сказал, что его восхищает Нида, он обязательно приедет сюда зимой походить на лыжах в дюнах. Она назвала ему свой адрес, он обещал через недельку написать. Они ехали в автобусе до Зеленоградска, там отнесли ее мешок на базар, а сами ушли на вокзал.
— Фамилии их вы не спрашивали?
— Зачем? Не я поеду к ним, а они ко мне. Мою фамилию записали.
— Вы не можете описать внешность своих попутчиков?
Она повторила, что один выше, другой пониже. Родинку на щеке у того, кто пониже, она не заметила. Он широкоплеч, средних лет, волосы русые, глаза серые, очень добрые и смелые, — настоящий мужчина. Высокий — юноша, почти мальчик. Он сперва тоже разговаривал, потом замолчал и все время смотрел в окно автобуса. По дороге их останавливал патруль, проверял документы — все было в порядке.
Денисов обменялся взглядом с лейтенантом.
— Патруль сообщил, — сказал Денисов Элене, — что в вашем автобусе не было ни одного жителя Калининграда, все по документам — из Ниды. Значит, или ваш попутчик обманул вас, или документы у него фальшивые.
Лицо женщины снова стало замкнутым.
— Верно, в Ниде я их раньше не видела, но верю, что он сказал правду.
— Но как же тогда с паспортом, прописанным в Ниде?
— Я его паспорт не смотрела.
— У меня к вам просьба, товарищ Райбужас, — сказал Денисов после некоторого молчания.
— Вы поможете опознать ваших сегодняшних попутчиков, когда мы их задержим?
— Не собираюсь. — Голос женщины прозвучал враждебно.
— Почему?
— Они хорошие люди…
На улице Денисов тяжело вздохнул.
— Характерец, — сочувственно произнес лейтенант. — Во что поверила, в том, хоть кол на голове теши, не разубедить.
— Во всяком случае, теория Толбузина о двух влюбленных парах терпит крах. Незнакомцы повстречали Райбужас после того, как бросили автомашину. И никаких других женщин мы пока не обнаружили.
— Но женщина в ней сидела, об этом свидетельствует окурок.
— Вы не допускаете, что окурок подбросили нарочно, чтобы навести нас на ложный след?
Два подполковника
В Калининград Денисов возвратился поздно. В гостинице Дома офицеров ему отвели номер. Собственно, комната была на двоих, но администратор обещал больше никого не поселять.
Перед сном Денисов занес в блокнот события дня и некоторые мысли. Утром, в отведенном ему кабинете, он хотел вернуться к записям, но помешали звонки: эксперты сообщали о следах пальцев, обнаруженных в автомашине, на бутылках водки и на консервных коробках, о размерах ботинок, оставивших отпечатки на контрольной полосе. Все это было важно для следствия, но отсутствовало самое главное — нити, которые привели бы к нарушителям.
В середине дня, после обеда, выпал свободный часок. Денисов вынул блокнот. Он смотрел на записи и удивлялся. Одно противоречие наслаивалось на другое. Денисов недоумевал и раздражался: еще ни разу в своей многолетней работе он не сталкивался с таким необыкновенным случаем.
Он выдернул из блокнота лист, написал на нем: ≪Главные вопросы≫, подумал и крупными буквами вывел: ≪1. Дерзость≫.
Откинувшись на стуле, он барабанил пальцами, рассеянно глядел в окно. Нет, в его жизни попадались и более дерзкие нарушения границы. Но то было во время войны. А сейчас… Даже в разгар холодной войны вражеские разведчики не осмеливались действовать с такой наглостью.
Денисов вспомнил Бандуренко — того тоже удивляет дерзость этой вылазки. Чужое судно не только камуфлируется под нашего рыбака,— это бы еще куда ни шло, — оно надевает маску реально существующего советского траулера с хорошо известным капитаном. Кто-то — один или несколько — высаживается на косе и не скрывается в лесу — правда, скрыться так трудно,— а лезет на турбазу, где всего опаснее, где обязательно запомнят. Нет, они почти не скрываются, те двое,— угощают Слесаренко, мирно беседуют с Тигуновым, покоряют своей услужливостью Элене Райбужас… А кража машины? Вот уж чего нельзя не заметить! Если бы лейтенант Петров и не обнаружил угона ≪Победы≫, утром это раскрыл бы Слесаренко или сам Толбузин. Открытая дерзость, вызывающая уверенность в каждом поступке, — почему?
Денисов снова взял карандаш. Теперь первая запись выглядела так:
≪1. Дерзость. Преднамеренная≫.
Один вопрос тянул за собою другой. Шла цепная реакция вопросов: одна загадка порождала загадки новые, еще более темные, еще более сложные. Хорошо, преднамеренная дерзость. Но для чего? Конечно, нарушители не сомневались, что рано или поздно —и скорее рано, чем поздно, — их обнаружат. Дерзость и быстрота давали выигрыш во времени. Это так, но этого мало. Решительность действий, отважная демаскировка имеют и свои недостатки: они вызывают ответный прилив энергии, решительность и быстроту преследователей. Не учитывать этого нарушители не могли. Нет, они стремились не только к крохотному выигрышу во времени. Они преследовали цель покрупнее. И открытым появлением на турбазе и в Ниде они запутывали следы.
Денисов пододвинул листок. Первая строчка приобрела окончательный вид:
≪1. Дерзость. Преднамеренная. Демаскировка как своеобразная форма маскировки≫.
Да, но что они скрывали? Какие следы запутывали? Им надо было сбить с толку преследователей —это несомненно. Они не сомневались, что пограничники изучат их следы. Лейтенант Петров именно так и сделал —проверил глубину следа на контрольной полосе и нашел, что нарушителей было двое. Следовательно, они заранее были уверены, что их маскировка ≪под одного≫ не удастся. И они построили расчет на ≪ _ том, что обнаружат именно двоих. Маскировались тем, что давали себя раскрыть. Это был ход психологический. Лейтенант определил, что их было двое, —у него, естественно, душевное удовлетворение: ага, мерзавцы, хотели провести, да не на такого напали! В том-то и состоял их лукавый план, что преследователь раскроет элементарную хитрость, обрадуется, и на тонкую проницательность его уже не хватит.
И все следы, оставляемые ими впоследствии, должны были убедить преследователей: хитрости врага раскрыты полностью. Вы обнаружили, что нас не один, а двое? Нате, получайте всюду двоих: на турбазе у Слесаренко, под деревом с Тигуновым, в автобусе…
Отсюда вывод: нарушителей было не двое, а больше. Именно это они и маскировали. Денисов записал на листке из блокнота:
≪2. Нарушителей не двое, а больше — трое или четверо≫.
Кстати, об этом свидетельствует и грязь в автомашине. Как они ни были аккуратны, но ног своих убрать в карманы не смогли. Видимо, писатель прав —их было, всего вероятней, четверо. Да, две пары, но только без женщин, женщин искать не будем. Пробираться ночью по морскому дну в аквалангах —это пока занятие не для женщин… Двое высоких мужчин, двое пониже. Что до родинок, то и родинки —камуфляж. Их назначение —убедить преследователей, что нарушителей всего двое: оба низеньких нацепили по родинке, но неаккуратно, у одного она оказалась возле носа, у другого ближе к губе. Настоящего разведчика не пустят на операцию с такой очевидной приметой, как родинка на щеке. У разведчика неприметность —профессия. И если что-либо на его лице бросается в глаза каждому, то можно смело утверждать —липа!
На листке появилась новая запись:
≪3. Двое отвлекают преследование на себя. Третий или третий и четвертый проводят в тиши запланированную операцию≫.
Что за операция и где ее проводят? Начнем со второй половины —где? Вероятнее всего —в Калининградской области.
Нарушители не спешили скрыться. По крайней мере, не спешила отвлекающая группа,— назовем ее пока так. Для чего? Опять-таки для того, чтобы дезориентировать пограничников. С одной стороны, повести по своим следам, а с другой, если те догадаются о существовании основной группы, все их внимание нацелить на шоссе, железнодорожный вокзал, аэропорты. Создать видимость, что основная группа, сознательно жертвуя прикрывающей, пытается проникнуть внутрь страны.
Денисова не очень убедили эти свои размышления, однако интуиция, развитая опытом, подсказывала именно этот ход событий.
Четвертая строка на листке выглядела так:
≪4. Группа разведчиков намерена действовать на территории Калининградской области≫.
Как действовать? Это зависит от того, что за операция. Просто разведка? Разведка с диверсией? Что разведывать? Против чего диверсия? Какой объект привлекает их внимание? Рыбацкий флот? Вряд ли. Ни для кого не секрет, сколько нами добывается в океане селедки и какого она качества. Старые промышленные предприятия? Сомнительно: не станут ради давно известных объектов затевать такую сложную операцию. Другие цели? В области одно новое строительство, не гигант, не что-либо уникальное, но все же спецобъект —стройка. Бандуренко и Марьямов правы: разведчики попытаются проникнуть туда. Но не менее вероятно, что их привлекает и другое —порт. Говоров тоже прав: нужно и об этом подумать. Они снабжены документами сверхсрочно служащих —не для того ли, чтобы проникнуть в порт?
Денисов вписал в листок:
≪5. Усиленная охрана стройки. Основное внимание —порт≫.
Последний вопрос — как будут действовать разведчики? Если они разбились на две группы, отвлекающую и основную, то основная постарается некоторое время себя не проявлять. А отвлекающая будет действовать в местах, далеких от объекта, составляющего цель операции, и действовать будет с прежней дерзостью. Вести нас по горячему ложному следу, и непременно в сторону от основной цели.
На листке появилась последняя запись:
≪6. Отвлекающая группа должна в самое ближайшее время появиться в границе обзора».
Денисов вложил листок в блокнот и подошел к окну. Сегодня туман был гуще, чем вчера,— противоположная сторона узкой улицы проглядывалась с трудом.
В дверь постучали.
В комнате появился человек в форме морского подполковника.
—Здравствуйте, Михаил Владимирович, — сказал моряк и протянул руку.—Не узнаете?
—Не узнаю, —Денисов показал на стул. — Садитесь.
Гость был средних лет, невысок, широкоплеч, с открытым приятным лицом. Он сидел спокойно, говорил неторопливо, но за нарочитой сдержанностью угадывались и решительность, и живость.
—Антон Пахомович Ромейко, прошу любить и жаловать. И теперь не припомните?
—И теперь не припоминаю,—сказал Денисов, почувствовав раздражение.
Гость засмеялся. Глаза его лукаво вспыхнули.
—Память у людей! Ладно, еще припомните. Я здесь не для того, чтобы ворошить далекие воспоминания.
Сдержанности моряку хватило ненадолго, он беспокойно задвигался на стуле, энергичными жестами подкрепляя каждое слово.
—Простите, —нарочито сухо сказал Денисов, —я и сейчас не понимаю —чем могу служить?
—Не вы мне, а я вам буду служить. Ваш помощник по этому дохлому делу. Теперь понятно?
—По-прежнему —нет. Я не просил себе помощника.
Гость снова рассмеялся. Его словно бы радовало недоумение Денисова.
—Еще бы! Особенно помощника в том же звании… И без наших просьб начальство соображает, кого к кому. — Он протянул свернутый вчетверо лист. — Примчался в Калининград из отдела капитана первого ранга Симоняна. Тут, сами знаете, имеется наше хозяйство…
Денисов читал документы Ромейко без энтузиазма. Развязный морской подполковник вряд ли удовлетворится ролью исполнительного помощника. Такой будет совать нос во все, изображая контролера.
Он молча возвратил Ромейко его документы. Тот сказал:
—Итак, все в порядке? Тогда можете наваливать на меня задания, которые самому не хочется… Естественно, по порту: он нас всего больше беспокоит.
Денисов собирался уже раскрыть свой блокнот и ввести нежданно появившегося помощника в круг фактов и предположений, но его уязвило какое-то ерничество в тоне моряка. Оно могло быть терпимо в незначащем дружеском разговоре, но не сейчас…
Денисов помедлил и набрал номер Бандуренко. Начальник отряда откликнулся сразу.
—Виктор Михайлович, к нам приехал подполковник Ромейко. Да, ко мне в помощники. Ты в курсе дела? Ничего не знаешь? Проверь, пожалуйста… хорошо, подожду.
Он выразительно посмотрел на Ромейко.
—Понимаю и сочувствую, —насмешливо проговорил тот. —Здоровое недоверие в нашем ремесле —основа основ. Проверяй и перепроверяй. Ну, давай, давай!
—Не совсем, товарищ Ромейко. —Денисову хотелось вежливо показать моряку, что время переходить на ≪ты≫ не приспело. —Удостовериться, а не выказывать недоверие. Тут существенная разница, товарищ подполковник. Ромейко по-прежнему улыбался, но голос его стал серьезным.
—Что ж… Во всяком случае — поболтаем, пока… —он кивнул на телефон. —Итак, вы меня решительно не хотите вспомнить, Михаил Владимирович? Жаль. Пятнадцать лет назад вы теплее относились к лейтенанту Ромейко, шебутному Антону, как меня тогда называли на границе.
И только тут Денисов вспомнил юного моряка-лейтенанта, часто наведывавшегося на заставу, где служил Денисов. Тот ≪шебутной Антон≫ прослужил у них года два, а потом ушел на учебу, но память о нем долго сохранялась на границе. Антон был прирожденным моряком, он и отдыхать шел не на сушу, а опять-таки в море: на шлюпке.
С той далекой поры Ромейко неузнаваемо изменился. Плотный, уверенный в себе, он ничем не напоминал худенького, ершистого, мало дисциплинированного юнца.
Денисов вторично —и гораздо сердечней — пожал руку Ромейко.
— Рад повстречаться снова, Антон Пахомович!
Он нерешительно посмотрел на телефон. Ромейко засмеялся.
—Подождем, подождем. Проверка есть проверка.
Телефон зазвонил. Денисов взял трубку. Но это был Говоров, а не Бандуренко.
—В отделы кадров приходили наниматься многие, —сообщил Говоров. —Подозрителен пока только один. Просится на судоремонтный. Сам из Костромы, только что из армии, по говору — волгарь. Служил на Урале, сюда поманило, якобы, море. Военный билет и прочие документы в порядке.
Денисов посоветовал присмотреться внимательней. Когда разговор закончился, Ромейко кивнул на трубку.
—Пинкертоны наши? Уже ухватили кого за шкирку?
—Примеряются, —сказал Денисов. —Сличают со словесным портретом.
Опять зазвонил телефон. На этот раз говорил Бандуренко: В морском управлении подтвердили, что подполковник Ромейко, выполняя спецзадание, получил командировку в Калининград.
Что ж, ничего не поделаешь…
—Приступим, Антон Пахомович!—Денисов достал блокнот.—Рассмотрим в деталях известные факты.
—Рассмотрим, рассмотрим! Це дило треба розжуваты, как говорят у нас на Украине.
Денисов ничего не мог с собой поделать. Как только Ромейко начинал говорить, у Денисова возникала безотчетная неприязнь. И лексикон и поведение —все отдавало каким-то шутовством. Казалось, что Ромейко тут же, прямо в лицо, рассмеется, услышав первое же предположение Денисова.
И, наверное, поэтому Денисов прочитал из блокнота все известные факты, но листок, куда записал гипотезы, так и не извлек наружу.
Ромейко добродушно кивал.
—Понятно… Кое-что я уже знал, но не все. Этот Петров — молодец!.. Значит, двое? Что же, вполне вероятно… Замаскировались примитивно, , хитрость не удалась. А вот куда с турбазы по- дались? В Клайпеду или через Зеленоградск в Калининград?
— Наше предположение —в Калининград.
— Согласен. И попрут, всего вероятней, в порт. Иначе, зачем мне и сидеть здесь?
— Они здесь не потому, что мы с вами приехали, —возразил Денисов, пожимая плечами. — Охотимся-то мы, а не они. И придется охотиться там, куда они подадутся, а не где нам удобнее…
Покончили на том, что Ромейко сам поедет по местам, где появлялись нарушители.
Первая ласточка, но из той ли стаи?
Производственный причал Калининградского судоремонтного .завода издали представляется хаотическим сплетением мачт, труб, нагромождением рулевых рубок, локаторных антенн и нависающих над всем этим черных, с крюками стрел башенных кранов.
Человек прошел через вахту на заводскую территорию, с любопытством осмотрелся и медленно двинулся к судам.
По мере того, как он приближался к причалу, впечатление неразберихи пропадало. Ремонтируемые суда аккуратно, в три ряда, борт к борту, стояли вдоль бетонного причала.
За тройной стеной траулеров и сейнеров тяжело плескалась Преголя, на ней, почти не видные в тумане, били винтами, гулко вскрикивали сигнальными сиренами буксирные и грузовые пароходы. Отступив от причала, вздымались светлые производственные корпуса, нарядное здание заводоуправления влажно сияло освещенными окнами — туманное утро не давало достаточно света.
Человек пошел к заводу, у одного из цехов вынул из бумажника направление отдела кадров. На листочке было написано: ≪Начальнику корпусного цеха. Направляется Василий Спиридонов на должность рабочего-клепальщика≫.
Человек стал подниматься по лестнице на второй этаж и столкнулся со сварщиком Тигуновым. Тот всмотрелся в него и радостно воскликнул:
—Привет, приятель! Работаешь тут или наниматься пришел?
Человек с направлением отдела кадров хмуро пробасил:
—Обознались. —Ну как же?! —удивился Тигунов. —На косе встречались. Дружок твой еще был —Мартынов. А сам ты —Семенов. Или не так?
—Не так. Моя фамилия Спиридонов, —сказал человек. —Пойди проветрись с хмеля. —Он хладнокровно отстранил Тигунова с дороги и пошел дальше.
Тигунов, стоя на лестнице, подождал, пока Спиридонов не скрылся в коридоре цеховой конторы, и проворно сбежал вниз. Завернув за угол цеха, он позвал:
—Товарищ Петров!
Из цеховых ворот вышел лейтенант с сержантом и солдатом.
—Он! —закричал Тигунов. —Натуральнейший Семенов! Не признался, но только он. Спиридоновым назвался, гад! Скорее берите, а то удерет!
—Не удерет. Он наниматься пришел, а не удирать. —Лейтенант сделал знак пограничникам, чтобы те шли за ним.—Надеюсь, вы не спугнули его? Нужно было опознать, но не разговаривать с ним, товарищ Тигунов.
—Да, понимаешь… Неожиданно получилось —нос к носу.
—Другой выход из конторы есть?
—Есть. В цех.
Лейтенант направил ко второму выходу сержанта с солдатом, а сам с Тигуновым поднялся наверх.
Они обошли все помещения конторы: кабинеты начальника цеха, электрика и механика, заглянули в цеховой комитет, в бухгалтерию — Семенова нигде не было.
—Испугался и выскочил вслед за вами, — с досадой сказал лейтенант.—Ладно, далеко не уйдет. На вахте не выпустят.
Они пришли в цех. Сержант с солдатом тоже не видели Семенова. Лейтенант приказал пограничникам осмотреть помещения, примыкающие к корпусу справа, а сам с Тигуновым пошел осматривать пристройки слева. По дороге Тигунов попросил минутной отлучки. Лейтенант посмотрел на дощатую уборную, стоявшую в сторону: дверки ее были открыты, там явно никого не было.
—Догоните потом! —сказал лейтенант сварщику и поспешил дальше.
Тигунов зашел в уборную и потянул дверь. За дверью, прикрываясь ею, стоял Спиридонов.
—Вот ты где! —сказал Тигунов и хотел выскочить, чтобы позвать лейтенанта, но Спиридонов ударил его и тут же выскользнул наружу.
Сварщику удалось опереться рукой о стену и не упасть. Покачиваясь на обмякших ногах, он вышел наружу. Впереди, расплываясь в тумане, уходил к набережной Спиридонов.
—Лейтенант! —отчаянно выкрикнул Тигунов.— Здесь он!
Из ворот цеха выскочили два пограничника, показался бегущий лейтенант.
Спиридонов услышал и крик Тигунова, и топот ног преследователей. Он, не оглядываясь, побежал к дальнему краю пристани, где невысокий забор отделял территорию завода от заросшего кустарником пустыря. До забора было метров триста.
Выскочив на пристань, Спиридонов увидел, что лейтенант уже успел отрезать ему путь к забору. Спиридонов метнулся обратно. Но там, перерезая путь на вахту и к заводским корпусам, бежали два пограничника. Спиридонов выругался. Оставалась одна лишь дорога —в мутные воды Преголи.
Он кинулся к причалу.
Но и здесь выхода к воде не было: суда стояли густо, все водное пространство меж ними опутано якорными цепями, тросами, заполнено плотиками маляров и шлюпками —ни нырнуть, ни поплыть.
Спиридонов вскочил по трапу на ближайшее судно — средний рыбацкий траулер. На нем вспыхивало пламя электросварки, били пневматические молотки и кувалды: несколько рабочих чинили палубу и устанавливали новую лебедку. Они оторопели, когда мимо них промчался ко второму траулеру Спиридонов. Там тоже побросали работу. На мостик второго траулера выскочил капитан, удивленный внезапно наступившей тишиной, и рявкнул в мегафон:
—Боцман, что стряслось?
С обеих палуб закричали, показывая на Спиридонова, огромными прыжками мчавшегося в это время на крайний траулер. Капитан увидел и пограничников, бежавших к пристани. Закричал во всю мощь мегафона:
—Не пускать его к воде!
Второй траулер Спиридонову удалось проскочить благополучно. Он прыгнул на левый борт третьего. Всего несколько метров отделяли его от открытой, подернутой туманом реки.
Но матросы и рабочие на траулере услышали приказ капитана и бросились наперерез Спиридонову.
—Врешь, не уйдешь! —прорычал один из матросов, наваливаясь на беглеца, однако Спиридонов сразил его ударом кулака и рванулся к свободному борту.
Но там уже появился боцман с ломиком в руке и два матроса тащили сеть — в случае чего набросить ее на беглеца. Спиридонов сообразил это и, не останавливаясь, круто повернул от них, взлетел на ботдек. Кто-то с мостика проворно юркнул в рубку, захлопнул дверь. Спиридонов метнулся за трубу, схватился за поручни, но вниз не прыгнул: с палубы хлопнул предупредительный выстрел. Пограничники успели подбежать и были наготове, на корме сгрудились рыбаки.
—Слезайте живо! —скомандовал лейтенант. Он еще не мог отдышаться, и голос его охрип.
Спиридонов, не торопясь, спустился, зло оглядел толпу.
—Двадцать на одного. Храбрецы!
—Сдать оружие! —приказал лейтенант.
Задержанный ухмыльнулся.
—Больше ничего? —Он присел на фальшборт.— Дайте лучше покурить, братцы, раз такое дело.
Сержант быстро обыскал Спиридонова. Оружия у него не было.
Поднявший тревогу капитан отвел Петрова в сторону.
—Важная птица, лейтенант?
—Залетная, во всяком случае.
—Возьмите моих матросов. Глядите, какой здоровяк! Запросто трех уложит.
—Не беспокойтесь, —возразил лейтенант, но от дополнительного конвоя не отказался.
За вахтой, в переулочке, пограничников поджидала машина. Лейтенант приказал Спиридонову лезть внутрь. Толпа, сопровождавшая пограничников до вахты, понемногу рассеялась.
Денисов приехал к арестованному часа через три после того, как его водворили в камеру. Следователь сообщил, что задержанный ведет себя, в общем, смирно, сидит на койке и бубнит под нос: ≪Как хотите стерегите, я и сам не убегу≫. С возмущением отрицает все обвинения и упорно называет себя Спиридоновым.
Тигунов снова опознал его, но добавил, что голос задержанного переменился, литовского акцента не слышно. Из Ниды срочно вызвали Владаса Венчюрюса, автослесарь подтвердил, что Спиридонов — один из пассажиров, садившихся в утренний автобус. Послали и за Слесаренко, но заведующий турбазой уехал в город.
—Первая ласточка,—задумчиво сказал Денисов.— Вопрос —из той ли стаи?
—Если из той, то не ласточка, а твердый орешек, —заметил следователь и с сомнением добавил: —Маловато данных. Пока доказана только драка с Тигуновым.
Денисов прошел в камеру. Арестованный был человек рослый, молодой, он глядел спокойно, но невесело. Денисов посмотрел на его обувь: размер ботинка —сорок пятый, не меньше.
—На Курской косе —вы были Семенов, в отделе кадров —назвались Спиридоновым, —начал Денисов. —А ваша настоящая фамилия?
—Не понимаю, о чем вы, товарищ подпол-
—По-вашему, мы товарищи?
—Хорошо, гражданин подполковник. —Арестованный говорил с акцентом прирожденного северного волгаря. —Так вот, никакой косы не знаю, почему задержали —не понимаю. Этот ваш гаврик: ≪Видел его, видел, точно, он, литовец!≫ Это я-то литовец! Смех же…
—А почему ударились в бег при виде Тигунова?
—А вы разберитесь раньше, а потом сажайте, нельзя так, гражданин подполковник! Нахалом руки за спину выворачивают, пальцы печатают, с ботинка след определяют… Это порядок?
—Вы не ответили на мой вопрос, Семенов!
—Спиридонов. Да что отвечать? Дело же ясное: схватило живот, пошел куда надо. А тут этот парень лезет! Я его по-хорошему легонько толкнул, а на меня отовсюду! И перспектива такая —приехал в новый город наниматься, а взамен работы оформляют по хулиганке. Я тогда деру, а они за мной…
—Легонько толкнул?! Человек еле устоял.
—Квелый! Есть такие, гражданин подполковник.
В армии у нас был один —правофланговый к тому же… Так его пальчиком щелкнешь по щеке, а у него целый час кровь из носу хлещет!
—Скажите, а здесь в уборную не просились?
—Перехотелось.
Арестованный говорил рассудительно, с горькой усмешкой. Чувствуя, что не может обосновать свои подозрения, Денисов стал сердиться:
—Бросьте паясничать, Семенов! Вы не с подростками имеете дело.
На лице арестованного появилась злая насмешка.
—Слыхали эту песенку, гражданин подполковник! Обвинение обвиняемого есть дело рук самого обвиняемого. —И он процитировал, шутовски изменив голос: —≪Запирательства бесполезны, Швейк. Следствию известно о вас абсолютно все. Вам остается показать пустяки — где, когда, С кем и что именно у вас было. А также —по чьему заданию вы делали то, что вы делали≫.
—А вы актер, Семенов, —проговорил Денисов, не отрывая пристального взгляда от арестованного.— Не пробовали себя в театре?
—Нет, годы пока небольшие. И снова поправлю —Спиридонов я, а не Семенов. Василий Иванович, сын хороших родителей, правда, умерли оба. Место рождения —Кострома, год 1944-й, образование —среднее пока. Не женат. Дурными болезнями не болел. Все это я полняком доложил следователю, можете полюбопытствовать.
—Уже полюбопытствовал. Вы когда приехали в Калининград?
—Позавчера.
—Откуда?
—Из Свердловска. После демобилизации.
—Двадцать девятый.
—Вагон?
В ответе на этот единственный вопрос Денисову почувствовалось колебание. Оно длилось мгновение, только натренированное ухо Денисова могло различить его.
—Одиннадцатый.
—Купейный?
—Не по карману.
В камеру вошел следователь и сделал знак Денисову. Денисов вышел в коридор.
—Приехал Слесаренко, —сообщил следователь.
—Устроим опознание по форме?
—Зовите его сюда.
Слесаренко, войдя в камеру, уставился на Спиридонова с испугом, потом растерянно обернулся к следователю и Денисову. Арестованный с мрачной усмешкой внимательно следил за Слесаренко.
—Вроде похож… —беспомощно начал Слесаренко.— А вроде и…
—…не тот, —сердито закончил арестованный.
—Формула испытанная: парень вроде Володи, да похож на Кузьму. Так кто же я —Володя или Кузьма? Говори точно, олух!
—Не знаю, —сказал Слесаренко и обиделся:
—Почему олух? Я же чего не видел, того не говорю.
Уже в коридоре он, волнуясь, объяснил Денисову и следователю, что ночной гость чем-то и вправду схож с арестованным, но оговаривать невинного он не хочет —скорее другой приходил на турбазу, не этот…
—Новые данные от экспертов, —сказал следователь Денисову, когда они пошли в его кабинет. —Посмотрите сами?
Эксперты сообщали, что след на контрольноследовой полосе вполне мог быть оставлен огромной ногой арестованного. Зато отпечатки пальцев руки не совпадали с найденными на посуде и консервных банках со стола Слесаренко. Заведующий турбазой был прав: арестованный у негр в доме не был.
Денисов понимал, что Семенов при желании справился бы со всеми рыбаками на траулере и вполне успел бы скрыться в тумане реки. Но Семенов, очевидно, не хотел этого. А, может быть, струсил! Показалось, что проще сдаться пограничникам, чем подставлять голову посланной вдогонку пуле?
Денисов представил себя на месте агента. Провал задания, многолетнее заключение —с одной стороны, а с другой —выстрелы вслед, вслепую, в тумане. Да как тут можно колебаться? Что тут выбирать? Шансы слишком неравны. Прыжок в воду, а там будь, что будет, —вот как действовал бы сам Денисов в подобном случае! Считать же врага трусливее себя у него не было никаких оснований.
А если Семенов не врет? И он не Семенов, а Спиридонов? Тогда его действия естественны! Нахулиганил —и удрал от наказания. На него бросились, в ярости отшвырнул напавшего.
А вот угодить под ломик боцмана, кинуться в воду, под пули, нет, лучше уж сесть в тюрьму на две недели, даже на несколько месяцев, чем рисковать жизнью. Тут логичнее поступить так, как поступил Спиридонов: поднять руки и попросить закурить?
Но тогда поиск идет по ложному следу…
Третий день к концу —и никаких ощутимых результатов!
«Ерепень и «дырбулщил»
К ночи вернулся Ромейко и застал у Денисова Бандуренко и Марьямова. Денисов вопросительно посмотрел на своего помощника. Тот тяжело плюхнулся на диван.
—Устал!.. Где только не был —и на косе, и на погранзаставе, и в порту! Многих знакомых повидал…
Денисов поинтересовался, заезжал ли Ромейко на турбазу в Ниду. Нет, не заезжал, со Слесаренко, Тигуновым, Владасом и Райбужас не виделся. Ромейко не намерен терять на них время: нового ничего не скажут, к тому же работа следователя —не его призвание. Его специальное задание —охрана порта, этим он и собирается заниматься.
Денисов пожал плечами, но промолчал: сам он поступил бы по-другому. Что-то от ≪шебутного Антона≫, не любившего кропотливую кабинетную работу, еще оставалось в этом Ромейко.
—А у вас тут что нового? —спросил Ромейко.
—Две новости, —сказал Денисов и подробно рассказал Ромейко историю со Спиридоновым.
—Вторая новость — ерепень.
—Что, что? Ерепень? Какая ерепень?
—Ерепень, —повторил Денисов. —Обыкновенная ерепень.
Он протянул Ромейко расшифровку перехваченной радиограммы. Передача сводилась к четырежды повторенному слову ≪ерепень≫. Ромейко недоуменно посмотрел на пограничников.
—А что это такое —обыкновенная ерепень? И чем она отличается от необыкновенной?
—А вот этого никто не знает, —ответилтДенисов. —Сидим и думаем.
—Код, —со вздохом сказал Марьямов.
Ромейко заволновался.
—Надо раскодировать! Возможно, здесь сообщение о готовящейся диверсии. Мое мнение— основные силы группы нацелить на поиски радиста! Только он может раскрыть свою ≪ерепень≫… А этот Спиридонов —не морячок?
—На руке у Спиридонова обнаружен вытатуированный якорек.
Ромейко с торжеством хлопнул ладонью по столу.
—Моя версия подтверждается: готовится операция против порта! Не будут же посылать моряка на сухопутное дело.
—Еще не доказано, что Спиридонов —разведчик, —возразил Денисов. —Он продолжает настаивать, что кроме удара, нанесенного Тигунову, ни в чем не повинен.
—Не виновен! —Ромейко презрительно фыркнул. —Будете ждать, пока ему не надоест запираться?
—Не ерепенься сам, —остановил его Бандуренко. —Изложи толком, чего хочешь.
Ромейко повторил, что операция врага направлена исключительно против порта. Установлено: разведчиков —двое. Один и в тюрьме продолжает путать след. Другой, радист, еще на воле и в любую минуту способен совершить какую-нибудь пакость. Для собственного удовольствия никто не станет заполнять эфир ≪ерепенями≫. Нужно опергруппу полностью сосредоточить на этих двоих: пойманном Семенове и непойманном радисте. А не распылять силы, как Бандуренко вопросительно посмотрел на Денисова. Тот спокойно сказал:
—Не согласен с этим, Антон Пахомович. Давайте рассуждать логически.
—Только об этом и прошу! —вспылил Ромейко. —Но как раз логики и не нахожу в наших действиях!
—Сейчас найдете… Вы исходите из трех посылок: разведчиков двое, они готовят операцию против порта, одного мы поймали. Но ни одна из этих посылок не доказана! Разведчиков может быть и больше двух. Операция может быть направлена и не против порта. И, наконец, задержанный, возможно, все-таки Спиридонов, а не Семенов.
—У вас появились данные, что разведчиков больше двух?
—Новых данных нет. Просто не хочу исключать такой возможности.
—Абстрактных возможностей —тысячи. — Ромейко покраснел от раздражения. —Исследовать их все разом —это и есть распылять силы. Вы сами признаете, что нет данных… У меня огромное преимущество перед вами!
—Какое?
—Горячий след! Я направляю поиск по реальному горячему следу, а вам не за что уцепиться!
Бандуренко счел нужным вмешаться в спор двух подполковников. Он сказал примирительно:
—Как не за что уцепиться? Очень за многое можно уцепиться. Есть, есть зацепки.
—Вот как —зацепки есть?! —почти закричал вспыльчивый моряк. —А какие, позвольте поинтересоваться? Не те ли, что один разведчик— высокий, говорит с литовским акцентом, а другой —среднего роста, широкоплеч, сероглаз, родинка на щеке? Эти, так? А вы посмотрите на нас с подполковником Денисовым! Мы же идеально подходим под вашу ≪твердую зацепку≫, просто идеально! Денисов высок, худ, нога, правда, маленькая, ничего, можно надеть сапог покрупнее… А литовский акцент —пустяк, за два урока освоит. А я чем не второй? Широкоплеч, сероглаз, роста самого среднего, возраста самого подходящего, родинки вот не хватает— налеплю, не сомневайтесь!
Бандуренко с Марьямовым засмеялись. Денисов сказал, улыбаясь:
—Акцент, конечно, не проблема. И родинку можно налепить. Но розыск пока будем вести по старому плану.
Ромейко больше не спорил. Но по угрюмому лицу было видно, как возмущает его поведение Денисова.
Шел третий час ночи, когда Денисов вернулся в гостиницу. Он надеялся, что скоро будут новые сведения. Но ночь прошла без телефонных звонков, позавтракал тоже без помех. Когда Денисов приехал в погранотряд, Ромейко сидел уже за своим столом.
—Новость пока одна, притом отвратительная— нет никаких новостей, —объявил он.
Ромейко был сдержан.
—Четвертый день пошел, а толку пока немного,— констатировал он.
—Если разведчиков только два и одного мы взяли, то сделана ровно половина дела,— сдержанно возразил Денисов.
Ромейко удивленно посмотрел на наго. Слова Денисова можно было понять и так, что, поразмыслив, он готов согласиться с мнением помощника. Зазвонил телефон. Денисов взял трубку.
—Солист снова начал концерт, —доложили ему. —Наша машина заедет за вами.
—Помчались! —сказал Денисов Ромейко.
Крытая зеленая машина подошла к подъезду. Шофер только замедлил скорость, оба подполковника вскочили на ходу. В фургоне лейтом, вычерчивал на карте линии пеленгов. Он ткнул карандашом в точку, где пересеклись линии, и удовлетворенно сказал:
—Отсюда шла передача. Не побоялся, в самом центре города.
—Успеем? —спросил Денисов.
—Недалеко. Должны успеть.
Машина остановилась у пятиэтажного краснокирпичного здания. Денисов и Ромейко выскочили первые, за ними выбрался лейтенант. На здании висела вывеска: ≪Управление охраны общественного порядка≫.
—Шутите? —сухо спросил Денисов. —Куда вы привезли нас?
Лейтенант тоже озадаченно смотрел на вывеску. Но ответ его прозвучал твердо:
—Я-то еще могу шутить, но приборы… Передача шла из этого здания.
Денисов и Ромейко вошли внутрь. Денисов спросил у дежурного, в каких комнатах есть посторонние. Посетителей больше всего было у Говорова.
—Аркадий Степанович депутат республиканского Верховного Совета, товарищ подполковник, и сегодня у него приемный день. Остальные посетители по вызовам. Могу назвать фамилии, у меня записан каждый.
—Не надо фамилий…
В приемной Говорова сидело человек восемь. Денисов быстро глянул на них и подошел к секретарю.
—Кто у Аркадия Степановича?
—Посетительница. Она с ребенком.
—Нас интересует молодой мужчина среднего роста. Не было ли такого?
—Только что был. Сидел вон там…
Денисов понял, что искать радиста сейчас бесполезно. Сидя здесь, он незаметно, по портативной рации, спрятанной, может быть, в кармане пиджака, передал сообщение, вышел отсюда, прыгнул на любой трамвай —и был таков.
В дверях кабинета показалась женщина, она вела за руку малыша. Денисов, извинившись, что идет без очереди, —дело служебное, не терпит отлагательства, —вошел с Ромейко к Говорову.
Тот крайне удивился, узнав, что привело сюда подполковников.
—Ах, мерзавец! Ах же, мерзавец! —повторял Говоров. —Нет, куда забрался!
—Ловкач! —воскликнул Ромейко.
—Не ловкач, а нахал,—поправил Денисов.
Обратно они с Ромейко шли пешком. Ромейко восхищенно качал головой: лихость Лучше, заявил он, иметь дело с врагом изобретательным, инициативным и смелым, чем с гнусью, которая трусливой тенью шныряет по подворотням. Денисов резко возразил. Он предпочел бы врага попроще и поглупее. Идет не игра, а борьба. И от исхода ее зависит благополучие и жизнь людей…
В погранотряде их ждало известие, что неведомый радист применил тот же шифр, но опять зашифровал цифрами кодированное сообщение. Денисов в недоумении смотрел на странное слово ≪дырбулщил≫, отчетливо напечатанное на бланке.
Ромейко был озадачен.
—Что бы это значило? —проговорил он, Денисов пожал плечами.
Ромейко некоторое время возбужденно шагал по кабинету, мешая Денисову сосредоточиться, а затем заявил, что едет в порт.
Непоседливый помощник ушел, и Денисов смог, наконец, спокойно подумать. Он вернулся к загадочному слову ≪дырбулщил≫. Где-то когда-то он уже слышал его. Но где и когда?
≪Ерепень≫ и ≪дырбулщил≫… Ну, хорошо, ≪ерепень≫ —от ≪ерепениться≫. Хоть какой-то смысл есть. Но —≪дырбулщил≫?!..
—Ах же, черт! —Денисов стукнул ладонью по столу и засмеялся.
Да ведь это же —знаменитая литературная бессмыслица! Алексей Крученых, один из кубо-футуристов, когда-то объявил —для общего читательского обозрения, —что в словосочетании ≪дыр-бул-щил≫ больше поэзии, чем во всей русской литературе.
Но какой смысл вкладывал в эту тарабарщину радист?
«Признаюсь, но только не вам»
Денисов сидел в кабинете следователя и, хмурясь, рассматривал полученные из Костромы и Свердловска ответы на запросы.
Василий Иванович Спиридонов проживал в Костроме с детских лет до призыва в армию,— значилось в первом из них. Свердловск подтверждал, что Спиридонов служил на Урале, недавно демобилизовался.
Где правда?..
Ввели Спиридонова. Он непринужденно поздоровался, на лице его было -безмятежное спокойствие. До сих пор арестованный вел себя совершенно естественно, сейчас — переигрывал: он не мог быть таким спокойным.
—Как чувствуете себя, Спиридонов? —приветливо начал Денисов. —Вид у вас отличный.
—Еще лучше будет, когда выпустите!
—От вас зависит. Узнаем, как вы попали к нам, и —пожалуйста, выходите.
—Я уже объяснял —поездом.
—Что-то не получается поездом…
—Вполне получается. Поезд двадцать девятый, вагон одиннадцатый. Плацкартный.
—Да, вы уже говорили —одиннадцатый и плацкартный. Хотелось бы поверить вам… А проводников вагона, в котором ехали, вы сможете вспомнить?
—Обыкновенные. Две женщины.
—А какие?
—Не присматривался. Своя на Урале, скоро сюда вызову.
—Чтобы молодой парень не заметил двух девушек, не полюбовался, какие хорошенькие…
—Стариком буду на девчонок заглядываться! Пока не старик.
—Неужели и причесок их не запомнили? Оригинальная прическа если…
—Перманентов недолюбливаю. А крашеные патлы —смерть моя.
—Поэтому и не заглядывались, что одна с перманентом, а у другой крашеные патлы?
—Поэтому. Устраивает вас теперь?
—Нет, Спиридонов, и теперь не устраивает.— Денисов положил перед арестованным две фотографии.—Обратите внимание: одна из проводниц —весьма пожилая. Другая, точно, девчонка, но у нее —коса, и красивая коса, а вовсе не перманент и не крашеные патлы. Как же вы так опростоволосились, а?
Голос Спиридонова зазвучал зло:
— Говорю вам, к чужим женщинам не присматриваюсь! У меня своя —ревнивая.
—Убедительно… Но другая беда, Спиридонов. И проводницы вас не помнят. Показывали вашу фотографию, вот эту. —Денисов положил и ее. —Ни одна вас не вспомнила.
—А чего меня вспоминать? Я к ним не лез. В вагоне не хулиганил.
—Человека вашего роста —да не заметить? Да еще красивого!.. Нет, Спиридонов, объяснение не годится, поищите другое.
Спиридонов подумал.
—Возможно, я спутал номер вагона.
—Не мало ли этого? —посомневался Денисов.— Говорите уж прямо —спутал номер поезда! И вообще —приехал не в этот день, а в другой… Так вот, Спиридонов, все ваши возможные отговорки заранее проверены. Вас не было в других вагонах, не было в других поездах, не было в другие дни. И на самолете вы не прилетели. И в дальних рейсовых автобусах вас не видели. Что теперь скажете?
—Что-то не слышал пока толковых вопросов. Пустяки какие-то высвечиваете.
—Поговорим не о пустяках… С каким заданием вышли из моря на берег Курской косы? Кто вас снарядил и направил? Где оставили акваланг и прочий багаж? Кто ваши товарищи?
У Спиридонова засветились насмешкой глаза. Он ничуть не походил на припертого к стенке преступника.
—Слишком много вопросов, гражданин подполковник. Столько у вас неясного, что мне одному не распутать… Боюсь, чепуху какую-нибудь скажу, будете потом обижаться.
—Чепуху вы можете. Всякую ерепень. — Денисов следил за лицом арестованного. Не было заметно, чтоб это словечко как-то подействовало на Спиридонова. Денисов повысил голос:
—Будете отвечать на вопросы?
—Вам —нет!
Ответ был таким неожиданным, что Денисов растерялся.
—Как вас понимать?
—Буквально. Кому другому признаюсь, только не вам.
—Почему?
—Звездочки на ваших погонах не устраивают. Маловаты. Мне бы генерал-лейтенанта. В крайности —генерал-майора.
—Такие у вас большие тайны, что не всякому следователю можете доверить?
—Точно…. Подполковник не понимай. Но супран, —сказал он неожиданно по-литовски и так чисто, что Денисов и следователь перегляделись.
—У вас, сколько слышу, способности к языкам, —хмуро заметил Денисов.
—Есть небольшие. Лингвист-практик. Когда освободите, пойду по научной линии.
—Раньше надо освободиться. Еще раз спрашиваю —будете отвечать?
—Еще раз отвечаю —да, но не вам. Отвезите меня в Москву или пусть оттуда приедет ответственное лицо. А сообщение будет сногсшибательное, это гарантирую!
И Спиридонов демонстративно закинул ногу…
В погранотряде Денисову сказали, что Говоров просил подъехать или позвонить. Денисов позвонил.
—Сообщение со стройки, —сказал Говоров.— В отдел кадров явился некий Эдуардас Вальдис, молодой, высокий, литовец по национальности, по-русски говорит не чисто. Просится на должность каменщика. Документы в порядке. Его приняли, выписали пропуск с завтрашнего дня на территорию стройки. Утром он должен явиться на работу. Арестуете?
—Ни в коем случае, Аркадий Степанович! Проследим за его поведением. Хорошо бы получить фотографии его самого и всех, с кем он встретится или заговорит.
—В этом поможем…
Денисов занес в блокнот события дня. Событий было не так уж много. Но в розыске наступил поворотный пункт. Отныне разрозненные факты будут увязываться воедино, в глухих тупичках загадок забрезжит свет истины.
Он перечел записанные на отдельном листке шесть пунктов, задумался над последним из них:
«6. Отвлекающая группа должна в ближайшее время появиться в границе обзора».
Она уже появилась. Отвлекающая группа — Спиридонов, он же Семенов, и неведомый пока радист. Надо теперь детально проанализировать их поступки.
Начнем со Спиридонова. Спиридонов, попавшись, начал с заявления, что приехал поездом из Свердловска. Он не мог не знать, что такая нехитрая ложь не надолго запутает следствие, что жизни ей —день или два. Ему, стало быть, важны эти день или два. Нынешнее его наглое требование преследует ту же цель —еще день или два оттяжки. Почему он это делает? Оттого, что струсил и боится скорого наказания? Для того, чтоб оттянуть неизбежную кару? Нет. На струсившего он не похож: держится уверенно. Даже бывалый разведчик, провалив операцию, на сохранил бы такой завидной ясности духа, такой стойкости характера. А Спиридонов — юнец, сопляк, ему еще негде было набраться опытности и хладнокровия.
Отсюда вывод —задания своего он не провалил. Ни тогда, когда удирал от пограничников, ни тогда, когда без борьбы сдался им, ни тогда, когда врал о поезде, ни теперь, когда требует следователя о генеральскими погонами. Он благополучно выполняет программу, вот где корень его спокойствия. Он не терзается страхами, не язвит себя упреками, что не справился о делом. Возможно, даже гордится собой —качу и качу в предписанную сторону, как на шарикоподшипниках!
Но что он выигрывает этим? Ничего, кроме нескольких дней. Это и есть его задание — выиграть несколько дней.
На листке появился новый пункт:
«7. Спиридонов, заполняя собой внимание розыска, отвлекает от какой-то акции, срок которой —несколько дней».
Ту же задачу ставит себе и неведомый радист. Если так, то его передачи не несут в себе опасной для нас информации, а предназначены дразнить и раздражать «ерепени» и «дырбулщилы», полосующие эфир, —лишь технически усовершенствованный красный плащ, которым взмахивают перед мордой быка. На радиста можно было бы вообще теперь не обращать внимания. Но лучше выловить его поскорее, особого сопротивления он не окажет. Дорого продать свою жизнь —такое действие у него не запрограммировано.
Денисов сделал еще одну запись на листке:
«8. Радист будет наглеть с каждой передачей».
С этими двумя ясно. Остается, допустим, третий. Тот высокий, узкоплечий, у которого, кстати, нога должна быть непропорционально маленькая… Отвлекают от него. Прикрывают его собой. Какую операцию прикрывают? Просто разведку, просто накопление шпионской информации —там, мол, строится то-то, в порту у причалов стоят такие-то суда? Вряд ли! При этом варианте дерзость радиста была бы излишне рискованна, наглость Спиридонова —беспредметна. Нет, здесь действие, требующее нескольких свободных дней, то, что надо совершить сегодня и нельзя совершить завтра. Диверсия — вот что готовит третий! Против порта? Сомнительно.
Новые катера в походе, старые и без диверсии через год-два пойдут под копер. Итак, стройка. Вот отчего там появился, сделав выдержку в три дня, некий Эдуардас Вальдис. Круг замкнулся.
Последняя на сегодня запись выглядела так:
«9. Третий, от которого отвлекают, готовит диверсию на стройке».
Денисов набрал телефон Говорова.
—Аркадий Степанович, нового у тебя нет? А у меня появились кое-какие соображения. Третий наш «приятель», каменщик, возможно, кое- что принесет на место своей новой работы. Так что —следить в оба!..
Денисов возвратился к листку.
Теперь он задумался над пунктом пятым:
«Усиленная охрана стройки. Основное внимание—порт».
Пункт —неточен. Диверсантам удалось пустить розыск по ложному следу. Они этого добивались —и на короткое время добились. Ромейко кинулся по горячему отводному следу, весь розыск в ту сторону, а идти надо не туда.
Денисов подошел к окну, распахнул форточку. За окном сгущался туман, опускалась ночь, уличные фонари пробивали и не могли пробить мглу. Шел к концу четвертый день напряженного розыска.
Нет, кое-что начинает проясняться!
ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ
