ДЕЛО ЗНАКОМОЕ
Еще зимой старый туристский командор Сергей Афанасьевич предложил:
— Хочешь, пойдем обследовать новый маршрут? В разведку…
Что ж, разведка нужна в любом деле. И быть разведчиком — всегда почетно. Поэтому я без долгих раздумий согласился. Спросил только для страховки:
— Водный маршрут?
Сергей Афанасьевич, зная мою слабую способность к пешим переходам, уклончиво бросил:
— Смешанный… Волок будет километров восемнадцать. Остальное — по воде.
Сомнения, если они и были в первый момент, тут же улетучились. По воде — это дело знакомое. Трижды уже плавал с Сергеем Афанасьевичем, не одну тысячу километров вместе прошли. Каких только берегов не перевидали… Да, конечно, надо ехать!
А маршрут предстоял серьезный.
Не поскупилась природа, создала на территории Коми АССР громадный водораздельный район. На карте он весь покрыт целой сетью голубых прожилок — реки, речки, ручьи. И густая, частая штриховка по зеленому полю — болота, покрытые лесами, да заболоченные леса. Смотришь — тоненькие усики речек начинаются почти в одном месте. А тянутся в разные стороны: одни к Печоре, другие к Каме, третьи к Вычегде, четвертые к Мезени. И совершить путешествие из одного речного бассейна в другой очень заманчиво. На карте иной раз кажется — рукой подать…
Но туристские карты у нас, как правило, очень мелкого масштаба и, увы, .не расскажут о всех коварных трудностях, которые могут встретиться на пути. Поэтому вполне закономерно, что сначала по неизведанным маршрутам должны проходить специальные группы, имеющие большой опыт. Они предостерегут от различных непредвиденных случайностей других, кто пожелает потом совершить трудное и увлекательное путешествие.
Вот и нам совет по туризму предложил проложить путь с притоков Печоры на притоки Вычегды. Нужно было забраться на берега так называемой Печорской Пижмы, подняться по ней и ее притокам, миновать водораздел и попасть на приток Выми, которая в свою очередь является притоком Вычегды.
Даже на карте видно, что места здесь безлюдные. На Пижме деревни еще есть, а вот на Выми до ближайшего жилья плыть да плыть. Ну, что ж, тем почетней задача. Кого многолюдье интересует, тот на Черное море курс держит…
Одно только огорчало — придется нести много продуктов. Пожалуй, наибольшую туристскую норму (считается, что больше чем на двадцать пять дней группа продуктов забрать не может). А ведь, кроме этого, нужно нести с собой (на себе!) палатки, топоры, котелки и кучу других необходимых вещей, в том числе надувные резиновые лодки.
Об этих лодках хочется сказать особо. Не раз и не два приходилось мне плавать на них, и смею утверждать, что в условиях горной реки, где много перекатов и порогов, они значительно удобней плотов. Напрасно многие боятся, что такие лодки часто рвутся на камнях. Отнюдь нет. Нужно только держать суденышко на струе, а если и попадется где камень, то ведь он, как правило, основательно заглажен водой. Бывало, целые перекаты преодолевали мы «со скрипом», однако лодки все прекрасно выдерживали.
Конечно, лодка — дополнительный груз. Но волок-то мне обещали в восемнадцать километров. Такое расстояние и я как-нибудь протопаю. Чего там! Зато сделаем разведочный поход, составим описание маршрута, и, кто знает, сколько туристов потом пройдут здесь за нами следом.
ТОЛЬКО САМОЛЕТОМ
Три вечера подряд, укладываясь спать в гостинице аэропорта в Сыктывкаре, мы дружно декламировали:
— Пользуйтесь услугами Аэрофлота! Быстро! Дешево! Удобно!
Больше ничего нам не оставалось. Нужно было лететь сначала в Усть-Цильму, оттуда в Замежную, на берега Пижмы, а… мест в самолетах для нас никак не хватало.
Наконец отправилась первая партия — четыре человека и большая часть груза. Следом, на другой день, вылетели в Усть-Цильму и мы с Сергеем. Правда, ребят там уже не застали, они отправились дальше. Мы же воспользовались вынужденной остановкой, сходили посмотреть на Печору. Я раньше ее ни разу не видал. Река мощная, полноводная и на первый взгляд не очень приветливая. Впрочем, северные реки редко услаждают глаз этакой пасторальной красотой. Нет, у них свои прелести и красота своя — суровая.
…Замежная, или, как здесь говорят, Замежье — большое село на левом берегу Пижмы. На правом берегу раскинулся цветущий луг. Здесь, в крохотной будке, наша «база». Дел предстоит переделать еще много, а выбираться отсюда надо бы побыстрей.
Сообщение с левым, жилым берегом — на лодках, которые находятся в полном и безраздельном владении самых юных жителей села, причем некоторые из них, пожалуй, в лодке лучше плавают, чем ходят,— очень уж малы. Пьсигналишь им, и они с удовольствием перевезут на другую сторону. Впрочем, в тот самый день, когда мы были в Замежной, там «миром» строили мост. Строили сноровисто, толково и быстро. Уже к вечеру он был готов и по нему с упоением понеслась ребятня, останавливаясь лишь затем, чтобы разглядеть сверху «жиганов», как здесь зовут мелких хариусов.
В группе работающих на строительстве моста был и председатель сельсовета Иван Васильевич. С его помощью договорились с двумя владельцами лодок, что нас подбросят вверх по Пижме километров на шестьдесят. Пока наши возницы собирались, мы закупили продукты, прошлись по селу. Здесь, как и в других печорских деревнях, особый, не такой, как на Урале, тип построек. Дома большие, высокие, с многочисленными окнами. Да и некоторые другие бытовые детали характерны, например, колодцы. Воду из них достают часто при помощи колеса, напоминающего пароходный штурвал.
Городскому глазу не привычна здешняя одежда: старинная, просторная. Молодежь, однако, уже следует новой моде. Так и идут рядом бабушка и внучка — одна в широкой, до полу, юбке, в просторной кофте, в платке, повязанном особым образом, а другая — без малого в «мини» и с непокрытой головой.
Вот, наконец, подошли и лодки. Погрузились, познакомились. Одного моториста зовут Андрей, второго же не совсем обычно — Руслан. Впрочем, старинные, редко употребляемые в других местностях имена, здесь не в диковинку. Позже нам доводилось и Аполлона встречать. Чем это объяснить? Не тем ли, что прежде на Пижме жило много староверов, у которых к святцам всегда было особое уважение?
Задумаешься вот над такой деталью местного быта и, честное слово,- становится обидно за то, что у нас порой совсем забывают об этнографии. Чего только не ищут путешественники и туристы! Лезут в пещеры и кратеры вулканов, готовы сломя голову лететь за тридевять земель, если услышат о каком-нибудь мифическом драконе. А вот поинтересоваться, как живут люди хотя бы в соседней области — руки не доходят. Именно — как живут? В чем особенности их быта, какие сохранились обычаи, какая утварь, одежда? Ведь все это очень интересно! Но увы… Все это стало достоянием разве что сугубо научных экспедиций.
ДО КАМЕННОГО МЕГА
Печорская Пижма. Стеклянная, свет- Ч лая вода. Быстрое, порой бурное даже в средней части течение. И так называемые «меги» — полуострова, образованные петлями реки. Первый такой мег мы встретили вскоре, в деревне Степановской. Мотористы наши предложили:
— Идите через деревню. Тут всего метров триста. А мы рекой поплывем, километров пять-шесть наберется.
Дождались лодок, поплыли дальше. Вот и последняя деревня, которую нам предстоит миновать,— Верховская. Следующий населенный пункт будет уже на Выми…
Утреннее солнце покрыло ровной желтоватой светлой полоской самые верхушки деревьев на противоположном берегу. С каждой минутой эта полоска ширилась, росла, ярче выступала зелень. И когда мы тронулись, разгорелось над рекой чудное утро одного из немногих солнечных дней, выпавших на нашу долю в этом путешествии.
Солнце как бы помогало нам лучше оценить красоту Пижмы. Сразу же за Верховской то на одном, то на другом берегу стали появляться скалы, утесы. Тиманский кряж словно бы выслал сюда авангард своих каменных стражей, охраняющих первозданный покой реки. Желтоватые скалы то подступали к самой воде, то отодвигались от нее, набрасывая на могучие плечи густое лесное покрывало. Все четче обозначается узкий и извилистый каньон, в котором пробила себе дорогу река. А на воде все чаще видны оспенные пятна пены, на мелях течение бурное, перекаты начинают «пробовать голоса», шумят.
Красота Пижмы, особенно выше Верховской, подлинно нетронутая, первозданная. И это не случайно. Дело в том, что в этой реке нерестится замечательная рыба — семга. Осенью семга косяками поднимается из моря по Печоре, а затем по Пижме, чтобы отметать икру. И чтобы не мешать ей, сохранить заветные нерестилища, здесь запретили заготовки и сплав леса.
Ну, а раз закрыт доступ на реку лесозаготовителям и сплавщикам — портить природу стало некому. Есть другой способ воспользоваться ее богатствами — семга ценится дорого… Кстати, и рыбная ловля, даже любительская, здесь тоже категорически запрещается. Ведь можно вместо хариуса поймать на мушку маленькую семгу, которая живет в родной реке два-три года и только после этого скатывается в море.
Пониже одного из перекатов, такого солидного, что его уже зовут порогом, в реку выдается небольшой мыс. Здесь и пристаем. Отсюда начинается Большой или Каменный, мег. По суше перешеек три километра. Рекой же плыть надо больше сорока. Есть смысл перетаскиваться волоком.
НА УМБУ
Подсчитали — прослезились… Не совсем так, конечно, но количество груза, который предстояло нести на себе, к оптимизму не располагало. Когда окончательно утряслись и увязались, насчитали девятнадцать мест. А нас — шестеро.
Надеяться, однако, было не на кого. И наш завхоз Витя первым зашагал вперед, взгромоздив на себя такой мешок, что из-под него были видны только ноги. Да еще в руки, или как принято у туристов говорить — «в силу», прихватил кое-что.
Витя, хоть и невелик ростом, но весь какой-то ладный, ухватистый, все у него ловко и удобно подогнано. Делает все обстоятельно и в подсказках не нуждается— сам работу найдет. Он у нас представитель среднего поколения: ни самый молодой, ни самый старый. И очень дотошный завхоз — ночью разбуди, без запинки ответит, сколько и чего распихали по рюкзакам.
Поскольку сразу весь груз, несмотря даже на героические Витины усилия, мы поднять не смогли, организовали движение «челноком». Иначе говоря, забросили вперед сначала часть груза, потом вернулись за остальным. Потом еще продвижение- вперед, и снова возвращение… Полдня, одним словом, пришлось потратить, пока добрались до другой стороны перешейка.
На карте там значится деревня Новожилове. На самом же деле деревни нет, есть лишь несколько полуразрушенных да один более или менее целый дом. Люди здесь, судя по всему, бывают — косят сено, охотятся-. Но не живут. И взяла бывшую деревню а плен буйная, выше пояса, трава.
На другой день, пока собирались и увязывались, командор послал нас с Эриком осмотреть порог Ворон, что ниже заброшенной деревни километра на три. Вперед шли берегом, повторяя поворот реки. И за поворотом насмотрелись красивейших мест.
Порог Ворон страшен, наверно, в половодье, когда бешеная вода прорывается между подступившими к ней скалами. А летом видны лишь несколько десятков вскипающих на камнях бурунов и далеко вдающаяся в реку каменистая коса.
Чуть выше порога несколько скал, одна из них — Тунгусский камень — очень красива. Половина скалы некогда обрушилась, и теперь у ее подножья громоздится настоящий каменный хаос, вроде того, что показывают туристам в Крыму.
У деревни нас уже ждали два Сергея — самый старший, Сергей Афанасьевич, и самый младший, еще школьник, Серега.
Берегом Пижмы в тот день дошли до следующего порога, который называется Великим. Нас он, однако, разочаровал. Ничего величественного мы не увидели — перекат и перекат, полоса бурунов на каменной гряде. Плыть, во всяком случае, по нему можно. В этом мы убедились сами. Снизу подошла лодка с мотором и, миновав порог, пристала к нашему биваку.
Не сразу обратил на себя внимание красный крестик, нарисованный на носу лодки. И только в разговоре выяснилось, что эта лодка вроде санитарной машины. На ней едет фельдшер в деревню, расположенную в верховьях Пижмы, кому-то понадобилась медицинская помощь.
Не отказались от предложенной помощи и мы. Погрузили большую часть вещей в лодку, сами же пошли налегке и уже вскоре достигли избушки, стоящей на бугорке у впадения в Пижму небольшого ручейка.
Здесь живут пастухи, пасут бычков. Стадо вволю ест сочную траву на берегах, которую здесь никто не косит, да и некому это делать. А пригнать скот, организовать пастьбу и отогнать осенью стадо обратно — не так уж сложно.
В избушке мы встретили ленинградского туриста-одиночку. Каждое лето он добирается по так называемой Мезенской Пижме (притоку Мезени) почти до Ям-озера. Там — небольшой волок. А из Ям-озера вытекает Печорская Пижма, путешествие по которой сулит много удовольствий. Этот маршрут, кстати говоря, хорошо изучен и освоен ленинградскими и архангельскими туристами.
Удивляться этому не приходится. Пижма для туристов — сущий рай. Плыть по ней на байдарках или резиновых лодках одно удовольствие. Течение быстрое, напористое, берега красивые, много скал. А людей почти нет. Вот только рыбачить нельзя…
Недолгие переговоры с пастухами закончились соглашением о том, что они подбросят нас на лодках до очередного мега, а оттуда на лошадях вьюками переправят наш груз на приток Пижмы Умбу, в то самое место, откуда начинается, по их словам, тропа на водораздел.
Весь этот путь мы проделали за несколько часов. И вот уже стоим на берегу быстрой и светлой речки. Напротив нас — песчаный, поросший ивняком, остров. За ним узкой протокой вливается в Умбу река Середняя. Вдоль нее нам и предстоит двигаться, чтобы попасть в бассейн реки Выми.
Отменная была на Умбе дневка! И хотя утром пошел дождь со снегом (это 27 июля!), днем погода разгулялась. Мы сушились, отдыхали, ловили хариусов, которых здесь великое множество. Довольно быстро нашли начало тропы и даже успели забросить вперед часть груза. Одним словом, приготовились к трудному переходу.
ВОДОРАЗДЕЛ
Тропа попетляла по густому девственному лесу и вскоре вышла на болото, окруженное зарослями стланика — карликовой стелющейся березки. Отсюда и началось: по болоту идти трудно, вязнешь, на выходе из болота за ноги цепляется стланик, а на рёлках по щиколотку утопаешь в податливых мхах. И все это с таким мешком за плечами, что если оступишься и упадешь, то тебя поднимают товарищи, иначе придется груз отстегивать.
На привалах мы блаженно вытягивались и курили прямо через накомарники. А вокруг гул стоял, столько здесь водится крылатых бандитов всех сортов и размеров — от малюсенькой, но ужасно вредной мошки, до «мессершмиттов», громадных, разной окраски оводов.
К вечеру, когда, казалось, уже не было никаких сил идти, шедший впереди Виктор издал победный, клич:
— Изба!
Карта у нас была довольно мелкого масштаба, но даже на ней в этом ненаселенном краю обозначены отдельные охотничьи избы. И когда первая из них повстречалась на пути, стало как-то легче на душе: идем правильно. Дорогу-то ведь спросить было не у кого…
Изба, видно, регулярно посещается охотниками и рыбаками. В нескольких метрах от нее лабаз-склад, в сенях и в лабазе много нужных хозяевам вещей — грузила для сетей, миски, керосиновая лампа. На усадьбе — оборудованное на веки вечные кострище. Такие стационарные кострища мы встречали и позже на Выми. Служат они, видимо, очень долго, доводилось видеть на них вырезанные даты двадцатилетней давности.
Сама изба топится по-черному, прокоптилась до основания. Но зимой охотник и такому пристанищу рад. Мы же предпочли ночевать в палатках. В ознаменование первого перехода по водоразделу наш командор взялся угостить лепешками. Возни было как у настоящей хозяйки, когда она гостей принимает. Что же касается качества лепешек — ничего сказать не могу: расхватали их тут же, помня, что «горячо сыро не бывает».
На другой день часть груза поместили на надувную лодку. До следующей избы Виктор и Юрий должны были тянуть ее бечевой по речке Середней. Остальные четверо продолжали движение по тропе уже без «челнока».
Переход опять же выдался не из легких. Уже в сумерках командор объявил:
— На первом же подходящем месте ночуем.
Вскоре нашлось и подходящее место. Пока снимали рюкзаки, пока сидели и курили, Сергей Афанасьевич прошел еще немного вперед. И вскоре радостно крикнул:
— Давайте сюда! Двести метров не дошли!
И действительно, до очередной избы оставалось каких-нибудь двести метров. На сей раз неистребимый запах дыма нас не напугал. Так устали, что решили ночевать в избе, чтобы не тратить время на устройство лагеря.
Одно только волновало — наши «бурлаки» не подавали о себе никаких вестей. Не появились они и на следующий день. Только к вечеру выбрел из леса донельзя усталый Виктор. Оказалось, что Середняя их попросту «не пустила»: много завалов, река очень петляет. Бились, бились ребята, но далеко продвинуться не смогли. Виктор оставил Юрия караулить вещи, сам пошел за подмогой.
Этот неприятный оборот в общем-то подтвердил правильность того, что по новым маршрутам сначала должны проходить разведочные группы. Соблазнительная мысль — использовать бечеву для продвижения вверх по Середней до водораздела — родится, конечно, у каждого, кто изучает маршрут по карте. А на деле вышло не так. И если пойдет кто-нибудь по этому маршруту, он уже будет застрахован от повторения наших ошибок.
На подмогу двинулись утром, хотя и переживали за Юру. Но что сделаешь ночью в лесу? Разве что заблудишься.
Юрий длинный, нескладный еще, только что школу кончил. В делах не очень тороплив, чем иногда даже раздражает. Любит поспорить и очень не любит быть виноватым — всегда норовит доказать свою правоту, невзирая на то, есть она на самом деле или нет. Но когда доходит до настоящего дела, на него можно положиться — не подведет.
Вот и сейчас. Ночевать одному в диком лесу, где не застрахован от всяких случайностей, не так уж просто. Надо иметь силу воли, чтобы не поддаваться невольным ночным страхам. Тем более, что и оружия у Юрия фактически не было, только нож…
В результате всей этой истории потеряли два дня, а путь предстоял еще не близкий. Хотелось бы проскочить его побыстрей, но уже с первых шагов стало ясно, что быстрого движения не получится. Дело в том, что тропы дальше уже не было. Двигаться пришлось «по затесям», то есть держась отметок на деревьях, сделанных неизвестно кем и когда. Правда, попривыкнув, мы шли от метки к метке довольно уверенно. Но все равно без тропы идти стало трудней.
Миновав очередное болото, неожиданно вышли на небольшой пригорок, на скатах которого попалось несколько карстовых воронок. Отсюда, с пригорка, открывался великолепный вид на лесной окаем. Вдали синели увалы Тиманского кряжа, а куда ни глянь — лес, лес и лес. После ходьбы по тропе, где обзор очень ограничен, этот простор прямо-таки радовал глаз.
Ночевали на болоте, найдя более или менее сухой пятачок. И несмотря на то, что под ногами везде хлюпало, встала проблема добывания воды. Сергей Афанасьевич наметил место для ямы, а Эрик вызвался ее сделать. Тут же вырубил кол, содрал им мох и верхний слой почвы с корнями, тем же колом вырыл довольно большой водосборник. Любо-дорого было смотреть, как все это он делает — сноровисто, без суеты. Эрик вообще очень деятельный, всегда чем-нибудь занят и никогда не суетится, «не заводится», сдержан. А умеет он многое. Окончив географический факультет университета, несколько лет работал на севере, в мансийской тайге. Суровая жизнь многому научила, и навыки, полученные там, как нельзя лучше пригодились в походе.
Дела на каждой стоянке всем хватает, если хочешь устроиться как следует. А иначе и нельзя устраиваться: надо высушиться, приготовить еду, поставить палатки, заготовить дрова для костра. Да мало ли еще всяких мелочей в нашем «домашнем хозяйстве»? Зато любое мет сто, где мы разбивали бивак, уже через короткое время становилось обжитым, удобным и даже по-своему уютным.
…Затеей исчезли совсем. Оставалось одно — идти по азимуту. Так и шли. Наткнувшись на непроходимое болото, двинулись в обход. Настроение, надо сказать, не из лучших. Невольно лезут в голову мысли о том; что стоит чуть не так взять направление, и мы не попадем на приток Выми речку Сарью (иногда на картах ее название пишется Сар-ю). А это значит, что придется дополнительно топать по болоту десятка два километра до следующего притока — Щугора. Как ни сдерживаешься, но не можешь не высказать своих сомнений вслух. Завязывается спор, атмосфера накаляется — все ведь устали, а тут еще нудный дождь с утра…
И здесь мне уже в который раз пришлось наблюдать лучшие качества характера нашего командора. Сергей умеет в подобных ситуациях не терять бодрости и оптимизма, норовит шуткой снять напряжение. И в то же время неуклонно проводит свою линию, умело и тактично требует соблюдения принятого порядка, по силам распределяет нелегкий труд. Он очень душевный, добрый человек, но безвольным его никак не назовешь.
Много лет ходит наш командор по туристским тропам, не раз совершал труднейшие походы, не раз был, как и нынче, руководителем групп, идущих по неизведанным еще маршрутам. И еще не бывало (да и не будет, я уверен) в его группах каких-нибудь чрезвычайных происшествий. Он так организует «поход, так умело и тактично руководит его участниками, что случайностям, которые, как правило, бывают следствием недисциплинированности и плохой организации, места не остается.
Да, Сергей устал не меньше нашего. Возможно, и его одолевали сомнения. Но он упрямо шел к цели и вел нас, вселяя веру в успех.
КОНЕЦ СУХОПУТЬЮ!
Болото как болото: поросшие травой кочки. Между кочками топь. Оступился — еле ноги вытащишь. Кое-где виднеются ямы, заполненные черной водой.
И вдруг впереди мелькает уже не яма, а какой-то водоем. Что это? Может, уже Сарью? А может быть, какой-нибудь ее приток? Когда подобрались ближе, определили — нет, это не ручей, водяная растительность спутана, течения нет. Но очень похоже на ручей, по всей видимости, весной здесь идет сток талых вод. Не широкий водоем’ но длинный, не обойдешь. Пришлось ладить переправу, благо на берегу росли деревья. После переправы сделали еще несколько переходов и наткнулись уже на настоящий ручей.
Маленький лесной неторопливый ручеек. Сколько надежд он разбудил! Ведь этот ручеек уже принадлежит бассейну Выми, водораздел остался позади. Нужно только разыскать, куда он впадает. Правда, это не так просто… Но все же на душе приятно. Не иначе, скоро будем у «настоящей» воды..
Оказалось, что даже скорей, чем мы думали. Пока готовили обед, Сергей Афанасьевич и Эрик пошли в разведку. Вернулись часа через полтора. Изо всех сил старались казаться невозмутимыми. При двухнедельной небритости это удается легко. Но сразу видно — у них есть большая новость.
Прикидываясь равнодушным, Сергей, в конце концов, буднично заявил:
— Пообедаем и пойдем дальше. До Сарью осталось метров… пятьсот.
Ого, Сарью оказалась уже настоящей речкой! Не очень большой, упавшие деревья перегораживали ее целиком, но все же речкой. По ней можно плыть, ехать на тех самых надувных лодках, которые уже давно ехали на нас. Впереди могли встретиться завалы, мели, перекаты — но все это как-то не страшило. Нам не терпелось сменить способ передвижения.
В новых заботах прошла половина следующего дня. Надували и опробовали лодки, укладывали груз так, чтобы его удобней было разместить на утлых суденышках. Груз вроде бы не убавился вовсе, а вот съестных припасов осталось столько, что Витя все чаще озабоченно их пересчитывал.
Эрик сходил в разведку вниз по реке и доложил, что плыть можно. Попутно разрубил два завала, чтобы не омрачать начало водного путешествия. Съели уху из местных хариусов, уложились — можно пускаться в плавание.
Командор напутствовал нас шуточным приказом, а все «корветы» были окрещены. Нашу с Сергеем Афанасьевичем лодку нарекли именем «Юность», намекая на то, что вместе нам уже почти сто лет. А лодку, на которой плыли Юра и Виктор, вскоре пришлось переименовать. Столько всегда с нее доносилось споров и воркотни, что за ней прочно укрепилось название «Бузотер».
Сарью поначалу оказалась не очень гостеприимной. Во всяком случае семь завалов пришлось разобрать да два обходить берегом. Но с каждым километром река становилась полноводней, да и шире, плыть было легче.
Запомнилась ночевка на правом берегу этой таежной речки. Веселое тогда выбрали место. Берег высокий, кудрявый от брусничника и мха, увенчан кондовыми соснами. Чисто, светло и очень красиво.
В конце длинного плеса стал виден какой-то просвет — речная долина вроде бы расширилась. После долгого плавания по узкому лесному коридору каждый такой просвет прямо-таки тянет к себе. Очень хочется увидеть хоть немного простора, оглядеться. Мы невольно налегаем на шесты.
Еще сотня-другая метров, и вдруг слева открывается плес. Стремительно несет свои воды довольно широкая река. Вот она — Вымь! Теперь-то уже можно твердо сказать, что водораздел нами пройден.
ПО ТАЕЖНОЙ РЕКЕ
Целую неделю плыли мы по Выми. Плыли и под дождем, и в солнечные дни. Топорами вытесали из бревен весла и усиленно подгоняли свои лодочки вперед — на юг, к поселку Усть-Коин, конечному пункту нашего путешествия. Там — магазины, цивилизация. Она нужна была нам хотя бы потому, что уже пришлось ввести строгое нормирование сахара и сухарей, а суп с клецками порядком набил оскомину.
Вымь — типичная таежная река. Один за другим миновали мы устья нескольких ее притоков. Река стала шире, многоводней, но это мало радовало. Чем больше таких плесов, тем трудней плыть. То ли дело — перекаты! Смотреть, правда, нужно в оба, чтобы не распороть ненароком лодку. А зато как лихо идет она вперед,, оставляя позади галечные, заросшие лопухами острова.
Вода в Выми — чистая, прозрачная, холодная и исключительно вкусная. Не знаю чем это объяснить, но такой вкусной воды мне, кажется, еще не приходилось встречать.
После целого дня плавания долго еще перед глазами стоит пестрая мозаика галечного дна — наплывает и наплывает бесконечный ковер, составленный из камней и камешков, шастают в стороны бесшумными тенями хариусы, лопочет под днищем вода на перекатах… А назавтра опять за весло, и опять разворачивается перед глазами прекрасная, но несколько однообразная картина, заключенная в величественную раму нетронутой тайги, в которой преобладают лохматые, какие-то неприбранные лиственницы.
В одном месте на крутом правом берегу тайга отступает от реки, видно, что ее здесь вырубили. А на самой кромке обрыва высится громадный деревянный идол, довольно точно копирующий тех идолов, которым некогда поклонялся народ коми. Позже мы узнали, что этот идол очень молодой, всего несколько лет назад его ради шутки сделал рабочий проходившей здесь топографической партии. Но мы, не зная этого, отнеслись к идолу с почтением, усиленно фотографировали его со всех сторон…
Только поплыли дальше, налетел встречный холодный ветер с дождем, грести стало трудно. «Бузотер» где-то задержался, следом плывет лодка Эрика и Сер- гея-младшего. Наперекор ветру и дождю Серега неокрепшим баском упорно распевает на всю округу: «Хорошая штука — жизнь…» Он самый молодой у нас, Сере- га, еще школу не кончил. Но путешественник из него, судя по всему, получится отменный. У него за плечами уже несколько походов, он трудолюбив и скромен, достаточно опытен, может и суп сварить, и по компасу двигаться. А главное — характер у него хороший, веселый. Да и трудности его не пугают, он предпочитает делать, а не говорить. Над ним и пошутить приятно — шутку он понимает и принимает.
В трудном походе дружба, слаженность так же нужны, как пища и опыт. Целый месяц живешь на глазах у других. Днями сидишь в лодке бок о бок с соседом. Делаешь массу мелких, надоедливых дел. Все это порой на пределе сил. Попробуй дать волю раздражению, усталости, дурному настроению — и себе и другим жизнь испортишь. То ли дело — шутка, песня, веселый разговор. С ними жить веселей, да и трудности как-то уменьшаются в размерах…
Только выплыли из-за очередного поворота, Сергей Афанасьевич углядел:
— Лодка. С мотором.
Вытянув шеи, чтобы лучше было видно, мы гребем изо всех сил. Ведь уже почти две недели не видели людей. А кто тут, в диких местах? Какая будет встреча?
Лодка мирно покачивается на привязи, людей не видно. Кверху, на горушку, ведет среди кустов тропинка. Поднимаемся по ней и выходим к охотничьей избушке, «банюшке», как их здесь зовут. Т/т и встречаем хозяев лодки. Их четверо, все они — аспиранты Московского пединститута, проводят здесь отпуск. Один из них Слава — местный уроженец, хорошо знает эти места. Москвичи порядком удивлены нашим появлением: их заверяли, что в верхнем течении Выми людей нет и быть не может.
В воздухе носится запах наваристого супа. И, видно, заметив голодный блеск в наших глазах, нас приглашают к столу. Мы быстро дали себя уговорить, наобедались вволю…
Не раз у нас за время похода были встречи с хорошими людьми. Какое-то особое, чисто северное гостеприимство — доброжелательное и ненавязчивое — отличало эти встречи. И у лесника, что живет в устье стремительной и чистой Вырыквы, и на метеостанции, где маленький коллектив, очень рад каждому свежему человеку. В этих встречах — коротких, но теплых и искренних — может быть, одна из самых больших прелестей походной жизни.
Нет нужды, наверное, день за днем, шаг за шагом описывать наше путешествие. Всего все равно не расскажешь. Но главное — оно навсегда останется с нами — таинство белых ночей, кристальная вода, дикая красота глухой тайги… И сознание того, что мы сумели сделать задуманное, совершили трудный разведочный поход. Кто знает, может быть, пройдут по нашим следам люди, которым не сидится дома, которые захотят увидеть прелести еще не тронутой природы.
