1.
Синий томик Вольтера
дрогнул пухлой руке.
Взгляд прищуренный,
стыл на дерзкой строке.
Кошка шлейфом играла
на зеркальном полу.
Государыня встала,
поплыла к столу.
Что-то страшное в шествии,
в жарком пламени скул.
На сукне — «Путешествие
из Петербурга в Москву».
2.
…Ямщик отряхнул бородищу,
глянул через плечо.
— Барин, как звать-то!
— Радищев.
— За бунт засылают, ли чо!
Потом поцарапал голову:
«Ссыльный, однако, не трус,
саблю-то держит голую
этот фельдъегерский ус».
— С дону мы, барин, сами.
Эх, шевелись, навались!..
Кони стригнули ушами,
вздрогнули и понеслись.
3.
Смотрит за бешеной скачкой
из-под ладони тепло
статная сибирячка,
морща высокий лоб.
Крякнул мужик, нахлобучивая
на голову малахай.
— Крута-а государыня, мучает
людишек-то, хоть подыхай.
Кони в версте от острога
стали, устало храпя.
Ямщик указал на дорогу:
— Уральцы цепями гремят.
Есть с Яика. С Дону поболе.
Э-зх, дьявол, согни в дугу!..
И сник, закусив до боли
запрыгавшую губу.
4.
Нехитрый скарб тянула кляча,
за ней, в глазах катая грусть,
кляня судьбу и слез не пряча,
кандальная тащилась Русь.
Туда, в неведомые дали,
где солнце вмерзло в свод небес,
плелись этапы и топтали
Сибирский тракт под звон желез.
И глядя, как ногами месит
снега народ, потрясший трон,
Радищев встал и вдруг отвесил
колодникам земной поклон.
Заря горела алой медью,
а он, бунтарь, скакал в нее,
еще не ведая, что едет
в Сибирь — в бессмертие свое.
