Говорят, хороший фотоснимок в комментариях не нуждается. Он сам о себе расскажет. Но сможет ли самая блестящая фотография рассказать о том напряженном поиске мысли, о горьких неудачах, сотнях испорченных кадров и о той мгновенной вспышке прозрения,- когда про фотографа говорят: «Вот повезло — такой поймал кадр!»
Может и в самом деле «поймал» Борис Коробейников пастуха совхоза «Вперед» Анатолия Камеергина. Поймал объективом в тот самый момент, когда Камеергин обходил свое стадо. Но еще задолго до того Борис Коробейников выносил образ хозяина тундры — гордого, уверенного в себе и знающего себе цену человека.
Мгновение, которое потребовалось, чтобы запечатлеть на фотопленке пастуха-оленевода, длилось сотую долю секунды. Но это было самое яркое мгновение. В Анатолии Камеергине, а его вольной, уверенной позе, в незаконченном шаге, в звонком крике «Эх-хо-хо!» увидел фотограф хозяина тундры.
Не будь этого беспрерывного поиска фотокадра и вместо символического снимка была бы заурядная фотография одного из оленеводов.
Борис Коробейников живет в Магадане — самой дальней области нашей страны. От Чукотки, входящей в Магаданскую область, от ее крайней восточной точки — мыса Дежнева начинается Россия. Природа здесь сурова и удивительна. По бескрайним просторам тундры бродят неисчислимые стада оленей, здесь, на Чукотке, в середине лета вдруг задует метель, и тогда на небе вместо одного появляются два солнца.
Чукотка на снимках Бориса Коробейникова всюду имеет свое, неповторимое лицо. Только здесь, в ледовых чукотских морях, можно встретить «воздушного лоцмана», разыскивающего ледоколу путь во льдах. Только здесь, на Чукотке, можно рядом с чумами оленеводов встретить гигантские драги — настоящие плавучие фабрики золота. Экзотика? Возможно. Хотя в наше время экзотикой скорее можно назвать телевизионную станцию «Орбита», следящую своей огромной параболоидной антенной за космическим спутником земли «Молния», нежели шамана, исполняющего ритуальный танец с солнцем.
Кстати, о шаманах. Было время, когда шаманы являлись такой же необходимой принадлежностью чукотских поселков, как ныне радиоприемники. А сейчас… Любопытно хотя бы для этнографии разыскать настоящего шамана и заснять самый настоящий ритуальный танец. Там, где речь идет о науке, инсценировка недопустима, наука признает сугубо документальные кадры. Так родилась тема фотоснимка.
Тема дала пищу творческой фантазии. Как решить кадр? Как выбрать точку съемки? А свет?
Прежде всего был решен вопрос со светом: контражур. Такое решение со светом подсказала тема снимка: шаман давно в сознании чукчей стал олицетворением темных сил. Темных.» Значит фигура шамана должна быть темной.
А кадр? Пустая заснеженная тундра. Только темный шаман и ослепительное солнце…
Осталось найти шамана. Хотя бы бывшего. Хотя бы на пенсии.
Такой шаман нашелся в поселке Кэпервеем. Зовут его Вальгырлеле. Он и в самом деле оказался на пенсии, хотя, конечно, пенсию получает не за свои прошлые оккультные заслуги, а за труд в колхозе. Но Вальгырлеле шаманских об-рядов еще не забыл и после длительных уговоров согласился «поколдовать».
И вот глухо рокочет бубен, Валыырлеле все более входит в свою полузабытую роль, а вокруг него, чуть ли не повторяя все конвульсивные движения шамана, прыгает на снегу фотограф. Один щелчок, второй, третий… Нет, что- то не то. Что-то в этом кадре недодумано. Слишком прямолинейное решение — темный, в контражурном свете шаман и ослепительно яркое солнце. В жизни все было сложнее и… страшнее. Да, именно страшнее! Шаманы для чукчей были не просто знахарями, заклинателями. Шаманы в сознании чукчей были посланниками духов, тех всемогущих богов, которые могли бы отнять у чукчей самое для них дорогое и священное — солнце.
И снова глухо рокочет бубен, и снова прыгает, крутится вокруг танцующего Вальгырлеле фотограф, ловя ту единственную точку, когда шаман поймает своим бубном солнце.
Нужны ли комментарии к этому снимку? Может быть, и не нужны. Может быть, снимок и сам расскажет о далекой снежной Чукотке, о скудном полярном солнце и шамане, вдруг из экзотической фигуры прошлого выросшего в само прошлое Чукотки. Но никогда, конечно, этот снимок не расскажет сам о том, как он рождался.
