В декабре 1966 года уфимские книголюбы готовились отметить 200-летие со дня рождения Н. М. Карамзина выставкой редких книг той эпохи.
Выставить было что — время Карамзина хорошо представлено в книжном фонде республиканской библиотеки., Но непременным экспонатом признали книгу Д. В. Дашкова ≪О легчайшем способе отвечать на критики≫, изданную в 1811 году. Автор ее был связан с Уфой.
Экземпляр этот поступил в библиотеку вместе с личными книгами Дашкова задолго до революции, но с тех пор в него никто не заглядывал. Иначе заметили бы надпись на форзаце книги:
≪ЕГО ВЫСОКОПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ МИЛОСТИВОМУ ГОСУДАРЮ ГАВРИИЛУ РОМАНОВИЧУ ДЕРЖАВИНУ В ЗНАК ГЛУБОЧАЙШЕГО ПОЧТЕНИЯ И ПРЕДАННОСТИ ОТ СОЧИНИТЕЛЯ≫.
Но почему же книга, предназначенная для поднесения Державину, о казалась в библиотеке самого дарителя?
Не поможет ли прояснить этот вопрос история отношений Д. В. Дашкова и Г. Р. Державина?
Чу из «Арзамаса»
В одном из своих писем из Кишинева высланный царем за сочинение вольнолюбивых стихов А. С. Пушкин писал: ≪Кланяюсь ЧУ, если ЧУ меня помнит…≫
≪ЧУ ≫—э т о шутливое прозвище знакомого Пушкину литературного критика Дмитрия Васильевича Дашкова, помещика, владельца имения ≪Благовещенский завод≫ под Уфой. Прозвище это он получил как участник общества сторонников реформы русского языка, назвавшего себя ≪Арзамас≫. В общество это входил и А. С. Пушкин.
Обычно в ≪Арзамасе≫ все члены общества обращались к собранию со словами: ≪граждане≫ и ≪сограждане≫, хотя персонально с комической важностью именовались ≪превосходительствами≫. Символом их направления до некоторой степени служил красный фригийский колпак (знак освобождения раба в древних Греции и Риме, модный головной убор французских санкюлотов). Этот колпак надевался председательствующим на заседании и каждым вновь вступающим членом. Принятый в общество получал шутливое прозвище, заимствованное из баллад Жуковского. Так, самого Жуковского звали ≪Светлана≫, В. Л. Пушкина—≪Вот≫, А. С. Пушкин именовался ≪Сверчком≫. Подобно Французской академии, где каждый нововступающий член был обязан произнести хвалебную погребальную речь академику, освободившему ему своею смертью место, арзамасцы также произносили подобные речи. Только, за неимением своих покойников, брали для этого напрокат живых членов Российской академии. Более того, каждый принимавшийся в ≪Арзамас≫ произносил сочиненную Дашковым ≪Формулу торжественного обещания≫, в тексте которого были слова: ≪…если же я нарушу сие добровольное торжественное обещание, да буду проклят… да буду членом Российской академии!≫
С Академией этой арзамасцы находились в состоянии холодной войны.
«Арзамас» против «Беседы»
≪Творец отличил людей от скотов и ≪Арзамас≫ от ≪Беседы≫,—язвил арзамасец Д. Н. Блудов по адресу Российской академии (существовала тогда наряду с Академией наук и имела задачей только лишь изучение русского языка и литературы) и состоявшего при ней литературного общества ≪Беседа любителей русского слова≫. Общество это возглавлял президент Российской академии А. С. Шишков, реакционный литератор и адмирал.
В чем же состоял спор ≪Арзамаса≫ с ≪Беседой≫?
Арзамасцы —сторонники Карамзина, добивались приближения литературного языка к народно- разговорной речи. Члены ≪Беседы≫ (≪халдеи беседные≫ —по выражению Жуковского) отстаивали устарелый язык церковных книг.
≪Арзамас≫ не был политическим обществом. На вооружении его состояли лишь литературная критика и сатира, правда, очень острая. О задачах ≪Арзамаса≫ Дашко в говорил: ≪Беседа сотворена на то, чтобы твердить и писать глупости,
Арзамас —не то, чтоб над нею смеяться≫. Однако в глазах тупоумных реакционеров все это выглядело не так невинно. Например, член ≪Беседы≫ Голенищев-Кутузов писал тогдашнему министру просвещения про сочинения Карамзина: ≪Карамзин явно проповедует безбожие и безначалие≫.
Вольнолюбивые и просветительские черты ≪Арзамаса≫ привлекали к себе людей прогрессивных. Недаром в 1817 году в ≪Арзамас≫ вступили один за другим будущие декабристы: Н. И. Тургенев, генерал М. Ф. Орлов, Н. М. Муравьев и наш великий поэт Александр Сергеевич Пушкин. Но чем же тогда объяснить столь уважительную надпись на книге, поднесенной Дашковым своему противнику?
Дашков и Державин
На одном из арзамасских заседаний Уваров (≪Старушка≫), обращаясь к Дашкову, назвал его ≪сильным вождем ЧУ, провозгласившим первым брань и погибель ≪Беседе≫. Действительно, война карамзинистов с шишковистами началась еще до возникновения ≪Арзамаса≫, вскоре после появления первых статей Дашкова и особенно после издания им в 1811 году книги ≪О легчайшем способе отвечать на критики≫. Известный библиограф тех лет М. Н. Лонгинов писал об основателе ≪Арзамаса≫:
≪Д. В. Дашков… пользовался большим авторитетом в кругу карамзинистов и друзей Жуковского. Многосторонняя образованность, верный эстетический вкус и сильная ясная речь, отличавшаяся беспощадной логикой, давали ему на то полное право≫.
Правда, впоследствии Дашков перешел целиком на консервативные позиции, был даже министром юстиции у Николая I, и помянуть в его деятельности добром, кроме ≪Арзамаса≫, кажется, нечего.
≪Певец Фелицы≫ Гавриил Романович Державин был на 45 лет старше Дашкова. В начале XIX века он являлся непререкаемым авторитетом, знаменитейшим поэтом тех лет. Состоя в Российской академии, он входил и в ≪Беседу≫. Но в языковой практике Державина уже определенно наметились новые, чуждые шишковистам, тенденции: снижение высокопарного языка од, смешение высокого и низкого ≪штилей≫ в одном произведении, включение в торжественные оды элементов злободневной сатиры и лирических мотивов. Видимо, Державин, состоя в ≪Беседе≫ как член Российской академии, все же в чем-то сочувствовал ≪Арзамасу≫.
И уж, во всяком случае, не чувствовал себя врагом всех арзамасцев, среди которых были люди, глубоко уважаемые им.
Этим, конечно, можно объяснить уважительный тон дарственной надписи Дашкова на книге, поднесенной виднейшему литератору тех лет.
Но как все же книга эта вновь оказалась в библиотеке Дашкова? Или, может быть, она так и не была послана?
Вспомним, что на книге, кроме дарственной надписи, па отдельных страницах имеются еще пометки, выполненные совсем другим почерком. А на последних, чистых, листах —написанный тем же почерком целый отзыв о книге.
Встал вопрос: не послал ли Дашков этот экземпляр Державину, а тот вернул его автору со своим мнением? Проверить это предположение можно только сличением почерков.
Экспертиза дает ответ
В академическом издании сочинений Державина образцов его почерка множество. Но беда в том, что на взгляд простого книжника все они разные. Никак не скажешь, что документы молодого и старого Державина, четко написанные им рапорты начальству и небрежные, черновые наброски писаны одним и тем же лицом. Куда уж тут сличать со спорным текстом!
Но ведь такие вопросы специалисты умеют решать точно.
И вот мы в Уфимской научно-исследовательской лаборатории судебной экспертизы. Старшим экспертам В. В. Богословской и Е. С. Бондаренко задача показалась интересной. Они засели, но не за сличение спорного текста с бесспорными образцами почерка Державина , а за сравнение его почерков с почерками современников. Цель —выявление комплекса особенностей державинского почерка, признаков, свойственных одному ему и неповторимых в почерках других лиц.
Лишь тогда, когда этот комплекс был выяснен, эксперты взялись за спорный текст. И вот их заключение: ≪Рукописный текст, начинающийся словами ≪Не могу не похвалить…≫ и заканчивающийся словами ≪…от современников и потомства≫ на двух последних листах книги Дмитрия Дашкова… и, пометки в виде отдельных слов, фраз на страницах… выполнены Г. Р. Державиным≫. (Акт экспертизы № 935 .от 29. XII. 66 г.)
Позднее графологическая экспертиза Центрального Государственного архива литературы и искусства (ЦГАЛИ) подтвердила правильность заключения уфимских экспертов.
Что же писал маститый академик и большой русский писатель в своем отзыве на книгу арзамасца Д. В. Дашкова?
Вот он, этот текст, который теперь смело можно включать в собрания сочинений Г. Р. Державина:
«Не могу не похвалить ни остроумия, ни сведения (осведомленности – Н. Б.), ни труда сочинителя сей книжки, но если бы он последовал премудрому правилу Сираха, который говорит: аще дунешь на искру – возгорится, аще плюнешь на нее – угаснет, то приятнее бы было после и ему, читателям его рассуждений. К чему ведут такие бранные пересуды друг друга? Неужто ко исправлению языка? Напрасно. Напротив, к насмешка только любящих словесности. Уклоняйся от таковых распрей, писать старайся сколько можно скромнее, правильнее и чище, вот единственное средство, чем усовершенствовать язык и заслужить похвалу от современников и потомства!»
Как видит читатель, в этих строках Державин не присоединился ни к одной из споривших тогда сторон. Однако его совет (≪писать чище≫) так и кажется направленным против шишковистов, сплошь засорявших язык архаизмами. Ожидать большего от члена ≪Беседы≫ было нельзя.
