HА УРАЛ пришла весна 1942 года.
В апреле начальник сборочного цеха одного из уральских заводов вызвал к себе в контору слесарей-сборщиков:
— Надо один сверхплановый танк сделать.
И пояснил, что деньги на этот танк дали писатели В. Гусев, С. Маршак, С. Михалков и Н. Тихонов и художники М. Куприянов, П. Крылов и Н. Соколов (Кукрыниксы).
Времени оставалось в обрез, и был составлен не только суточный, но и почасовой график. К маю танк КВ был готов. Представитель Госкомитета Обороны принял машину с оценкой «отлично».
Прибывший с Урала танк сгрузили в Болшево, под Москвой.
20 мая художники и поэты, на чьи деньги строился танк,— все, кроме Н. Тихонова, который находился в то время в блокированном Ленинграде, приехали «на смотрины». Танкисты показали им «Беспощадный» — так был назван танк — в движении, рассказали о работе систем и вооружения в бою.
В расположение бригады «Беспощадный» прибыл к вечеру 24 мая 1942 года. А на следующий день, на торжественном построении, он был «зачислен» в бригаду гвардии полковника Скубы.
Уже о первых боях, проведенных «Беспощадным» в 1942 году, писала газета «Правда».
…«Беспощадный» вел огонь с места по отступающей пехоте противника, и тут в бой лавиной двинулись немецкие танки — сразу двадцать восемь машин. На счету «Беспощадного» уже были поединки с одним и с двумя танками противника, но драться одному против двадцати восьми!..
— Что будем делать, хлопцы! — спросил командир танка Хорошилов у экипажа.
Командир орудия Фатеев, радист Егоров, механики-водители Царапин и Филиппов молча смотрели на своего командира. Потные, измазанные пороховой копотью лица… Он, старший лейтенант Хорошилов, сам должен сделать выбор и отдать приказ.
— К бою, ребята… Заводи, Егор!
Царапин нажал кнопку стартера, машина вздрогнула — сработали амортизаторы на катках, в окуляре прицела закачалась равнина, по которой шли черные танки, высоко за собою поднимая столбы пыли. Теплая дрожь двигателя передалась броне «Беспощадного».
Фатеев приник к окуляру прицела, пальцы сжали рукоятки механизмов подъема и поворота пушки.
Треугольник прицела лег на силуэт головного танка противника, нажата кнопка «спуск». «Беспощадный» качнулся, жарко обдало лица танкистов пороховой гарью, о стенку моторного отсека гулко ударилась стреляная гильза…
«Беспощадный» принял бой.
Три машины противника поджег он, две подбил. Остальные, отстреливаясь, дали задний ход и скрылись за холмом…
Обстрелянным в боях встретил «Беспощадный» суровое лето 1942 года. Бои шли непрерывно. Едва ремонтники успевали устранить полученные «Беспощадным» повреждения, как танк снова шел в сражение. О тяжести проведенных боев лучше всего говорит одна пробоина лобовой брони и 23 вмятины от прямых попаданий.
«Дорогие наши, родные, тт. Хорошилов, Царапин, Фатеев, Филиппов, Егоров! — писали танкистам на фронт Художники Кукрыниксы.— Как приятно было прочитать о ваших подвигах в «Правде». Читая газету, мы произносили вслух все трое: «Вот это молодцы! Вот это герои! Сдержали свое обещание!» Но у нас тут же возник беспокойный вопрос: все ли живы, здоровы! Ведь в газете об этом не сообщалось ничего. И успокоились только тогда, когда получили от вас письмо, где сообщались подробности ваших славных дел и где вы писали, что весь экипаж невредим. Ведь вы стали родными братьями нашими, и все, что происходит с каждым из вас, нас волнует».
«Дорогие товарищи Хорошилов, Царапин, Филиппов, Фатеев и Егоров! — писал Маршак.— Несколько дней тому назад мы с радостью прочли корреспонденцию в «Правде» о подвигах экипажа тяжелого танка «Беспощадный…..
Когда у вас будет свободная минута, напишите нам, что пришлось вам испытать, расскажите попросту, как было дело, как дрались вы, как выходили из трудных положений. Да и не только об этом. Напишите нам о себе, как пишете домой, о каждом в отдельности. Все вы очень нам дороги. Мы счастливы, что вы живы и невредимы, что первый боевой экзамен показал, как хорошо подготовились вы к исполнению своего воинского долга…»
В августе-сентябре на участке бригады возобновились кровопролитные бои, еще более упорные, еще более тяжелые, чем в июле-августе. Вот что, например, доносил командующему бронетанковыми и мотомеханизированными войсками 16-й армии комиссар бригады Паршутин:
«…В 16.00—2.9.42 года танк «Беспощадный» в составе трех танков КВ атаковал сильно укрепившегося противника в д. Воробьеве. Умело маневрируя и ведя огонь, танк «Беспощадный» первым ворвался в деревню, где огнем уничтожил 5 танков, 3 пушки, 4 миномета, 4 дзота и 3 автомашины. Наша пехота овладела населенным пунктом и закрепилась в нем…»
За проявленную отвагу и мужество в борьбе против немецких оккупантов весь экипаж танка «Беспощадный» был награжден боевыми орденами. 21 сентября 1942 года 6-й отдельной танковой бригаде было вручено боевое гвардейское знамя.
Приближалась вторая военная весна. Ночью закручивали метели, а днем пригревало так, что мокрел снег, и с южных скатов крыш свешивались нити капели.
На участке бригады гитлеровцы сконцентрировали ударную группу. Командир бригады гвардии полковник Скуба получил приказ контратаковать противника. Не было известно ни точной линии оборонительных сооружений противника, ни расположения его огневых средств…
…Полковник Скуба вызвал к себе командира батальона.
— У меня нет другого выхода, майор,— сказал он.— Ты понимаешь, майор! Только разведка боем.
Некоторое время оба молчали. Они были кадровыми военными и хорошо знали, что такое — разведка боем: под тщательно организованный огонь обороны противника надо послать лучший, самый отважный и сплоченный экипаж. По нему будут вести огонь изо всех видов оружия. А там, за линией наших окопов, командиры получат возможность по вспышкам выстрелов нанести на карту огневые точки противника и отдать приказ на атаку…
Майор и полковник долго молчали: практически из разведки боем редко кто возвращается. Оба они знали, что в эту разведку пойдет «Беспощадный», и оттого так долго молчали…
…Пока Филиппов, Фатеев и Егоров заправляли машину топливом и пополняли боекомплект, Хорошилов и механик-водитель Царапин вместе с комбатом прошли по маршруту до речки, неширокой и скованной льдом. Кое-где виднелись «окна»: саперы замеряли глубину брода и толщину льда. У берега были воткнуты в снег две вешки, обозначавшие проход. Иногда со стороны леса раздавался треск автоматной очереди. Время от времени за лесом перед участком бригады взлетали осветительные ракеты.
Старший сапер доложил, что проход в минном поле проделан, что у брода в назначенное время машину будут ожидать люди, которые проведут ее через минное поле к просеке, где у немцев нет никаких постов.
В половине пятого экипаж «Беспощадного» разбудил дежурный.
Раскидали лапник, которым была укрыта машина. Царапин и Филиппов забрались в танк. Стало слышно, как заработали ручные насосы подкачки топлива и масла, как защелкали тумблеры. Пока Егоров бегал к дневальным набрать во фляжки кипятку. Царапин завел двигатель, поставил его для прогрева на малые обороты и вместе с Филипповым вылез из машины. Присели на поваленное дерево, открыли тушенку, нарезали сало.
Царапин волновался: только что курил в машине, и здесь, перед едой, закурил снова.
— Брось, Егор,— сказал ему Хорошилов.— Дай хоть перекусить на свежем воздухе.
Царапин молча положил на снег папироску, придавил каблуком. Стал есть, подцепляя тушенку кончиком ножа.
В предутреннем лесу было зябко. Хорошилов почувствовал легкий озноб. Механики, Царапин и Филиппов, уже перемазались в машине: носы черные. И смех и грех.
— Умылся бы ты, Егор, что ли! — хохотнул Филиппов.
— Ты на себя посмотри,— сказал Фатеев и полез за зеркальцем.
Молчал лишь Егоров. Молчал, ел, но дело свое — главного завхоза экипажа — не забывал: у его ног лежал туго набитый вещмешок с пайком.
Меж тем дневальный разбудил и другие экипажи, по лесу заходили, заговорили приглушенно. Зашуршали о броню ветки — сбрасывалась маскировка. Батальон готовился к атаке. Но с заведенным двигателем стоял только «Беспощадный ». Под струями выхлопных газов оттаивал снег.
Кто-то подошел сзади, спросил:
— Куда, хлопцы, спешите! Машину перегреете.
— В гости,— отозвался Филиппов и с ухмылкой уточнил: — К теще на блины.
Все, что осталось от завтрака, Егоров запихал в мешок, пошел к машине, влез на башню.
— Да брось ты сидор, все полегче двигателю будет! — и сюда сунул нос Филиппов.
Егоров отмахнулся: не до шуток.
Хорошилов поглядел на часы:
— По местам, ребята!
К броду подошли в назначенное время. Высунувшись по пояс из люка командирской башенки, Хорошилов еще издалека заметил саперов.
Саперы обрадовались, видно толклись здесь уже порядочно и озябли. Они побежали навстречу, замахали руками, стали взбираться на броню, мостились на крышках моторного отсека, откуда шел жар. Хорошилов сказал им:
— Только через реку. Дальше, по минному полю, пешком пойдете: один справа, другой слева, по ширине прохода, чтобы нам не напороться…
Саперы закивали — известное, мол, дело. Лед в реке не выдержал, подломился.
В пролом тотчас же поднялась вода, растеклась по льду.
Вешки на другом берегу были едва заметны, но танкисты выбрались точно меж ними, ссадили саперов, и танк медленно двинулся прямо по их следам.
Когда достигли леса, Хорошилов опять посмотрел на часы. Сверился по карте с расчетом времени. Минуты три сэкономили.
Попрощались с саперами. Хорошилов разрешил перекурить. Напоследок. Кто знает, когда еще доведется.
Еще раз посветив фонариком и сверившись с картой, командир приказал Егорову:
— Пулемет к бою!
Они были уже за линией фронта. Впереди их ожидала неизвестность.
Где-то вдалеке, так же, как и вечером, взлетали в небо осветительные ракеты. С обеих сторон лениво постреливали.
Пошли просекой, как темной улицей. С обеих сторон — непроглядная лесная глушь.
— Вот где батальонам-то пройти, Павел Максимович,— сказал Егоров, тоже по пояс, как и Хорошилов, стоя в люке — так удобнее наблюдать.
—Еще чего скажешь, Алеша? — отозвался Хорошилов. — Один, два, ну три экипажа просекой пройдут… А дальше что! В лесу же не развернуться, перещелкают по очереди. А по полю…
Вдруг что-то промелькнуло через просеку: никак машина! Значит, там шоссе.
— К пулемету, Алеша! — приказал Хорошилов. И второму Алексею, Фатееву: — Что-нибудь видишь?
— Да ни хрена без фар не вижу…
— Огонь — только по команде.
Егоров влез в башню, захлопнул за собой люк.
Здесь, в просеке, возле самого шоссе, был немецкий пост: метров за пятьдесят до шоссе из лесу выбежал немец, посветил фонариком, показал, что ехать — влево. Едва он отбежал, как «Беспощадный» вкатил на шоссе. Через кювет влево, в лесок, вели отпечатки гусеничных траков. Метров через сто Хорошилов велел остановиться, развернуть машину и посветить на лес фарами. На опушке стояло с десяток машин с крестами на башнях, экипажей не было видно. Часовой с автоматом на груди, ослепленный фарами, погрозил кулаком: чтобы не светили, не нарушали маскировки.
— Подчинись, Егор,— усмехнулся Хорошилов, и Царапин выключил фары.— Теперь прямо по шоссе, не останавливаясь. Километра через два будет хутор, там тоже посветишь… В общем, по обстановке…— И Егорову: — Передай, Алексей, нашим…
Хорошилов опустился в люк, посмотрел на карту.
— В квадрате…— он назвал квадрат, — сто пятьдесят метров от просеки и пятьдесят от шоссе, до десятка машин противника. Пока не опознан, иду к хутору.
Когда подошли к хутору, было по-прежнему темно. Царапин опять посветил. И тут тоже были танки — до десятка машин. Радировали в батальон. Но по хутору уже забегали, заметались темные фигурки.
— Опознали, гады! — сказал Хорошилов.
В крайней избе сквозь неплотно завешанные окна пробивались полоски света. Поверху, с крыш, подпертые шестами, свисали кабели. Связь. Две полевые машины стояли во дворе.
— Вправо — никак штаб! Фатеев, пугни осколочным! — крикнул Хорошилов.
«Беспощадный» стал. Царапин включил фары, и как только в избе отворилась дверь и показались фигуры в офицерских шинелях, Фатеевь выстрелил…
— Егор! Дави машины во дворе! — крикнул
Хорошилов. Царапин отпустил рычаг сцепления, всех тряхнуло, и «Беспощадный» ввалил во двор осевшего после взрыва дома, смял стоявшие во дворе автомашины и, раскидывая дымящиеся бревна, снова выскочил на шоссе. По броне уже цокал град пуль, отовсюду по танку били из автоматов…
— Направление 0—30! Из пулемета — огонь! — приказал Хорошилов.
Фатеев развернул назад башню. Там, в хуторе, выбежав на дорогу, несколько автоматчиков вели стрельбу в угон. Фатеев пугнул их двумя очередями и снова развернул башню по ходу машины.
У деревни уже развиднело настолько, что включать фары не потребовалось. Позади ухнуло несколько снарядов: должно быть, наши танки ударили с закрытых позиций.
На шоссе перед деревней противник спешно занимал оборону, Фатеев выпустил несколько очередей из пулемета, и «Беспощадный» ворвался в деревню. Отовсюду стреляли из автоматов, и лишь в конце деревни на полотно шоссе выползли из дворов два танка. К одному из них еще бежал замешкавшийся танкист, на ходу натягивая комбинезон.
Егоров уже докладывал:
— Бронебойным готово!
Один из немецких танков выстрелил. Ударило по башне, но в следующий миг все с облегчением услышали визг уходящего в сторону снаряда: рикошет. «Беспощадный» тряхнуло,— теперь уже Фатеев ударил из своей пушки. Стрелявший немецкий танк словно бы скорчился: башня съехала вперед, ствол ткнулся в снег. Из танка повалил дым. Из люка что-то вскинулось и осталось лежать на броне.
— По второму, по второму, черт!..
Но Фатеев уже разворачивал ствол пушки, и Егоров опять докладывал:
— Бронебойным готово!
Фатеев нажал на спуск. Немецкий танк дрогнул, подался в кювет, извернулся боком и загородил дорогу. И почти тотчас же в нем взорвался боекомплект.
— По усадьбе, Егор! По усадьбе объезжай…
Подбитые машины врага загораживали путь, и Царапин повел «Беспощадный» прямо по плетням, в объезд…
Почти совсем рассвело. Из траншей выскакивали вражеские пехотинцы и бежали через поле. А за деревней, на окраине которой догорали только что подбитые танки, готовились к бою орудийные расчеты.
Егоров из пулемета очередями сходу прижал их к земле, и Царапин, давя орудия, повел танк по огневым позициям.
Ко второй батарее они шли уже под огнем пушек, заваливая окопы.
Они успели повредить два из трех противотанковых орудий у опушки леса, когда перебило траки левой гусеницы.
Теперь «Беспощадный» вел с места круговой огонь, вспахивая снарядами и пулеметными очередями снежное поле, по которому бежали и ползли, стреляя из автоматов, немцы.
Лицо Егорова блестело от пота и крови. При попадании снаряда в башню радиста бросило головой на затвор пулемета.
— Держись, держись, Павел! — кричал по рации Хорошилову полковник Скуба. — Черепахи пошли… Уже скоро…
И связь оборвалась. Егоров вдруг повалился. Лопнули зажатые в руке провода меж блоками рации, за которые он ухватился, падая. А пуля, прошив Егорова, заклинила еще и механизм поворота башни.
Для кругового осмотра оставалась исправной лишь командирская башенка. Теперь танкисты отбивались гранатами, а когда гранаты кончились, открыли пистолетные окна. Но немцы не показывались там, где были окна. Вот они уже на машине, разбивают выстрелами приборы наблюдения.
— Рус, сдавайс! — кричат чужие голоса. Каблуки и приклады отстукивают по броне.
Раза два Царапин давал газ, и немцы, слыша вой запускаемого двигателя, всякий раз спрыгивали с брони, но потом это перестало на них действовать.
Тогда Хорошилов приказал:
— Ну-ка, замрите, ребята! Скоро подоспеют наши.
И пять раз выстрелил из пистолета.
За броней стихло. Немного погодя, прильнув лицом к поврежденному прибору наблюдения, Хорошилов увидел бегущих от леса немецких солдат с охапками соломы: немцы решили поджечь танк.
— Ну, все, ребята, конец, — сказал Хорошилов.
Царапин и Филиппов пролезли в боевое отделение. Царапин шлемофоном закрыл Егорову лицо.
Услышав голоса и возню в машине, немцы закричали:
— Шнель, шнель!..
И тогда Хорошилов услыхал далекий гул двигателей, резкие хлопки орудийных выстрелов, треск очередей: бригада пошла в атаку.
Хорошилов, сплюнув, затушил цигарку. Боевое отделение заполнял дым горящей соломы.
— Включи вентилятор! — приказал Хорошилов Фатееву. Щелкнул тумблер, вентилятор заработал, но тяги не было: немцы заткнули щели в броневом колпаке вентилятора.
Фатеев вдруг запел. Хорошилову рассказывали, как поют перед смертью бойцы. Он не верил этим рассказам. Не верил, что можно петь перед смертью: до этого ли! Но теперь и он тоже запел. Уже не видно было лиц товарищей, резало глаза, нечем было дышать.
Хорошилова, Царапина, Фатеева, Филиппова и тело погибшего Егорова вынесли из обожженной машины подоспевшие товарищи.
Все, кроме Егорова, через несколько дней вернулись в строй.
24 и 25 февраля экипаж танка уже снова участвовал в боях в составе бригады севернее Жиздры. А в начале марта 1943 года экипаж «Беспощадного» провел свой последний бой. Вот что говорится о мартовских атаках экипажа в донесении командования бригады:
«За период с 1 по 5 марта в р. Ашково противнику нанесены следующие потери экипажем «Беспощадного»: танков сожжено и подбито — 8, минометов — 2, ПТО — 7, пулеметов ручных и станковых — 17, автомобилей — 7, тягачей — 1, уничтожено живой силы — до 2-х рот.
В первой атаке танк «Беспощадный» получил две сквозные пробоины. Были ранены механик-водитель Царапин и радист Стародубцев, но Царапин, превозмогая боль, вывел танк из-под обстрела. После короткого ремонта танк «Беспощадный» вновь пошел в атаку. В следующей атаке был убит Хорошилов и ранены механик-водитель Филиппов, заменивший Царапина, и радист Игнатов. Танк вновь был восстановлен. Третью атаку провел гв. старшина Фатеев. В последнем бою, отомстив за товарищей, погиб Фатеев…»
На этом и заканчивается боевая летопись славного тяжелого советского танка КВ «Беспощадный». След его затерялся.
Но не забылись подвиги героического экипажа «Беспощадного».
Прошло двадцать три года со дня окончания войны, многие не вернулись домой, к матерям, сестрам, женам и детям. Погиб Павел Хорошилов, гвардии старший лейтенант, коммунист. Погиб командир орудия гвардии старшина Алексей Фатеев. Погибли радисты, гвардейцы Егоров, Стародубцев, Игнатов. Погиб комбат, гвардии майор Ситник. Тот гвардии майор, что послал экипаж «Беспощадного» в легендарную разведку.
Но остались в живых два члена экипажа танка КВ «Беспощадный». Царапин Е. С. и Филиппов Г. И. Жив и бывший командир отдельной гвардейской Ельнинской Краснознаменной ордена Суворова, ордена Богдана Хмельницкого танковой бригады гвардии генерал-майор танковых войск М. К. Скуба. Ныне он в отставке, живет на Украине в городе Сумы. Бывший комиссар бригады С. А. Паршутин тоже в отставке, проживает в Житомире.
