«Город одиннадцати веков» — так поэты называют Новгород.
Удивительна судьба его. Уже в XIV столетии здесь жило 60—70 тысяч человек. Мостовые в Новгороде появились в X веке— на два столетия раньше, чем в Париже и Лондоне, так же как и городская канализация из деревянных труб. И, что поразительно,— канализация эта действует до сих пор.
«Великой русской республикой средневековья» называл Карл Маркс Великий Новгород. Республиканский строй в средние века на Руси — это уже само по себе чудо истории! Влияние его было огромным и простиралось до Белого моря.
Здесь в XII веке нашел приют опальный римский богач Антоний, приплывший по наивному церковному «Сказанию жития его» с берегов Тибра будто бы на «камне непотопляемом».
Здесь творил неистовый флорентинец Феофан по прозвищу Грек. Его фрески в церкви Рождества Богородицы, чудом уцелевшие в пламени войны, до сих пор привлекают тысячи людей со всего света.
Это у нас в Новгороде, уже после войны, профессор А. В. Арциховский и его ученики сделали сенсационное открытие XX века: нашли берестяные грамоты; их значение для истории Великого Новгорода, быть может, сравнимо только с находкой египетских папирусов. В XI—XVI веках в Новгороде, оказывается, были грамотными не только монахи и князья, но и посадский люд. Спустя несколько столетий, мы как бы слышим не казенную речь официальных летописцев, а живой язык простых людей.
В отделе истории советского периода Музея историко-архитектурного заповедника выставлены удивительные экспонаты. И среди них особенно впечатляющий: бронзовый бюст Льва Николаевича Толстого, пробитый пулями.
Нам хочется поведать историю этого скульптурного портрета великого писателя и правдолюба, рассказать горькую правду о расстреле его фашистскими палачами.
Улица Льва Толстого
Одна из улиц, что выходит на центральную площадь Новгорода, носит имя Льва Толстого. Она — из числа самых древних улиц города. Раньше называлась Чудинцевской: это была дорога «на Чудь», в нынешнюю Прибалтику.
Имя гениального писателя улица получила сорок лет тому назад. И произошло это так.
До недавнего времени на углу улиц Десятинной и Толстого — там, где сейчас сияет витринами магазин «Алмаз»,— стояла невзрачная кирпичная одноэтажная коробка. В ней размещалась хлебопекарня.
Когда-то в этом здании была частная мастерская В. А. Молочникова: «Производство работ из железа, меди и цинка», как значилось на вывеске. После революции, во времена нэпа, вывеску владелец заменил на более солидную: «Завод сельскохозяйственных орудий «Крестьянин». Однако «завод» занимался лишь ручной поделкой мелкого крестьянского инвентаря.
На фирменном бланке «предприятия» сбоку печатался в качестве эпиграфа совсем не деловой текст — слова пророка Исайи: «И наступит время, когда люди перекуют мечи на орала и лев будет лежать рядом с ягненком».
Рядом с «заводом» находился жилой дом семьи Молочниковых и белый каменный павильон — домашний музей, посвященный исключительно жизни и творчеству Льва Толстого, ревностным почитателем которого был хозяин дома. Фронтон здания венчала мраморная фигура Толстого— сеятеля с лукошком. В Новгороде его все звали Толстовским домиком. Он был выстроен Молочниковым вскоре после трагедии на станции Астапово в 1910 году и просуществовал до прихода немецких интервентов.
В этом любительском микромузее были собраны книги и письма Толстого к владельцу домика, множество скульптур и портретов писателя, копии толстовских рукописей, которые посылал своему хозяину бывший работник Молочникова — переписчик Толстого Самуил Беленький.
Стены павильона украшали портреты писателей и деятелей культуры, к которым Толстой относился с особым уважением. Перед домиком, во дворе, отгороженном от улицы металлической решеткой и густым орешником, стояла мраморная композиция (барельеф) на тему толстовской притчи «Чем люди живы» и бронзовый бюст писателя. Оба экспоната — работы талантливого скульптора академика Ильи Яковлевича Гинцбурга.
Очень сложным человеком был Владимир Анфалович Молочников. Многие старожилы помнят его в черной толстовке с черной бородой и горящими глазами.
Он активно переписывался с яснополянским старцем, бывал у него несколько раз.
Толстой очень тепло относился к Молочникову: называл его «брат Владимир», «близкий мне человек», подписывался: «любящий Вас брат», и «очень, очень, очень любящий Вас».
Когда царская полиция первый раз арестовала Молочникова за распространение запрещенных статей Толстого, Лев Николаевич выступил в его защиту в газете «Русь» со статьей «По поводу приговора по делу Молочникова». Когда же в 1910 году Молочников был вторично арестован «за возбуждение молодых солдат Смирнова и Соловьева к отказу от военной службы», Толстой через графа Олсуфьева и адвоката Маклакова добился оправдательного приговора.
Во всех изданиях сочинений Л. Н. Толстого в примечаниях к имени В. А. Молочникова стоит фраза: «последователь Толстого— слесарь в Новгороде». Это не совсем точно.
Новгородский последователь доктрины непротивления злу насилием был мелкий хозяйчик, прижимистый частный предприниматель, часто действовавший отнюдь не по заветам своего учителя.
В своих записках «Свет и тени (Воспоминания о моем приближении к Толстому)» В. А. Молочников признается: «Мастерская с наемным трудом, с расчетами, выжиманиями… если и приносила при удачах удовлетворение, то не надолго». И дальше: «Не могу представить более безнравственного воспитания, чем то, которое получил я», «…увы, моя натура воспринимала не только прекрасное».
Дети Молочникова — четверо из них здравствуют по сей день — выросли отличными людьми, веселыми тружениками и настоящими советскими патриотами. Но в детстве и они испытали на себе далеко не толстовский деспотизм отца.
Действительно, этот человек состоял из света и тени с резкими переходами. Его просветительская деятельность была немаловажной по тем временам: помимо пропаганды идей Толстого, он в 1913 году активно хлопотал об открытии обсерватории в Новгородской мужской гимназии и даже изготовил для нее вращающийся купол. Он был в дружбе со многими деятелями культуры, в том числе с Л. В. Собиновым и И. Я. Гинцбургом.
В первые годы Советской власти к Мо- лочникову относились с большим уважением и даже не брали с него налогов, учитывая его дружбу с Толстым и пропаганду против грабительской войны.
Однако затем частные интересы хозяйчика-собственника, мелкого капиталиста, привели его к конфликту с самим духом советского строя: Молочников стал высказывать явные антисоветские взгляды.
Экспонаты Толстовского домика, включая и бронзовый бюст писателя, в свое время были переданы Новгородскому музею.
Ровно сорок лет тому назад — в июне 1926 года — Анатолий Васильевич Луначарский, побывавший в Новгороде, посетил и домашний музей Молочникова. Его поразил этот уникальный филиал Ясной Поляны. По предложению наркома, надпись на фронтоне Толстовского домика — «имени Льва Толстого» — была распространена на всю улицу. С того времени Чудинцевская улица и получила новое имя.
„Воспоминания… невозможно разрушить»
В фондах Новгородского музея хранится альбом неизвестной до сих пор девушки по имени Мила. Его прислал житель города Иваново А. М. Телепоровский в 1964 году. Обидно, что сам даритель не помнит, как к нему попал альбом: знает, что он оказался у него в руках в 1945 году где-то в районе Штеттина-Эрфурта.
Обложка альбома обтянута домотканой холстиной с рисунком: рыбка попалась в сети. Не отражает ли эта наивная аллегория судьбу самой Милы? Как ей удавалось получать для своего альбома фотографии немецкой работы? Почему ее так притягивали главным образом новгородские памятники старины, варварски разрушенные фашистами? В альбоме есть снимки Пскова и Дно, но их немного. И для чего она составляла этот сборник фотодокументов тех дней?
На обложке альбома надпись: «Новгород» и чернильные четкие строки: «Дорогим папе и маме. Рождество 1943 года.— «Воспоминания—это единственное в жизни, что невозможно разрушить. Мила». Уникальный альбом подарен Милой своим родителям за две недели до освобождения Новгорода.
Содержимое альбома—115 фотографий, вырезки из газет и рисунки — сильнейший обвинительный документ, сгусток вещественных доказательств нацистского вандализма.
Известно, что еще до бандитского нападения на нашу страну, в Кенигсберге была сформирована «Эйнзатцгруппа А», в которую входили особые команды (Зондеркоманден) и оперативные команды (Эйнзатцкоманден), укомплектованные головорезами из гестапо и полиции безопасности. Они затем действовали с армейской группой «Норд» на Новгородчине, Псковщине, Прибалтике и под Ленинградом.
Начальником их был штандартенфюрер СС Шталеккер, смененный затем бри- гаденфюрером СС Иостом.
Подонки из «Эйнзатцгруппы А» во взаимодействии с полевыми частями 18-й армии превратили Новгород в руины.
В целях политического камуфляжа расправа с новгородцами чинилась не в самом городе, а в 30 километрах от него— в деревне Жестяная Горка. Весной 1944 года после изгнания врага здесь обнаружено около 5 тысяч трупов зверски замученных людей всех возрастов.
Немой свидетель — альбом Милы — показывает, каким образом и когда немецкие вандалы разрушили древний русский город. Никакие очевидцы — даже ныне здравствующие и недобитые фашисты — не могут опровергнуть жутких по своей правдивости фотообвинений, собранных Милой. В этом отношении альбому нет цены…
Вот вырезка из газеты 1942 года: вид растерзанного Новгорода «с птичьего полета». И злорадная запись: «Das zer-storte Nowgorod von heute» (опустошенный Новгород сегодня).
На другом фото, сделанном с улицы Льва Толстого, виден кремль. За зубчатой стеной поднимается зловещий черный гриб взрыва. Это гитлеровцы с помощью тола стирают с земли редкостные памятники русского зодчества. Справа на снимке запечатлен один из «героев» восточного похода: он не реагирует на взрыв — для него это привычное дело!
Вот снимок с самой ВЫСОКОЙ ТОЧКИ кремля — с дозорной башни Кукуй: на нем выжженная земля вместо жилых домов и груды кирпичного боя на месте гостиницы на Комсомольской улице.
Альбом Милы помог восстановить некоторые детали уничтожения немцами толстовских памятных мест.
Кто знает, быть может кто-либо из наших читателей поможет раскрыть и судьбу этого альбома и его владелицы?
Кабаре в Грановитой палате
Первое время после захвата Новгорода в нем размещались гитлеровские союзники по разбою — 250-я испанская дивизия под командованием Муньос Гранде. Этот вояка, говорят, ходит сейчас в министерском чине у Франко.
Между прочим, соединение испанских сателлитов Гитлера вошло в историю Великой Отечественной войны под названием «голубая дивизия». В новгородском фольклоре она названа точнее и оригинальнее: «кошачья дивизия». Испанцы переловили и перебили всех кошек в округе— жаркое из них голодные «кабальерос» считали суперделикатесом. Вот уж поистине каждому свое: немцам — свиные шницеля, испанским «добровольцам»— кошачье рагу!..
С конца 1941 года испанцев сменила 1-я авиаполевая дивизия. Ее начальник генерал-майор авиации Вильке сразу внес «нордический дух» в систематическое, проводимое с чисто немецкой основательностью, уничтожение всего русского. (В центре города уцелел только один домик!)
Причем, обязанности подручных Вильке были четко распределены.
Военный комендант капитан Руфф проводил экзекуции, в частности расстрелял персонал новгородской психиатрической больницы, все больные — свыше 200 человек — по его приказу были отравлены.
Оберцальмейстер (казначей) штаба дивизии Штинцгоф налегал на благородные металлы и художественные ценности. По его инициативе золото с куполов Софийского собора пошло на изготовление пепельниц и портсигаров для господ офицеров. Часть этих «сувениров» выставлена на одном музейном стенде рядом с расстрелянным бюстом Л. Н. Толстого.
Фашисты пытались разыскать уникальные колокола с кремлевской звонницы. Перед приходом немцев колокола были утоплены в Волхове. Вильке приказал любым способом выведать у патриотов место затопления «малинового звона». Заплечные мастера генерала зверски истязали священника отца Василия, заставляя его босого стоять по шесть часов на снегу. Но тщетно. Никто не выдал тайны. Знаменитые колокола сейчас обозревают ежегодно сотни экскурсантов, читая на них причудливую древне-русскую вязь.
Какую жгучую ненависть испытывали фашистские «культуртрегеры» к Л. Н. Толстому, вся жизнь и творчество которого были бесстрашно направлены против зла и насилия!
Об этом можно судить не только по учиненному ими погрому Ясной Поляны, но и по тому, как они садистски уничтожали на оккупированной территории все, что связано с именем русского гения.
И вот по приказу генерала Вильке его подручные взрывают Толстовский домик. Щебенка идет на строительство военных укреплений. А скульптурный портрет Толстого подвергся показательному утонченному издевательству.
В те дни в Новгородском Детинце уцелело выдающееся парадное сооружение XV века — Грановитая палата.
Командир 2-го батальона немцев, подполковник доктор Зельцер организовал в ней солдатский клуб. Этот же «доктор» в здании драмтеатра, расположенного рядом, устроил конюшню.
Заведовать солдатским клубом был назначен ефрейтор Вальтер Кулик. Позднее он попал в наши руки и с его слов можно представить всю картину глумления «сверхчеловеков» над бронзовым Толстым.
Солдатский клуб вскоре был, так сказать, реорганизован в место развлечения господ офицеров, а попросту — в самый настоящий притон. С тех пор это заведение стало называться «офицерским кабаре».
Клиентура офицерского кабака требовала острых ощущений, экстравагантных развлечений. Организаторы кабаре шли им в этом навстречу.
Весной 1942 года солдаты притащили из музея бюст Льва Толстого. И повесили его на веревке, перекинутой через сук векового вяза, что стоит и сейчас у входа в Грановитую палату.
Пьяные офицеры были довольны таким сюрпризом: выбежав в расстегнутых мундирах на крыльцо Грановитой палаты, они стреляли в безмолвного Толстого из парабеллумов. Пистолетные выстрелы сопровождались пьяным гоготом: «Партизан, мужик!»
Семь пуль попало в скульптуру. Затем обезображенный бюст был кем-то оттащен за Евфимиевскую часовню к Лихудову корпусу. Там его и нашли под грудой мусора летом 1944 года, после изгнания захватчиков.
***
Зеленеют молодые — послевоенные — липы на бульварах древнего города. Освобождение его досталось ценой немалых жертв. В Новгороде много улиц с именами героев, сложивших свои головы при взятии Волховской твердыни: улицы сержанта Герасименко и солдат Красилова и Черемного, повторивших на Вечевой площади подвиг Матросова; улица Харченко— снайпера Волховского фронта; улица Тимура Фрунзе — сына легендарного советского полководца, юного сокола, мальчишеская жизнь которого отдана освобождению Новгородчины; улица Черняховского, генерала-героя, получившего свой первый боевой орден в боях за Новгород.
Среди них улица Льва Толстого.
Даже воплощенный в бронзу он был страшен фашистам.
…Когда стоишь у этой потрясающей музейной экспозиции, кажется, что вот- вот раскроются гордо сжатые уста израненного Толстого и он начнет читать свой вдохновенный доклад, подготовленный 4 августа 1909 года для Стокгольмского конгресса мира:
«Любезные братья, мы собрались здесь для того, чтобы бороться против войны… И потому, как ни ничтожны могут показаться наши силы в сравнении с силами наших противников, победа наша так же несомненна, как несомненна победа света восходящего солнца над темнотою ночи».
