Почему некоторые слова, очень долго существовавшие в языке, не попали в современный литературный язык, а сохранились лишь в говорах? Причин много. Слова в языке не вечны, со временем они исчезают из употребления. Одни потому, что устаревают предметы и явления, которые они обозначают. Кому, например, теперь понятны такие: дор, тиун, рало, насов? А когда-то на Руси их знали все: дор — участок земли, освобожденный из-под леса для пашни; тиун — княжеский управитель; рало — деревянный плуг; насов — вид старинной одежды.
Другие слова исчезают из языка потому, что их вытесняют синонимы. В древнерусском языке, например, было перст, око, брезг, говядо; в современном им соответствуют палец, глаз, рассвет, бык.
Причины, по которым один синоним вытесняет другой, не всегда ясны. Чаще всего это происходит из-за того, что отдельные слова теряют выразительность. Так, по-видимому, произошло со словом око. С течением времени выразительность его стерлась, и на смену ему пришло другое, более яркое — глаз, означавшее прежде «стеклянный шарик», «бусинка» (в некоторых уральских говорах глаза называют шарами: «Че шары-то уставил?» — говорят, обращаясь к тому, кто бесцеремонно что-нибудь или кого-нибудь рассматривает).
Вторая причина — смешение говоров. Лингвисты давно установили, что в тех краях, где говоры особенно сильно смешиваются, старое наследство довольно быстро исчезает из словаря. Наоборот, в удаленных от центра местах, особенно на Севере, древние слова сохраняются лучше.
Поскольку Урал заселялся первоначально с Севера, то здесь много древних северных слов. Но немало и завезенных с юга. В нашем крае сосуществуют севернорусское изба и южнорусское хата; севернорусское кочет и южнорусское певень — петух; севернорусское руно и южнорусское волна -у- шерсть…
Севернорусское наречие здесь потеряло такие слова, как верзня — лапти; позоряне — зрители, посаг — брак, свадьба; гобзить — кормить, угощать; ляга — болото; вымол— рытвина в реке и другие. А южнорусские говоры утратили: слота — снег с дождем, ненастье; бачно — большой; смага — жар, сухость; борошно — мука, хлеб, . продовольствие и другие.
Но, несмотря на некоторый убыток, все-таки на Урале во многом еще сохраняется лексическая старина, причем немало таких слов, которые остались только в отдельных словосочетаниях, например: до шелеха — вымыла, выгоила в доме все до шелеха (вымыла очень чисто).
Но что такое шелех? В исторических словарях находим: шелех, шелях, шеляг — старинная серебряная монета.
Это слово заимствовано из германских языков. Но тогда причем здесь серебряная монета, шиллинг? Первоначально слово шелех, шелях употреблялось, видимо, в таких сочетаниях, как «отдать все до шелеха», «обобрать до шелеха»— до последней монеты. Затем значение это забылось и стали говорить: «овец всех забрали до шелеха», «все зерно продали до шелеха», «двор весь изрыли до шелеха», «курицы все огурцы склевали до шелеха». Слово шелех на Урал пришло, вероятно, с новгородцами, торговавшими в средние века с Ганзой — союзом северно-немецких торговых городов.
Или вот еще словечко, записанное в таком сочетании: «посмотри на кросна, не будет ли близен».
Но что такое кросна, близна? Кросна — домашний ткацкий станок, а близна — дефект в домотканом материале, узел на полотне. Сейчас домашним ткачеством занимаются редко и в основном люди пожилого возраста. Они-то отлично понимают и толкуют это выражение так: «нечего смотреть на чужие кросна, лучше посмотри на свои, нет ли близен» — вспомни о своих недостатках…
Поскольку сейчас наступило лето, пора походов, я обращаюсь к следопытам: внимательно прислушивайтесь к речи стариков, записывайте непривычные для вас слова, просите растолковать их и посылайте в редакцию «Уральского следопыта». Может статься, вы «поймаете» драгоценные для истории языка слова, каких нет ни в одном словаре. Этим вы окажете огромную услугу собирателям нашей словарной старины, работающим в Уральском государственном университете над большим словарем.
Помните, кто пренебрегает родными уральскими словами, кто равнодушен к сокровищам языка, тот подобен слепому мулу, стоящему на полу из бриллиантов; но не знающему им цены
В. Житников, кандидат филологических наук
ИЗ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ ТЕТРАДИ
Пятый день живу в Советской Гавани. По утрам выхожу из гостиницы и гуляю по чистым улицам уютного и зеленого города. Навстречу движется плотный поток рабочих. Крутой улицей он стекает к берегу залива, где виднеются корпуса судоремонтного завода.
В Советскую Гавань я приехал железной дорогой через хребты Сихотэ-Алиня из Комсомольска-на-Амуре. До этого уже побывал в Николаевске-на-Амуре. Каждый день щедро одаривал меня все новыми и новыми впечатлениями о жизни этого далекого от нас края.
В то ясное и теплое сентябрьское утро, о котором идет рассказ, на пристани катеров мы, как условились накануне, встретились с краеведом Семеном Тимофеевичем Сметаниным. От маленькой пристани катера уходили в порт Ванино и в многочисленные рыбацкие и рабочие поселки, разбросанные вокруг по берегам.
Через тридцать-сорок минут и мы сошли на каменистый берег.
— Это известная бухта — сказал Семен Тимофеевич. — В ней, вон там, правее деревьев, и был затоплен фрегат «Паллада».
Так буднично, неподготовленно я попал к месту, где 110 лет назад на дно залива опустился знаменитый по книге И. А. Гончарова фрегат «Паллада», красивейший парусник русского флота.
Как раз напротив того места, где на дне покоились останки фрегата, на берегу стоял памятник. На постаменте высокая колонна, увенчанная крупной дюралевой моделью парусника. Он как бы плывет в синеве неба. У подножия колонны в деревянном ларе, закрытом стеклом, лежала часть шпангоута, поднятого со дна залива.
Памятник врезан в скалу, С трех каменистых стенок, заросших мхом и папоротниками, сбегают родники.
Лаконичная надпись сообщает:
«В знак памяти и глубокого уважения к экипажу фрегата «Паллада» установлен этот памятник военными моряками 20 октября 1963 года».
Фрегат «Паллада» в свое знаменитое плавание, описанное И. А. Гончаровым, отправился с Кронштадтского большого рейда 7 октября 1852 года, а закончил его в мае 1855. В это время началась Крымская война, и на Тихом океане опасались нападения соединенного англо-французского военного флота. Фрегат, разоруженный и облегченный от груза, нуждался после длительного и тяжелого пути в ремонте. Он остался на зимовку в бухте. Здесь же стояло еще несколько судов,
«Неприятель, блокируя берега Татарского пролива, — писал отважный исследователь Г. И. Невельский, — тщетно искал наши суда; он не открыл даже Императорской гавани, в которой простоял и блокшив фрегат «Паллада».
В книге Г. И. Невельского «Подвиги русских морских офицеров» подробно рассказано, как, вопреки здравому смыслу, был затоплен фрегат.
Начальнику края контр-адмиралу Завойко Г. И. Невельский писал: «В уничтожении фрегата «Паллада» не предстоит ныне ни малейшей крайности потому, что до вскрытия Императорской гавани до мая 1856 года может последовать перемирие…».
Однако приказ не отменили. 17 января 1856 года его выполнил мичман Разградский. Рассказывали, что оставшиеся члены экипажа плакали, когда славный фрегат, с честью выдержавший не одну жестокук) бурю, уходил на дно.
С тех пор эта бухта стала местом паломничества моряков Тихого океана. Позднее водолазы обследовали дно, нашли останки фрегата, подняли якорь.
Советские моряки решили увековечить это место. Проект памятника разработал старшина 2-й статьи комсомолец Петр Иванов. Водолаз старший матрос Николай Чернобай обследовал дно залива. Он нашел часть шпангоута, который и положили у основания памятника. Матросские умелые руки отлично выполнили и модель фрегата «Паллада».
И красуется этот обелиск, напоминая о давней славе русского военного флота.
Виктор СТАРИКОВ
Сосновая петля
У охотников бывает так. Найдут в лесу глухариный ток или медвежью берлогу, а чтобы место не потерять, оставляют метки. Кто топором затесы на стволах делает, а кто веточки сламывает.
Эту петлю на сосне я сфотографировал недалеко от озера Шувакиш. Вполне возможно, что давным-давно, когда сосенка была маленькой, неведомый охотник оставил на ней свой знак. Он сломал хрупкий сук. Но молодость победила. Рана срослась.
Описав в воздухе дугу, а точнее петлю, сук снова потянулся к солнцу. Теперь он похож на самостоятельное деревце.
Л. КЕККЕЛЕВ
