На улицах немецкого города Галле, центра химической промышленности Германской Демократической Республики, можно встретить людей со знакомыми значками: задорный человечек с альпенштоком упрямо и весело шагает по планете.
— Да это же наш ≪Следопыт≫! — узнают уральские туристы.
Да, это значок нашего журнала. И достался он уже не молодым людям по праву. Ведь значок наш вручается людям подвига, героической судьбы, тем, кто каждый шаг своей жизни соизмеряет с мыслью о благе народа. И это совсем не обязательно должны быть путешественники.
Вот послушайте…
— Громоздкие материалы, они не подходят для печи.
— Разрезать!
— Нет мощных аппаратов.
— Взорвать!
— Внутри воздух, невыгодно и опасно.
Но это была лишь отсрочка. Статуя лежала возле металлургического цеха. Каждую минуту ее могли обнаружить. И тогда…
Подпольная группа приняла решение связаться с немецкой антифашистской организацией, действовавшей в Эйслебене.
Связной послали Валю Шестакову, батрачившую у фермера. Девушка отлично знала немецкий язык. Идя на встречу, она оделась получше, чтобы не отличаться от прохожих.
Друзья и враги
1945 год. Немецкий городок Эйслебен. Советские танки, ворвавшиеся утром в город, остановились на площади как вкопанные. На них смотрел с постамента Ильич. Откуда? Как памятник Ленину оказался на площади города, где еще несколько часов назад хозяйничали нацисты?
А было это в 1943 году. На дворе металлургического завода под зоркими взглядами охранников копошились люди. Именно копошились, несмотря на злобные окрики ≪шнель, шнель!≫ Но нет, быстро работать они не будут! Угнанным на чужбину советским людям велено разобрать металлический лом — вывезенные из России и Польши станки и холодильники, плуги и даже кровати. Все это пойдет на переплавку, будет обращено в оружие и повернуто против своей же земли. Вот почему люди на дворе не спешили.
И вдруг среди груды лома — знакомый силуэт. Ленин! На земле лежала большая бронзовая статуя вождя. Знакомый прищур глаз, родные черты. Замерев от нахлынувших чувств, люди стояли перед памятником. Потом, как по команде, оглянулись. Охранников близко не было. Что делать?
Спасти статую любой ценой, пусть это будет цена собственной жизни,— так решила подпольная организация советских военнопленных, действовавшая в лагере.
Памятник заложили крупными кусками металла. Образовалась гора, которую, разумеется, быстро обнаружили эсэсовцы.
— Что это?
Все пленные должны были носить нарукавную повязку. На этот раз Валя шла без фашистского клейма, и ее легко было принять за обычную Гретхен.
Встреча произошла на вокзале. Здесь оживленный разговор мужчины и девушки не вызывал подозрений. Роберт Бюхнер, руководитель организации немецких антифашистов, не сразу поверил, что в его родном городе, кишевшем эсэсовцами, в полной сохранности находится статуя вождя мирового пролетариата. После разговора он пробрался ночью на завод и осмотрел все на месте.
В состав антифашистской организации входили немецкие инженеры. С их помощью памятник был отвезен в глухой угол заводской территории и основательно запрятан. Здесь он и лежал до 1945 года.
В ночь перед приходом советских войск немецкие антифашисты и их русские друзья установили памятник на постамент.
…Эту историю мне рассказал Курт Линдснер. Мы сидим в уютном кафе. Я смотрю на собеседника. Седые виски и молодо блестящие глаза, глуховатый голос и легкая походка. И невольно напрашивается вопрос:
— Сколько вам лет, товарищ Линдснер?
— О, уже много — шестьдесят два.
Многое повидал на своем веку Курт Линдснер. В тридцатые годы он вместе с Бернардом Кэнненом (Кэннен переводил речь Ленина на съезде Коминтерна, впоследствии был первым секретарем окружного комитета Социалистической единой партии Германии в Галле) отбивался на перроне вокзала от озверевших молодчиков, пытавшихся прикончить их как ≪коммунистических лазутчиков≫. В годы войны Линдснер был участником подпольной группы в Эйслебене, и история спасения памятника —это несколько страниц его жизни. После разгрома фашизма Линдснер, бургомистр города, активно участвовал в строительстве Германской Демократической Республики.
Мы выходим на улицу. Зажглись огни. Их отсвет падает на бронзовую статую Ленина, стоящую в центре площади. Памятник органично вписался в облик рабочего города.
После победы он был оставлен здесь.
—А знаете,—обращается ко мне Линдснер,— очень долгое время не удавалось установить, откуда гитлеровцы вывезли статую. Наконец узнали: из Пушкина. Тогда молодая бригада сталеваров из Мансфельда отлила памятник Эрнсту Тельману, и он был отправлен в Пушкин. Так и стоят два памятника, символы неразрывной связи между братскими партиями двух стран: Ленин —на немецкой земле, Тельман —на русской.
Товарищ Макс
Немецкий язык я знаю в том объеме, в каком дает его средняя школа. Если учесть, к тому же, что я учил его в те годы, когда упор делался на чтение, а не на разговорную речь, то можно представить, с какой легкостью я изъяснялся за границей. Я пожалел, что в анкете собственноручно записал: читаю и перевожу. И, конечно, был обрадован, когда в редакции газеты ≪Фрейхейт≫, чьим гостем я был, мне сказали, что прикрепят в качестве переводчика сотрудника, знающего русский язык. Обрадовался, но в глубине души было сомнение: а вдруг он владеет русским с таким же совершенством, с каким я — немецким!
Рано утром я стоял у подъезда гостиницы. Подъехала ≪Волга≫ (в ГДР наша машина с серебристым оленем пользуется доброй репутацией). Пожилой коренастый человек в сером, ручной вязки свитере поспешил навстречу.
— Как спали? Наверное, плохо. У нас осенние и зимние месяцы дождливые. А на Урале сейчас, конечно, мороз. Ездят на санях, снег в лесу по колено… Да? Давайте знакомиться: Макс Эмендорфер. Можно звать просто товарищ Макс…
Мы едем в страшный гитлеровский застенок, чье название звучит в наши дни как набат, зовущий к миру, как проклятие нацизму. Бухенвальд. Колокольный звон башни звучит не переставая, напоминая всем живущим на планете: люди, будьте бдительны!
В тумане видны ряды бараков. Большинство из них снесены, но часть оставлена, как реликвия, как горькое, но необходимое напоминание о страшных днях. В глубоком молчании осматриваем свидетельства зверств фашистов. Вот высушенная до размеров кулака голова заключенного, стоявшая в качестве сувенира на столе начальника лагеря Зоммера; деревянный молот, которым приканчивали раненых; газовые печи, пропустившие сквозь себя тысячи несчастных людей…
Но история Бухенвальда — это не только история страданий, горя и слез. Это история борьбы — мужественной, упорной, не прекращавшейся ни на один час. Уже в 1942 году был создан подпольный политический центр, объединивший советских военнопленных. Выходила даже подпольная газета. В ней три раздела: ≪Вести с Родины≫, ≪Положение на фронтах≫, ≪Лагерные новости≫. Девизом заключенных было: ≪Дружбой крепи союз, голландец, немец, русский или француз!≫ В победном сорок пятом они набросились на эсэсовцев, захватили лагерь и удерживали его до прихода союзников. Возле одного из стендов мой спутник задержался.
— Смотри!
Читать я немного умею. В старой, пожелтевшей газете было опубликовано воззвание национального комитета ≪Свободная Германия≫. В годы Отечественной войны этот комитет объединял всех честных немцев.
Среди писателей я увидел знакомые имена: Вальтер Ульбрихт, Вильгельм Пик. И чуть ниже стояло размашистое: Макс Эмендорфер, солдат, вице-президент национального комитета ≪Свободная Германия≫.
Крепкое когда-то здоровье коммуниста Макса Эмендорфера подорвали вот такие же бараки, только в другом концлагере —Заксенхаузе. Многие годы товарищ Макс провел в застенках. И воспоминания о прошлом окружают его…
Вечером за чашкой кофе мы рассматривали альбом с фотографиями. В этих фотографиях —вся многотрудная и славная жизнь хозяина квартиры.
Сейчас Макс Эмендорфер сотрудничает в газете ≪Фрейхейт≫. Пишет ли он репортаж о приезде советских ученых, берет ли интервью у посетившего ГДР Михаила Ботвинника или выступает с рассказом перед молодежью —он всюду словом и пером журналиста-бойца служит делу коммунизма, которому он посвятил всю свою жизнь.
