Бывают ли радостные панихиды? Конечно, нет,— скажете вы. Какая уж радость на похоронах! Однако именно такая панихида без скорби состоялась в прошлом году на одном из заводов Свердловска.
В это осеннее утро у громады сборочного цеха сошлась вся первая смена. Рабочие в иссиня-темных комбинезонах, инженеры и техники, принарядившиеся секретарши и совсем еще мальчишки — вчерашние «фабзайцы». Хотите знать, зачем окружили все эти люди обыкновенный паровоз № 1517 серии «Л», почему поют медные трубы и сверкают вспышки блицев? Вслушайтесь в разговор вот хотя бы этой пары — кряжистого мастера Аркадия Ивановича Мокшина и молодого веселого парня Анатолия Каймакова в форменной кепке с молоточками.
Кадровый мастер говорит неторопливо, будто отрезая каждое слово взмахом ладони, в которую въелись мельчайшие кусочки угля.
— Я, брат, здесь оттрубил уже двадцать лет. Этот последний черный «лебедь», что мы провожаем, для меня, если считать по порядку, 1826-м паровозом будет. Первый чинили, когда крыши над головой не было, в сборочный сквозь дыры в стенах козы забегали. На ту машину мы как на диковинку смотрели. И какими ласковыми именами их, чумазых, тогда не называли — «овечки» да «одарки». Ну чем не девушки любимые! А ведь, если разобраться, очень несовершенная машина. Тонну угля съест, а от силы десятая часть на пользу идет. Не зря нынешняя молодежь на паровоз порой как на дедовскую телегу смотрит… Вот и получается: с одной стороны синхрофазотрон, а с другой — такая «телега». Выходит, несоответствие!..
На трибуну, наспех составленную из ящиков, взобрался Сухачев, высокий человек с открытым лицом. По тому как разом смолкли разговоры, можно было понять, что директора тут уважают. А ведь работник на локомотивном заводе он сравнительно недавний.
Когда его в первый раз окружили ремонтники, он спросил напрямик: «Что, друзья, не пора ли учиться электровозы ремонтировать? Того и гляди нагрянут! Не все же на паровозах ездить будем».
Вскоре новый директор поехал в Москву, к заместителю министра. Яро доказывал Сухачев, что на Свердловском заводе надо скорей переходить на ремонт электровозов. И заместитель министра не устоял.
— Ладно,— сказал он.— Покажите только, что твердо на ногах стоите. Тогда и план дадим.
И хотя после этого разговора по-прежнему еще дымились на заводских путях черномазые «феди» и «лебеди», а возле копошились смахивающие на негров ремонтники, но уже дохнуло чем-то новым. Ремонтники, едва успев помыться и переодеться, спешили на занятия. Директор и его помощники рассказывали об устройстве электровозов, объясняли подробности по чертежам. Первый электровоз решили отремонтировать на полгода раньше. Настало время проверить свои знания на практике. Но где взять электровоз? На железной дороге не выпросишь — им для этого разрешение Москвы надо. Разве попытаться в совнархозе?
Предложению ремонтников в совнархозе обрадовались.
— Есть у нас хворые электровозы… Возьмите, сделайте милость.
Первый электровоз был отремонтирован.
Теперь в «сборке» по соседству с прокопченными паровозами все чаще появлялись зеленые и синие «ВЛ» и «4КП». Самые лучшие мастера перешли на них. Оборудовали специальный просторный зал, канаву под рельсами плитками выложили… Конец копоти!
Запросили настоящий план. На этот раз директору в министерстве доверили, долго поздравляли, жали руку и в самом деле твердо заказали — отремонтировать за год 57 электровозов.
И хотя Борис Сергеевич Сухачев рассказывал сегодня о том, что всем известно и всеми пережито, ему долго аплодировали. Собственно не ему, а самим себе. Тому, что ушел с ремонтной канавы последний паровоз. Это значит, что на смену им окончательно пришли тепловозы и электровозы.
…В кабину последнего «лебедя» поднимается машинист.
Фотографы и корреспонденты принялись за дело. Перед ними была живая история — прославленное, заслуженное, но уходящее в отставку прошлое.
Стук колес… Последний «лебедь» метр за метром покатил по заводской ветке к воротам.
С этого памятного дня завод именуется — «Свердловский электровозоремонтный».
