Ужасно долог летний день. Правда, за работой в саду он пролетает почти незаметно.
Зато потом начинается настоящее мученье: время будто очень устало и ползет медленнее старой черепахи, которая обитает на веранде.
Уже скрылось солнце, потух золоченый крест на церкви Иоанна, уже политы цветы во дворе, а небо никак не может потемнеть.
Вот на юге все иначе. Янис Миколас, сосед по парте, ездивший в прошлые каникулы с родителями в Крым, рассказывал об этом чудесном крае. Дело, понятно, не в том, что Черное море теплое, синее и приветливое, а Балтийское —хмурое и серое, как свинец; и не в том, что там, куда ни глянешь, причудливые, красивейшие горы, которых здесь нет. Не это главное. Главное — ночи.
Ян Миколас говорит, что как только солнце упадет в море, быстро-быстро начинает темнеть, и не успеваешь оглянуться — ночь. Густая, черная, как тушь. Для Яниса это, конечно, была сплошная жуть, «одному страшно за порог нос высунуть». Он ведь не понимает, какая это прелесть — ясная темная ночь и черное небо, усыпанное яркими звездами. Смотри на них во все глаза час, другой, третий, и никогда вдоволь не насмотришься.
А в Риге не так. Летом, пока дождешься темноты, все нервы испортишь. Фридрих Цандер, ученик пятого класса реального училища, не находит себе места. Он бесцельно слоняется по дому. Со стен, со шкафов смотрят на него стеклянными глазами давние знакомые — белогрудая чайка, отливающая изумрудом сизоворонка, толстый филин с острыми ушами. И все, кажется, тихонько посмеиваются над ним. Даже добродушная кругленькая куропатка…
Тогда он выходит в сад и долго бродит по дорожкам, которые днем подмел. Он нарочно не смотрит на небо. Это уже известно: если не смотреть, оно быстрее потемнеет…
И, наконец, наступает заветный час. В окне отцовского кабинета гаснет свет, ночь мгновенно становится темнее. Отец медленно спускается по лестнице, выходит во двор.
—Ну что, Фридрих, продолжим путешествие?
В потемках лица его не видно, но Фридрих знает, что оно, как всегда, сурово. А в голосе слышится улыбка. Такой он всегда и со всеми, доктор Артур Цандер. И, несмотря на суровость, его уважают и любят.
—На чем же мы остановились?—спрашивает отец.
—На Млечном Пути…—Фридрих вскидывает глаза. По угольно-черному небу, словно прозрачный дым, стелется туманно-белесая полоса.
Фридрих знает, что это не туман, не дым, а миллиарды больших и малых звезд, находящихся от нас на огромном расстоянии, что Млечный Путь —не только эта туманная полоса, а все звездное небо, которое мы видим. И, если бы взглянуть на небо с какой-нибудь другой звезды, то можно было бы увидеть нашу Землю, совсем небольшую звездочку в сравнении с Солнцем, с другими планетами.
Необычайно интересно — посмотреть на Землю со стороны! Но еще интереснее побывать на других планетах. Наверно, не только на Земле существует жизнь, наверно, есть и еще обитаемые миры. Какие они? Что за существа их населяют? Как добраться до этих далеких-далеких миров?
Отец говорит, что пока об этом можно лишь мечтать. Но будет время, когда человек придумает летательные приборы и отправится в путешествие по звездным просторам. Рассказы отца похожи на сказку, волшебную, захватывающую. А так хотелось, чтобы все это было правдой!
И вот однажды в последнем классе училища учитель космографии, старый, болезненный человек, пришел на урок с брошюрой в бумажном переплете.
—Сегодня я хочу познакомить вас с интересной работой господина Циолковского,— сказал он, неторопливо надевая очки.— Называется она так: ≪Исследование мировых пространств реактивными приборами≫.
Сначала Фридрих пытался записывать, он умел конспектировать со стенографической быстротой. Но потом волнение помешало ему. Голова у него горела. Все, что он услышал в этот день, в сущности подкрепляло его мысли, его мечты. Пусть друзья называют его фантазером, пусть говорят, что он витает в небесах, пусть посмеиваются сколько угодно. Нет, межпланетные полеты —не просто мечтания, не фантазия. Ученый Циолковский цифрами, расчетами доказывает: такие полеты возможны. И человек будет летать!
Трудно представить, сколько всевозможных богатств заключено во Вселенной. И если человечество сможет добыть хотя бы часть из них,—какое это будет благо. Подумать только,— на других планетах, возможно, живут разумные существа, похожие на нас. Быть может, они даже опередили жителей Земли. И если бы человеку удалось туда перелететь, сколько ценностей получили бы земной шар, земная наука…
Спустя всего четыре года студент Рижского политехнического института Фридрих Цандер уже самостоятельно делал расчеты, необходимые для осуществления межпланетных полетов. А еще через несколько лет инженер-технолог Фридрих Артурович Цандер в свободное от работы на заводе время, ночами, прикидывает пути, время и скорости перелета на другие планеты, конструирует аэроплан для вылета из земной атмосферы, двигатель к нему, делает расчеты полетов в межпланетном пространстве…
Морозным днем 1920 года в Москве собралась губернская конференция изобретателей. Фридрих Артурович Цандер сделал доклад о своем межпланетном корабле-аэроплане. На конференции был Владимир Ильич Ленин. Эта встреча на всю жизнь осталась в памяти инженера. Более чем через десять лет Фридрих Артурович рассказывал своему товарищу по совместной работе, инженеру Леониду Константиновичу Корнееву:
—Перед докладом мне сказали, что будет Владимир Ильич Ленин. Вначале я очень волновался и нервничал, а потом, видя, как внимательно Владимир Ильич слушает мой доклад, я успокоился и с воодушевлением рассказал о моей конструкции межпланетного корабля-аэроплана, познакомил с расчетами и начал убеждать аудиторию в возможности полета человека на другие планеты.
После доклада меня пригласили к Владимиру Ильичу. Я был очень смущен. Но Владимир Ильич с такой простотой и с такой душевностью расспрашивал меня о моих работах и планах на будущее, что я даже несколько злоупотребил его временем и очень подробно рассказал ему о своих трудах и о своей мечте во что бы то ни стало построить ракетный межпланетный корабль.
Я с очень большим воодушевлением рассказывал Владимиру Ильичу, что работаю не только над конструкцией межпланетного корабля, но и много думаю о том, как и в каких условиях будет летать человек; как ему выдержать ускорение, как нужно будет одеваться во время полета, чем и как питаться и так далее.
Затем Владимир Ильич спросил меня:
—А вы первым полетите?
Я ответил, что иначе и не мыслю, так как должен показать пример, а после меня смело полетят другие.
В конце беседы Владимир Ильич крепко пожал мне руку, пожелал успеха в работе и обещал поддержку.
Всю ночь я не мог заснуть, находясь под впечатлением встречи. Всю ночь шагал я по своей комнатушке и думал о величии этого человека. Я думал: ведь страна наша разорена из-за войны, хлеба мало, угля мало, заводы стоят, а этот человек, который руководит таким большим государством, выкраивает еще время, чтобы послушать о межпланетных полетах. Значит, осуществится моя мечта…
И мечта осуществилась, хотя Цандеру не суждено было увидеть в полете ни первую сконструированную им ракету, ни наши искусственные спутники Земли, ни могучие корабли, штурмующие космос.
Замечательный русский ученый Константин Эдуардович Циолковский первым в мире разработал теорию межпланетных путешествий. Его последователь и друг Фридрих Артурович Цандер рассчитал и построил первый в мире реактивный двигатель…
…На окраине Кисловодска, среди кладбищенских деревьев, высится гранитный памятник Цандеру. Фридрих Артурович умер 28 февраля 1933 года, прожив всего 46 лет.
Стоя у его могилы, с восхищением думаешь об этой жизни, короткой, трудной и прекрасной, похожей на смелый, вдохновенный полет в неведомые загадочные дали. Думаешь о смерти и бессмертии. И на память приходят мудрые слова Павла Петровича Бажова: «Работа —она штука долговековая, человек умрет, а дело его останется»
