Небольшую комнату райвоенкомата заполнили лесорубы Афанасьевского леспромхоза — кряжистый, веселый народ.
— Проходите, размещайтесь, товарищи, — приглашает подтянутый, торжественный военком.— Мы пригласили вас, чтобы вручить вашему бригадиру товарищу Унжакову Геннадию Афанасьевичу орден Красного Знамени.— И военком зачитывает приказ войскам фронта от 2 октября 1942 года.
Унжаков смотрит в широкое лицо военкома, но до него доходят лишь обрывки фраз: «Они повторили подвиг панфиловцев… Шестнадцать героев три дня удерживали высоту… За ними была Волга… Они не отступили и все погибли… За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество награждаются посмертно…»
В числе шестнадцати погибших героев значился и красноармеец Унжаков. На высоте у хутора Дубового Волгоградской области, где шел бой, был поставлен памятник.
…Геннадий Унжаков неподвижно лежал на искромсанной земле среди обгоревших вражеских танков. Ночью он очнулся. Казалось, все тело было налито свинцом. Хотелось пить. Унжаков приподнялся и медленно пополз…
Как это произошло? Днем взвод достиг высоты хутора Дубового. Командир младший лейтенант Василий Кочетков, осмотревшись, сказал:
— Вот тут, ребята, и будет наша позиция. Ройте окопы в полный профиль.— И, немного помолчав, добавил: — Соседей у нас — ни слева, ни справа.
Едва успели окопаться, как из лощины донесся шум. Все шестнадцати быстро заняли места. Рядом с Унжаковым расположились земляки — свердловчане: с одной стороны Михаил Степаненко, с другой Иван Федосимов и Алексей Двоеглазов.
Гитлеровцы шли в полный рост, не
ожидая засады. Унжаков видел, как Кочетков схватил за руку лежавшего за пулеметом Владимира Меркурьева. С каждой секундой напряжение нарастало. Когда воздух рванула пулеметная очередь, почти одновременно раздался сухой треск автоматов и захлопали одиночные выстрелы. Схватка была короткой. Оставляя убитых и раненых, немцы откатились в лощину.
— Сейчас полезут снова! — крикнул Кочетков.— Готовьтесь к встрече!
Фашисты двигались с флангов.
— Не меньше роты,— определил Унжаков.
Горстка солдат, засевших на высоте, отбила несколько ожесточенных атак.
Ночь прошла в тревожном ожидании. На рассвете послышался гул танков. Они прорвались к окопам. Бойцы взялись за гранаты и бутылки с горючей жидкостью. Две стальные громадины окутались черным дымом, остальные повернули назад. Потом все смешалось. Черная пелена дыма стлалась по земле, было трудно дышать. А на высоту все лезли и лезли пехота и танки. Погиб командир отделения Иван Касьянов, не стало Алексея Двоеглазова.
Раненый Кочетков опирался на плечо Меркурьева, держа наготове связку гранат. Когда началась новая атака, он крикнул: «Не посрамим комсомольского звания, друзья!» — и бросился навстречу танку. Унжаков приготовился к встрече второго рычащего чудовища. Перед глазами вспыхнул огненный столб. Сознание померкло…
Кроме Геннадия Афанасьевича Унжакова, в живых остался и солдат Павел Александрович Бурдин. Его тоже считали убитым. Но Бурдин был тяжело ранен. Придя в сознание, он выбрался из полуразрушенного окопа и пополз к оврагу. Здесь его подобрали наши санитары. Павел Александрович работает мастером на Очерском машиностроительном заводе в Пермской области. Ему, так же как и Унжакову, вручен орден Красного Знамени.
