Это было осенью 1940 года. Гитлер приказал нанести решающий удар по Англии. Гитлер спешил. По его заданию уже разрабатывался план похода на СССР, план, названный «Барбаросса».
На Англию были брошены почти все воздушные силы фашистов. Бомбардировщики вели лучшие асы. В штабах уже заготовили победные реляции. Но отправить их не довелось. Из эфира послышались тревожные сигналы. Один за другим загорались в воздухе самолеты, не достигнув даже берегов Англии. Зенитки, невидимые и скрытые, били без промаха. За один день Германия потеряла 185 самолетов.
— Каким образом англичане узнавали о приближении самолетов задолго до того, как они показывались на горизонте?
— Как английские зенитчики безошибочно находили цели, хотя самолеты были скрыты облаками?
Гитлеровское командование долго ломало голову над этими вопросами, пока разгадало тайну. Англичане применили научную и техническую новинку — радиолокатор.
Сейчас это слово широко известно. Радиолокация, или радиоэхо, применяется теперь почти во всех отраслях народного хозяйства.
Принцип действия радиолокатора прост и удивительно эффективен. Кто из нас в детстве не забавлялся нехитрым занятием? Если в горах или в лесу громко крикнуть, то эхо повторит ваш голос. Он возвратится к вам, отраженный горами, лесом. Так же возвращаются назад от цели и радиоволны. Только эти невидимые гонцы мчатся со сказочной скоростью. Ни расстояния, ни облака им не преграда.
Трудно перечислить все отрасли народного хозяйства, науки, где ныне пользуются этими чудесными гонцами. Летчик посылает невидимые радиоволны с самолета на землю. Отраженные землей, они возвращаются назад. За бортом самолета кромешная ночь, внизу густые облака, десятикилометровая высота, а пилот ясно видит землю на экране локатора.
…Рыбаки вышли в море. Попробуй быстро и безошибочно отыскать в неоглядных просторах на большой глубине косяки рыбы. Но вот радио принесло точные координаты, где рыбаков ждет богатый улов. Рыбу обнаружили с помощью радиолокаторов.
…Наша страна стала берегом Вселенной. От этого берега отходят и отходят в космос искусственные спутники Земли, межпланетные целые космические лаборатории. И это осуществляется также с помощью радиолокатора.
Отраженные радиоволны уже «обшарили» Луну и Венеру и, возвратившись оттуда, доложили астрономам об обстановке. Радиоволны ведут самолеты и стерегут наше небо.
Поэты написали курганы книг, воспевая красоту человеческого глаза. Но, к сожалению, человеческий глаз несовершенен. Мы видим всего только на сотни метров. Используя радиоволны, человек создал всевидящее око. Радиолокатор по праву называют величайшим открытием нынешнего века.
Кто же его автор?
Этому вопросу посвящена обширная литература. Сразу же после войны в Англии и Америке были выпущены две книги. В них подробно излагается история радиолокации, или, как еще говорят, «радара». В американской «Истории радара» читаем:
«Идея радиолокации возникла независимо у различных лиц и в разных странах мира после того, как импульсная техника оказалась пригодной для обнаружения таких объектов как самолеты и корабли. Вероятно, эта идея возникла почти одновременно в Америке, Англии, Франции, Германии и даже Японии».
Про Советский Союз, как видите, даже не упоминается.
Ни слова о советских работах в области радиолокации и в английской «Истории радара».
Да и наши отечественные историки долгое время молчали. И лишь после XXII съезда КПСС, когда мы узнали о трагической судьбе Маршала Тухачевского, история этого изобретения, связанного с именем Маршала, стала широко известна — о ней написано много книг, и поэтому мы здесь не касаемся ее.
Знаем теперь мы и имя изобретателя «всевидящего ока». Это Павел Кондратьевич Ощепков.
А мне довелось познакомиться с ним так.
* * *
В 1957 году страна готовилась отметить столетие со дня рождения гениального русского ученого Константина Эдуардовича Циолковского.
Тогда еще не взлетали искусственные спутники Земли, и Юрий Гагарин еще только водил учебные самолеты.
В редакцию, где я работал, зашел полный высокий человек с моложавым лицом. Он застенчиво улыбнулся и попросил, подавая несколько страничек:
— Может, прочитаете?
Я открыл рукопись.
Гейне где-то сравнил радостное известие с лучом солнца, завернутого в листок бумаги. Передо мной были лучи многих солнц, ибо в рукописи шла речь о забытых гениальных работах Циолковского в области круговорота энергии, работах, которыми он занимался всю жизнь.
Случилось так, что в книгах, в кино К. Э. Циолковского изображали этаким недалеким самоучкой, жалким, полуглухим человеком, который жил и над чем-то там работал в забытой богом и людьми Калуге. На самом деле Константин Эдуардович был энциклопедически образованным ученым, круг его интересов поразительно широк. Еще при царизме он выступил с передовых материалистических позиций против лженаучной «теории» тепловой смерти Вселенной. Более того, он утверждал, что человечество может овладеть круговоротом энергии, отчего получит «горы хлеба и бездну могущества». Гимном вечной жизни, вечности человечеству звучат его слова; «Я уверовал в вечную юность Вселенной… Солнца гаснут и возгораются». А раз так,— добавляет ученый,— человек всегда может переселиться к юному светилу. Для этого Циолковский и предложил ракету как единственно возможное средство для полетов с беспредельной скоростью на беспредельно далекие расстояния.
* * *
Обо всем этом ярко и увлекательно писал автор, зашедший в редакцию,— Иван Исидорович Гвай.
«Где же я слышал эту фамилию?» — подумал я про себя. Спросить же было как-то неудобно.
Статью его тут же отправили в типографию, а я пошел в библиотеку, чтобы узнать о трудах нашего нового автора. Справка библиотекарши ошеломила меня: оказывается, о важнейшем философском труде К. Э. Циолковского писал один из наших прославленных ученых.
Он был дважды удостоен государственной премии.
Интересно, почему он пишет о философских трудах К. Э. Циолковского. При встрече с Иваном Исидоровичем я сказал ему об этом. Он застенчиво улыбнулся и ответил:
— Это по совету Павла Кондратьевича Ощепкова.
Статья вызвала многочисленные отклики читателей. Передавая И. И. Гваю письма, я сказал ему о том большом интересе, который вызвало его выступление. И снова услышал:
— Так это же заслуга Павла Кондратьевича Ощепкова.
Через некоторое время Иван Исидорович прислал мне только что изданную Академией наук СССР свою книгу «К. Э. Циолковский о круговороте энергии». На первой странице стояло: «Приношу сердечную благодарность доктору технических наук профессору Павлу Кондратьевичу Ощепкову за помощь в работе над этой книгой». И при каждой встрече я слышал из его уст самые теплые слова об Ощепкове.
И вот я в лаборатории, которой руководит профессор П. К. Ощепков. В тесной комнатушке заведующего лабораторией, напоминающей конторку мастера заводского цеха, навстречу мне поднялся по-юношески подтянутый, резкий в движениях человек. Он улыбнулся и сразу же заговорил о книге Гвая, о делах лаборатории.
У Павла Кондратьевича лицо сметливого мастерового, он охотно и заразительно смеется. При первом же знакомстве бросилось в глаза, что он с особым удовольствием говорит о трудах своих товарищей. В лаборатории на видном месте висит портрет профессора А. В. Улитовского. Он работал здесь.
С какой гордостью рассказывает о его трудах Павел Кондратьевич! Профессор Улитовский и его ученики нашли способ прокатывать расплавленный чугун, превращая его в тонкий лист с помощью алюминиевых валков и прокладки из… пара.
В лаборатории мне показали остроумный, простой прибор, который позволяет из капли расплавленного металла вытянуть несколько километров сверхтончайшего провода. За исследования в этой области Улитовский был удостоен Ленинской премии.
Я стал частым гостем этой замечательной лаборатории и каждый раз узнавал что-либо новое, удивительное. И прежде всего то, что Павел Кондратьевич — автор теории радара — всевидящего ока.
Однажды мы разговорились. Это был увлекательный рассказ о трудном, целеустремленном жизненном пути большого ученого. Особо интересными показались мне страницы его детства. Оно прошло на Урале, на берегах красавицы Камы.
* * *
Пасмурный августовский день клонился к вечеру. К берегам Камы поспешал с грузом небольшой обоз. Передний возница еще издали заметил пошатывающуюся от усталости женщину с мальчишкой лет шести. Они едва двигались, с трудом отрывая ноги от разбухшей после дождя дороги. Лицо женщины было измождено. И оттого еще больнее резанула сердце возницы веселая улыбка мальчишки, завидевшего лошадь. Несмышленыш, он радовался и дороге, и лошади.
Возница приостановил подводу, с грубоватой заботливостью предложил:
— Садись, подвезу…
Женщина с благодарностью взглянула на доброго человека, торопливо влезла с мальчонкой на телегу.
— Куда же с таким клопом собралась? — спросил возница.— Ему на печке сидеть еще надо, на папкиной шее кататься…
— Нет у него папки,— сказала мать, тяжело вздохнув.
Помолчала и добавила;
— И печки, и дома теперь нет.
…Возница выслушал простую и страшную повесть о бедняцкой семье из далекого удмуртского села. Недород следовал за неурожаем, неурожай — за недородом. Не могла прокормиться даже маленькая семья Ощепковых. Отец ушел на заработки, да так где-то и пропал. Погоревала-погоревала мать, поплакала в пустой голодной избе, заколотила окна, взяла шестилетнего сынишку за руку и двинулась, куда глаза глядят.
…Мальчонка, видно, сильно устал, сразу же задремал. Приближалась ночь.
— Этак мы тебя и потеряем,— забеспокоился возница. Он остановил лошадь, достал веревку и осторожно привязал мальчика к телеге. — Так-то оно надежнее будет,— сказал, набрасывая на мальчика зипун.
Утром мальчик открыл глаза, услышав всхлипывания матери.
— Мама, зачем плачешь?
— Что же теперь с нами будет! Война началась…
Угрюмо молчал возница. Тишина — тяжелая, гнетущая — легла на деревни и села, по которым проезжал обоз.
За околицей небольшой деревушки мать взяла Павлика за руку, и зашагали они неизвестно куда.
Так навсегда и осталась в памяти у Павла Кондратьевича картина его детства: бесконечная грязная дорога, скорбное лицо матери, ее слезы…
Мать из сил выбивалась, чтобы прокормить сынишку. Она бралась за любую работу — стирала белье у богачей, доила коров, жала, пахала. Даже читала псалтырь по покойникам.
Павлу очень нравилось, как уверенно и быстро листала мать старую пухлую книжицу. Как-то Павлик сказал:
— Мама, когда я вырасту, то тоже буду так же читать.
Мать прошептала:
— Не дай бог тебе так-то читать, Павлуша!
Она была совершенно неграмотной, но, обладая цепкой памятью, наизусть выучила псалтырь и «читала» его на память, перелистывая для видимости страницы.
Нужда, голод, изнурительный труд сделали свое. Мать слегла в дороге. С тоской глядела она на семилетнего сына: что-то с ним будет? С этой думой и умерла она в 1915 году. Постоял парнишка над ее могилой, вытер кулачонками слезы и зашагал.
Страна нищенствовала, изнемогая в войне. Затем — грозные годы революции, многочисленные фронты. Кому было дело до беспризорника Пашки Ощепкова? Он ездил на камских пароходах, прятался в угле на поездах, воровал и думал только об одном: как бы не умереть с голоду, не замерзнуть, не сорваться под колеса поезда.
Но о судьбе Павла Ощепкова, как о судьбе всех обездоленных войной ребятишек, уже думал Владимир Ильич Ленин. На борьбу с беспризорностью партия бросила органы ВЧК во главе с Феликсом Дзержинским, послала лучших педагогов.
…Ранним утром камский пароход пришлепал к маленькой пристани. С шумом, улюлюканьем слетела с него стайка чумазых, оборванных ребятишек. Они бросились к небольшому базарчику, вырывая из рук перепуганных торговок яйца, сало, бутылки с молоком. Вдруг Павлик заметил что-то неладное. На площади возле пристани появились матросы.
— Облава! — заорал Павел. — Спасайся! Скорей спасайся.
Он уже добежал до отчаливающего парохода, пригнулся для прыжка. Но тут его ухватил за штаны здоровенный матрос.
— Полундра, браток!
— Дядя, пусти! — закричал Павел.— Я ведь большевик!
Матрос расхохотался, но еще крепче сжал руку.
— Большевик? Отлично! Большевики нам как раз и нужны. Пошли, браток!
Так в 1920 году Павел Ощепков вместе с сотнями таких же беспризорников был водворен в просторное здание в деревне Шалашиха нынешнего Оханского района, где разместилась школа-коммуна имени III Интернационала.
Это было учебное заведение, рожденное революцией, школа, где из вчерашних беспризорников, малолетних преступников готовили специалистов, строителей новой жизни.
Трудно, очень трудно приходилось преподавателям. У многих не хватало педагогического опыта. На воспитанников наложила свое клеймо улица, вольница, преступный мир. Но посланцы партии, преподаватели и воспитатели, делали все, чтобы вернуть детям радость, сделать школу для них и домом, и семьей.
Здесь, под Оханско/4, уже в тринадцать лет Павел впервые открыл учебник. До этого он не знал ни одной буквы. И тем сильнее оказалась его тяга к знаниям.
В школе-коммуне не только обучали грамоте, но и готовили к трудовой деятельности. Воспитанники изучали сапожное и столярное дело, мастерили ведра, пахали и сеяли.
Вот характеристика, написанная в 1929 году бывшим заведующим Шалашихинской школой- коммуной А. Сукрушевым и учительницей М. Сукрушевой:
«Ощепков Павел принят был в школу-коммуну в качестве беспризорника в 1920 году… В 1923/24 году учился в 4-й группе, а затем в том же году был переведен в 5-ю группу, а затем сразу переведен в 7-ю группу. Благодаря его даровитости и настойчивости, Ощепков успел проработать учебный материал за четыре учебных года в течение двух лет. По окончании 7 групп школы-коммуны Ощепков в числе лучших воспитанников был отправлен для дальнейшего образования в г. Пермь.
Живя в школе-коммуне, Ощепков выделялся среди воспитанников способностью и настойчивостью учиться. Его все интересовало, и у него было большое желание все изучить. Наряду с грамотой он обладал высокой успеваемостью в приобретении труднавыков. В течение двух лет он работал в сапожной мастерской. Он оказывал помощь школе в снабжении детей обувью, шил сапоги, чинил обувь. Работа в одной мастерской его не удовлетворяла. Ощепков перешел на работу в другую мастерскую — в слесарную, где быстро научился делать тазы, ведра, лейки, паять. Своими знаниями он делился со своими товарищами. Он оказал школе большую помощь своим трудом. Школа была бедна хозяйственным инвентарем, Ощепков бесплатно делал тазы, ведра, лейки, ремонтировал мебель.
Ощепков выделялся среди воспитанников в проведении общественной работы среди своих товарищей и окружающего населения. Ощепков часто выступал в спектаклях, на собраниях перед крестьянским населением с докладами на политические и сельскохозяйственные темы, а также в качестве декламатора. Окружающее крестьянское население знало Ощепкова и удивлялось его успеху по его возрасту. А также Ощепков немалую работу вел среди своих товарищей. Дети его все любили. Он был хорошим организатором детской среды, благодаря чему в его присутствии школа-коммуна пользовалась авторитетом. Дети были самоорганизованы.
Во все время Ощепков был председателем школьного исполкома. Последние два года был секретарем ячейки ВЛКСМ, которая была организована при его содействии.
В последние годы был избран в члены Оханского райкома ВЛКСМ, где принимал участие до отъезда из школы-коммуны».
С тех пор, как матрос привел Ощепкова в школу-коммуну, Советская власть заботливо воспитывала его. Из школы-коммуны Павла направили в детский дом для подростков в городе Перми. Тут Павел был принят в восьмой класс и на рабочие курсы по подготовке в высшее учебное заведение,
Тут же была определена и его будущая жизненная дорога.
В те дни в Оханском районе возводилась одна из первых в стране сельских электростанций. Воспитанники участвовали в строительстве. К тому же, незадолго до пуска Волховской гидростанции под Ленинградом туда из Перми выехала группа детдомовцев, среди которых был и Павел Ощепков.
Детдомовцев встретил замечательный ученый, автор проекта станции инженер Графтио. И вот перед восхищенным взглядом Павла во всем величии раскинулась стройка. Детдомовцы из Перми несколько раз прошлись под тоннелем под водами Волхова, поднялись на пульт управления. Тогда-то Павел и решил стать энергетиком.
Он с отличием оканчивает в Перми рабфак. Комсомол направляет его на учебу в Москву.
Уральский паренек поступил в техникум связи имени Подбельского, потом на электротехнический факультет Института народного хозяйства имени Плеханова. Впоследствии этот факультет был объединен с соответствующим факультетом Московского Высшего технического училища и образовал Московский энергетический институт.
Студент Ощепков учится в институте с таким же увлечением, как и в школе-коммуне. С улыбкой вспоминает он об одном экзамене.
Сдавали алгебру. Ощепков быстро и точно ответил на заданные вопросы. Профессор вывел отличную оценку и сказал, что студент может быть свободным.
Павел попросил:
— А можно мне сдать высшую математику за следующий семестр?
— Пожалуйста!
Ответы были исчерпывающими и уверенными. Професор снова вывел высшую отметку.
Тогда последовала просьба:
— Разрешите сдать мне и физику за следующий курс.
— Пожалуйста!
И снова отличные ответы. Институт он «одолел» за 2 года 8 месяцев вместо пяти лет.
А затем… Затем — путь инженера, ученого, изобретателя. Путь трудный, но славный, приведший его к созданию изобретения, важность которого трудно переоценить.
В первой половине 1937 года у нас в стране были проведены испытания новой импульсной аппаратуры, представляющей по существу современный тип радиолокационной установки. Самолеты надежно обнаруживались на больших высотах (до 9 километров), расстояние до них определялось с исключительной точностью по отраженным волнам.
И вдруг работы были прекращены. Маршал М. Н. Тухачевский, шефствовавший над ними, был расстрелян. Были арестованы Ощепков, его сотрудники. Работы в области радиолокации на какое-то время были взяты на подозрение. Лишь в 1940 году Ощепкова освободили.
…В Министерстве высшего образования в Москве мне попалось дело профессора Ощепкова. Оно сразу же обратило на себя внимание. Обычно в Высшей аттестационной комиссии хранятся пухлые папки ученых: тут и протоколы заседаний ученых советов, присуждавших кандидатские, потом докторские степени, отзывы оппонентов, рецензентов, солидные диссертации. А тут всего тонюсенькая папочка. Открываю ее.
«Протокол расширенного Ученого Совета Физического института Академии наук СССР.
Пункт 1. Слушали: о присвоении ученой степени кандидата технических наук старшему научному сотруднику Павлу Кондратьевичу Ощепкову.
Постановили: за выдающиеся заслуги перед отечественной наукой присвоить ученую степень кандидата технических наук старшему научному сотруднику Павлу Кондратьевичу Ощепкову без защиты диссертации.
Принято тайным голосованием единогласно.
Пункт II. Слушали о присвоении ученой степени доктора технических наук кандидату технических наук Павлу Кондратьевичу Ощепкову.
Постановили: за выдающиеся заслуги перед отечественной наукой присвоить ученую степень доктора технических наук кандидату технических наук Павлу Кондратьевичу Ощепкову без защиты диссертации.
Принято тайным голосованием единогласно».
Так в 1954 году уральский паренек сразу стал и кандидатом, и доктором технических наук без защиты диссертаций. В деле имеется еще отзыв Ю. Кобзарева, ныне академика.
«Павел Кондратьевич Ощепков имеет весьма крупные заслуги перед отечественной наукой. Обладая замечательной научной интуицией и высокими организаторскими способностями, он смело прокладывает новые пути в науке и технике. Еще в 1932 году им были правильно указаны пути радиолокации. Своими первыми успехами наша радиолокационная техника в значительной мере обязана инициативе П. К. Ощепкова, организовавшего и направлявшего разработки ее основ, завершившуюся созданием первых отечественных радиолокационных станций…»
* * *
…Рано утром на Ленинский проспект выходит по-юношески стройный, худощавый человек. В эту пору Ленинский проспект заполняют ученые из многочисленных научно-исследовательских институтов, расположенных здесь, И почти каждый из них приветливо поздоровается с Павлом Кондратьевичем. Имя бывшего беспризорника с берегов Камы, а ныне пытливого исследователя, прокладывающего новые пути в науке, широко известно.
