Комсорг новостройки
Более четверти века назад взметнулись в небо гигантские трубы Средне-Уральского медеплавильного завода. Долгое время люди привычно наблюдали, как вырывались из них густые желтоватые облачка. И вряд ли кому приходило в голову подвергнуть сомнению исправную работу тружениц-труб: ведь они надежно предохраняли людей от опасного сернистого газа.
Но вот однажды на заводе появились ученые. Пытливо ко всему присматривались, что-то подсчитывали и вдруг заговорили о неслыханном расточительстве. В самом деле, газ, если установить специальное оборудование, — это серная кислота. А серная кислота —это минеральные удобрения, пластмассы и многое другое.
Началось строительство сернокислотного комплекса. Когда вступила в строй первая очередь, то оказалось, что ревдинская кислота — самая дешевая в мире.
Стройка была объявлена комсомольской ударной. Со всех концов потянулась сюда молодежь.
Как-то на столе у секретаря Ревдинского горкома комсомола Володи Еремина зазвонил телефон. Володя взял трубку.
— Для новостройки,— услышал он знакомый голос из Свердловска,— надо подобрать комсорга. Посмотрите там у себя, нет ли достойного человека.
— Есть,— поспешно ответил Еременко.
— Не торопись, надо подобрать не просто комсорга, а представителя Центрального Комитета ВЛКСМ.
— Понимаю.
— Ну, добре. Обсудите на бюро и приезжайте на утверждение.
Решили рекомендовать плавильщика металлургического цеха Бориса Труфимова. Активный общественник, замечательный спортсмен, хорошо знает производство. Самая подходящая кандидатура.
Вскоре Еремин и Труфимов отправились в Свердловск. На заседании Борис не торопясь изложил свою ничем не запятнанную биографию и вдруг спросил у первого секретаря:
— А оклад у меня какой будет на стройке?
— Сто рублей. Как у секретаря горкома комсомола.
Труфимов нахмурился.
— Не подойдет. Я не привык к такому окладу. У меня средний заработок двести тридцать рублей. Если сохраните, согласен.
Члены бюро обкома заметно сконфузились, а первый секретарь даже покраснел. Покраснел и Володя Еремин.
— Тогда извини, товарищ Труфимов, что зря потревожили. Агитировать мы тебя не будем. Как-то неловко агитировать человека на пост комсорга ЦК. Можешь быть свободным.
Еремин и Труфимов молча вышли на улицу.
— Ты куда, направо или налево? — спросил Борис.
— Вот что, Труфимов,— ответил Володя, и голос его задрожал,— ты давай налево, а я — направо. Нам с тобой не по пути. Я считал тебя человеком. А ты… За сто тридцать рублей стройку продал!
Всю дорогу в электричке Володя взволнованно думал о случившемся. Войдя в горком, тут же позвонил в Свердловск и настойчиво сказал:
— Комсоргом стройки прошу утвердить меня. Очень прошу. Оправдаю доверие. Клянусь!..
— Откровенно сказать, думали мы об этом, Володя,— ответил секретарь. Но горком-то как?
— И горком пусть на мне остается! — крикнул Еремин.— Ничего, вытяну! — И, переходя на шутливый тон, добавил: — Говорят, у меня батя двужильный. А я весь в него.
Случай у восемнадцатого дома
Само собой разумеется, в Ревде строится много жилья. Однажды горком комсомола решил проверить, как расходуются и хранятся строительные материалы. Выбрали тройку. В нее вошли: Саня Рубцов из городской газеты, Юра Душенко, гвоздильщик с Ревдинского завода, и Володя Еремин. Непорядков обнаружили немало. Ребята собрались было домой, но тут прибежал молодой рабочий и сообщил, что с площадки восемнадцатого дома кто-то прямо на глазах увез шифер.
Отправились к месту происшествия. И верно: след был совсем свежий.
— Машина ушла на Кабалино, — говорил паренек,— а номера я не разглядел.
— Понятно,— заключил Володя. — В Кабалино сады. Вот шифер и понадобился на частнособственнический шалаш. А машина никуда не денется. Дорога оттуда одна — мимо нас.
Сели, закурили. Смотрят, показалась машина. Володя вышел навстречу, поднял руку. Послышался скрип тормозов. Из кабины выглянуло встревоженное лицо.
Володя представился, деловито нахмурив брови, спросил:
— Не скажешь точно, сколько листов шифера было?
Парнишка побледнел.
— Двадцать один…
— А ведь дело керосином пахнет, а? — обратился Володя к товарищам.
— Садитесь в машину и едем в милицию! — решительно предложил Юра Душенко.— Там знают, что с такими субчиками делать.
— Вот что,— сказал Еремин шоферу,— поворачивай обратно — и чтобы шифер сейчас же был на месте. Понятно? Мы здесь подождем. Машинку как ветром сдуло.
— Растяпы! — вдруг спохватился Душенко. Даже номер не записали! Как же, вернется он вам! Он сейчас до самого Северного полюса прямым ходом рванет!..
Но парень вернулся. Минут через двадцать, не больше. Развернул машину, осторожно сложил листы на прежнее место и, потный, измученный, покорно стал перед теми, от кого зависела его судьба,
— Эх ты, уголовник! — гневно бросил Володя.— Где только у тебя совесть!..
— Ребята, простите!
Стыд, горькое раскаяние отражались на лице шофера.
— Садись в свою машину,— все тем же тоном проговорил Володя,— уматывай, чтобы духу твоего не было!
Парень влез в кабину, завел мотор. Машина дернулась, но, проехав несколько метров, остановилась. Шофер высунулся в дверцу и отчаянным голосом крикнул:
— Володя! Товарищ Еремин! Даю честное слово, никогда больше этого не будет! Первый и последний раз!..
Рапорт наследников
Морозным декабрьским днем у штаба ударной комсомольской остановился автобус. Из него один за одним неторопливо выходили пожилые, известные всему городу люди. Вот ступил на землю высокий, в длиннополом зимнем пальто с поднятым воротником Никифор Терентьевич Хмелинин, бывший начальник конверторного передела металлургического цеха. Это он пускал металлургический цех и выдал первую плавку меди. Следом вышел Владимир Зиновьевич Шалин, старейший плотник. Его бригада в тридцатые годы возвела первые леса на строительной площадке СУМЗа. За ним — Алексей Михайлович Мингалев, бывший металлург завода. Последними сошли со ступеньки автобуса Александр Андреевич Савичев и Михаил Максимович Максимов.
Приехавшие, задрав головы, восхищенно смотрели на гигантские корпуса новостройки.
— А ведь нашего-то СУМЗа и не видать совсем, ребята! — воскликнул Мингалев. — Даже труб знаменитых и тех не заметно. Уж туда ли мы приехали?
В штабе стройки сразу стало шумно и весело. Михаил Максимович, здороваясь со всеми за руку, дойдя до Володи Еремина, спросил:
— Не ты ли будешь комсорг стройки?
— Он самый! — улыбнулся Володя.
— Вот и считай, что мы проверяющие и желаем услышать отчет.
Все уселись.
Володя поднялся. Лицо его приняло строгое выражение и, кажется, даже побледнело.
Увлеченно комсорг рассказывал о делах на стройке. Он говорил о трубокладах Петра Штанчаева, побивших все рекорды на возведении сорокапятиметровой дымовой трубы; о том, как бригада Михаила Кухаря монтировала двенадцать огромных сушильных башен и два гигантских скруббера для промывки отходящих конверторных газов. На две недели раньше срока монтажники сдали скрубберы — ударный объект, и в день открытия декабрьского Пленума ЦК КПСС над ними взвился красный флаг.
Комсорг говорил, и ветераны дивились свершенному молодёжью.
Комсомольская стройка в прошлом году была объявлена ударной. Только за один месяц коллектив вырос более чем на полторы тысячи человек.
…Везде побывали первостроители, побеседовали с десятками людей, а потом направились в красный уголок. Парни и девушки в ватниках, в брезентовых робах, перетянутых широкими поясами, стоя аплодировали почетным гостям. Старики сидели на деревянных скамьях рядом с молодыми строителями.
Первым взял слово Михаил Максимович.
— Дорогие друзья! — сказал он, сняв шапку.— Примите от нас, стариков, сердечное спасибо. Мы очень довольны и счастливы. Счастливы, что вы замечательно работаете и что среди вас есть наши ученики. Вон сидит Ваня Миндубаев, монтажник, а вон Сережа Кормильцев… Гляжу я на вас и думаю: богатая у вас молодость, боевая. И, признаться, мне, старику, даже завидно.
Потом встал Савичев. Он вспоминал о тех, кого нет на этой радостной встрече, говорил о лучшем друге своей юности — комсомольце Павле Зыкине, рабочем завода, павшем от руки классового врага.
От молодежи выступал Трофим Болтачев, плотник, руководитель бригады коммунистического труда. Он был немногословен.
— Я на Пленуме ЦК в Кремле слушал Никиту Сергеевича Хрущева,— сказал Болтачев. — Задача создания большой химии ясна, и мы приложим все силы, чтобы выполнить ее в срок. А вам, товарищи первостроители, большое спасибо, что пришли к нам, помогли советами. Предлагаю учредить переходящий красный вымпел имени комсомольца Павла Зыкина, и пусть он всегда будет в лучшей бригаде!
…Гордые, помолодевшие, вышли из красного уголка ветераны. Вокруг гремела, бурлила комсомольская ударная стройка. Сверкали огни сварки, звонили колокола подъемных кранов, рычали бульдозеры, проносились тяжелые самосвалы.
Сражение за большую химию нарастало.
В ноябрьском номере «Уральского следопыта» за прошлый год выступал с рассказами журналист Александр Круглов. Читатели, очевидно, помнят его истории «Геологическая одиссея» и «Туры в тайге». Рассказывая о том, как он с товарищами шел по следам одного отряда, как находил в турах письма, подписанные В. И. Драгуновым, Александр еще не был знаком с этим человеком — энтузиастом поиска, опытным геологом. Но в прошлом году А. Круглов попал в отряд Драгунова и прошел с ним немало трудных километров.
В этом номере мы печатаем два отрывка из походного дневника журналиста.
