СПОР
Всю долгую осеннюю ночь по железным крышам узких голубых вагончиков с надписями «Главгаз СССР» надсадно барабанил дождь. Не прекратился он и утром, когда ребята, перебрасываясь шутками и крепкими тирадами в адрес «провалившегося неба», шли к своим машинам.
— Выше головы, эпроновцы! — подбадривал всех высокий плечистый парень. — Подводники, а воды испугались!
Люди шагали по раскисшей, хлюпающей земле к руслу Ивделя, через которое они прокладывали газопровод. В экспедиционном отряде подводно-технических работ, штурмовавшем эту первую водную преграду, были не только водолазы. Были трактористы, экскаваторщики, шоферы, водители вездеходов-амфибий, машинисты трубоукладчиков. Но все они именовали себя подводниками.
— Если дело подводников — бултыхаться в реках, а эпроновцев— плюхаться в болотах,— мрачно острил начальник отряда Геннадий Борисович Омидекке,— то все в порядке. Называем мы себя правильно.
Действительно, подводники воевали главным образом с непроходимыми топями и непролазной грязью. Вот уже несколько дней подряд, от зари до зари, они борются с болотом. А сегодня еще и дождь.
Экскаваторщики Николай Антонов и Петро Швецов на своем «коврэвце» углубляли траншею в пойме реки. Края траншеи обрушились за ночь, а вода так высоко поднялась, что ковш по самую рукоятку уходил в рыжеватую жижу. Экскаватор без конца черпал и бросал эту жижу в сторону. Кругом вода, трясина. Рядом натужно стрекотал бульдозер Арсентия Маркова, отодвигал вынутый из траншеи грунт.
Арсентий — медлительный, широкоскулый парень, родом из здешних таежных мест. Всем приезжим он говорил свысока:
— Здесь не Крым. Здесь тайга.
А если приезжий отвечал: «Знаю», Арсентий долго смотрел на него немигающими, чуть заплывшими глазами и повторял:
— Здесь тайга, а у нее — свои законы.
Слова эти не его. Наверное, он слышал их от отца или деда. Когда-то они Имели смысл, но Арсентий упрямо повторяет их теперь, стараясь подчеркнуть, что он — таежник. И по лицу его видно, что людей, не живших в тайге, он относит ко второму сорту.
За это Арсентия недолюбливали в отряде. Однако уважали. И не только потому, что он знал каждую лесную птицу по голосу, безошибочно называл каждый гриб, ягоду и даже каждую травинку, но больше за то, что он умел работать как никто другой. Когда все уже выбивались из сил, он по-прежнему делал все легко и ловко. Снимая с тракторной тележки двухпудовые седловидные грузы из чугуна, какие одевают на трубы, когда опускают под воду, он как бы говорил: «Вот ты уже устал, а я — нет. А все потому, что ты — кетаежник».
О прошлом Арсентия в отряде знали немногое. Он валил лес на Пелыме, Северной Сосьве, Лозьге и других здешних реках. Однако из своих краев никогда не выезжал дальше Серова. Тринадцать лет назад в родной Толокнянке он, как шутили ребята, «обременился приходским образованием», да так с тех пор и не брал в руки учебников.
Дождь не прекращался. Когда бульдозер Арсентия, отодвинув от экскаватора раскисший грунт, пятился назад, косые мутноватые струи хлестали прямо в кабину.
Экскаватор обработал участок траншеи, и ему нужно было перебраться на новое место. По такой грязи сам он, конечно, не мог продвинуться и на метр, и Арсентий, зацепив его своей могучей машиной, потащил вперед. Колеса «ковровца» по ступицы увязли в темной клейкой жиже. Скоро и бульдозер беспомощно заелозил гусеницами и застрял. Позвали на выручку бульдозериста Сашу Шубина, шумного и очень подвижного паренька, которого никогда ничем нельзя было удивить. Тот обошел утопшие почти на метр в грязи машины и сказал:
— Ерунда. Я вас сейчас обоих выхвачу. Только бы трос выдержал.
Пересиливая шум надрывающегося мотора, Арсентий обиженно крикнул:
— Мой трос — не твоя печаль. Ты сам не сядь!
Зацепили. Саша лихо крикнул:
— Пошел!..
Дернул раз, дернул два, потом его бульдозер потянуло в сторону, и он тоже увяз в грязи.
Арсентий вылез из кабины и зло погрозил кулаком.
— Убить тебя мало, трепло несчастный! Иди сейчас же за «спасителем».
Александр спрыгнул с гусеницы прямо в грязь, обошел бульдозер и, многозначительно свистнув, пошел прочь.
— Не ходи! — немного подобревшим голосом окликнул его Арсентий.— Он сам идет…
Из-за реки направлялся сюда болотный трактор, прозванный «спасителем». Метровой ширины гусеницы позволяли ему пробираться даже через топи и выручать застрявшие машины.
Работал на нем Виктор Сухановский. Был он очень остер на язык, и Арсентий с ним вел себя настороженно.
— Наш Арсентий не держал в руках газеты с тех пор, как бросил курить махорку,— язвил Виктор. Арсентий скупо улыбался:
— Меня этими интеллигентными штучками не проймешь.
Однако Арсентий в глубине души досадовал на то, что он до сих пор не мог доказать этому упрямому и как-то очень легко и беззаботно живущему парню свою, как он любил выражаться, «жизненную установку». Наседая, как медведь, на сухощавого и гибкого Виктора, он басил:
— Ты вот говоришь: у меня приходское образование. Хорошо. У меня три класса, а четвертым уже был коридор. А ты кончил десять да год в школе механизации. А кто мы с тобой? Оба трактористы.
— Так его, крой, Арсентий, интеллигенцию, ломай ее под себя,— хохотал здоровый на горло Петро Швецов.
— А чего? — Арсентий поворачивал мясистое, вечно перепачканное в солярке лицо.— Я говорю, как оно есть, по справедливости.
— Давай, давай! — грохотали ребята так, что ходуном ходил вагончик.— Всыпь ему!..
— На одной ноге мы с тобой,— стараясь побольше вложить в слова ехидства, продолжал Арсентий. И уже под сплошной общий хохот добавил: — А завтра пойдем с тобой за получкой, так мне еще на тридцатку больше выдадут.
— Так это по твоей жадности,— смеялся со всеми Виктор.
— Ты брось крутить,— наконец начинал злиться тот.— А лучше скажи, кто мы в данный момент с тобой? Кто я и кто ты?
— Ты — Ар-р-се-ний…— отвечал Виктор. Произносил он это имя без «т», на свой неподражаемый манер, и хохот опять потрясал дощатые стены. Но теперь уже хохотали над Арсентием. Он несколько раз порывался что-то сказать, а потом, чтобы сгладить впечатление от неудач, тоже смеялся.
Не удавалось Арсентию подавить Сухановского и знанием тайги. Во-первых, Виктор в свои двадцать шесть лет побывал на стройках в Сибири и неплохо знал тайгу, а, во-вторых, если он чего и не знал, признавался в этом легко и просто:
— Спасибо, Арсений. Теперь я буду знать.
Потерпела поражение и старая арсентьевская политика давления на Виктора «с позиции силы».
Как-то заправляли они тракторы. Наливать солярку из бочки, которая лежала на земле, было неудобно. И тогда Арсентий, ухватившись за край бочки, крикнул Сухановскому:
— А ну, давай махнем ее на козлы!
Это был провокационный вызов: в бочке более 200 килограммов. И Арсентий знал, что в отряде, кроме него, никто не может справиться с таким грузом.
— Ну что же ты, давай! — все больше отрывая край бочки от земли, вызывающе кричал Арсентий.
Ребята смолкли и выжидающе глянули на Виктора. Сухановский, как туго сдавленная пружина, присел у бочки и, ухватившись за ее края, стал выпрямляться. Неимоверная тяжесть рвала вниз руки и ломила спину. Арсентий хитрил. Он держал свой край выше, так, что в неполной бочке солярка стекала на сторону Виктора. Но тот нашел силы выпрямиться и раньше положить свой конец на козлы. Теперь Арсентию стало гораздо тяжелее. И без того всегда красное лицо налилось кровью. На скулах камнем застыли желваки. Он как-то неестественно крякнул, рывком бросил бочку на козлы и, пошатываясь, отошел от нее.
— Ты что же, медведь,— закричал на него начальник отряда,— надорвать мне парня вздумал?
— Такого лося надорвешь,— дрожащим от перенапряжения голосом сердито ответил Арсентий.— Его вместо трактора впрягать можно.
— Так у меня же, Арсений, первый разряд по штанге,— стараясь придать больше независимости своим словам, сказал Виктор. Но голос его также срывался.
— Вы у меня бросьте! — на обоих прикрикнул начальник отряда.— Марш все по местам!..
Трактор Сухановского подошел к увязшим машинам. Высокий и гибкий, как кошка, Виктор легко вынырнул из кабины.
— Как живете, караси?
— Ничего себе, мерси! — в тон ему ответил Александр Шубин. Он уже успел натаскать к своему бульдозеру кучу свежесрубленных сосенок и сейчас разбрасывал их перед гусеницами. Тем же занимался и Арсентий Марков.
— Давайте швартуйтесь,— крикнул Виктор и, сев к рычагам, стал сдавать назад трактор.
Он без особого труда вытащил сначала машину Арсентия, затем перетянул на новое место экскаватор, а когда взялся за сильно увязший бульдозер Александра, то залез в такую топь, что его еле вытащил трактор Арсентия. Но, вытащив Сухановского, Арсентий так увяз, что его пришлось вновь вытаскивать.
Так они таскали друг друга, проклиная все на свете, а больше всего тех, кто наметил трассу по этому гибельному месту. Уже давно прошло время обеда. Александр несколько раз предлагал бросить все, пойти «рубануть» по три вторых и начинать все начала. Но Арсентий и слушать его не хотел.
— Давай свалим еще пару сосен,— уговаривал он всех,— бросим их под гусеницы, и трактор, как пробка, выскочит.
Они валили деревья, потом тащили их волоком, по грязи, подкладывали. Трактор действительно выбирался, но застревал другой, и всем приходилось браться за него.
Александр уже два раза выпрыгивал из кабины и зло кричал:
— Я ухожу! Хватит!
Но, видя, как ребята садятся за рычаги, ругался и тоже лез в кабину или шел рубить деревья.
Когда, выбиваясь из сил, они подтащили к трактору березу, Александр лег на ее ветви. Сразу же рядом сели Арсентий и Виктор. Все дышали, как загнанные кони. Дрожавшей рукой Сухановский достал из кармана пачку «Беломора», положил ее на колени, но папиросу не стал вынимать. То ли раздумал курить, то ли у него уже не было сил, чтобы поднести ее ко рту. Пачка намокла, он шевельнул коленом, и она упала в грязь.
— Мучение, — прохрипел лежавший вниз лицом Александр.
— Да, уж работа, вилы ей в бок, не для комсомольцев, — глухо отозвался Арсентий и полез в нагрудный карман за папиросой. Все знали, на кого он намекает… и потому молчали. Три месяца назад в отряд приехали четверо ребят по комсомольским путевкам. Троих уже не было — выбыли по разным причинам, а попросту сбежали из отряда. Четвертый еще работал, но тоже, как говорит Арсентий, «навострил уши» и ждет момента.
— Они некомсомольцы, — устало бросил Виктор.
— Почему? — возразил Арсентий.— У них путевки.
— Их дают и некомсомольцам.
— Нет,— вмешался в разговор Петро Швецов,— у Мишки Грача я видел комсомольский билет.
— Все равно некомсомолец,— сказал Виктор.
— Ты чего рот затыкаешь всем? —стал подниматься на ноги Арсентий.— А кто ж, по-твоему, комсомольцы?
— Павка Корчагин — комсомолец,— спокойно ответил Виктор.
— Слыха-а-л…— растерянно протянул Арсентий, и круглое лицо его даже вытянулось.— Даже в кино видел. Ловко шашкой рубал! Да и дорогу они строили вроде по такой же грязи, как и мы.— Но тут, как будто вспомнив что-то, уже другим, наступающим голосом продолжал: — Так его ведь нет! Ты мне из живых назови!
— Из живых? Из живых — я.— Виктор распрямился во весь рост. Он не поднялся, а именно распрямился, точно кто его подбросил с земли. Арсентий недоуменно посмотрел на него, потом перевел глаза на ребят и, видя, что те серьезны, еще более растерянно спросил:
— Ну, допустим… А еще кто?
— Для начала и двух хватит.
И тогда словно ударил гром. Ребята грохнули раскатистым смехом. Александр повалился на спину и, подняв вверх ноги, сквозь хохот выкрикивал:
— Ар-р-сен-тий, сколько раз я слезно просил тебя не связываться с этим молотком. Он же тебя на всю жизнь может заикой сделать!
Но Арсентий уже пришел в себя и тоже заливисто смеялся.
— Идемте обедать,— бросил Виктор, и все, продолжая хохотать, пошли через лужи к голубым вагончикам…
ПО ДНУ ИВДЕЛЯ
К этому дню готовились несколько месяцев. Не только потому, что переход через Ивдель был первым, но и потому, что осуществить его задумали необычным способом. Везде и всегда, чтобы газопровод проложить через реку, протягивают дюккер. Сваривают на берегу трубы в огромную плеть, испытывают ее под давлением, изолируют и вешают на нее грузы. Весит дюккер сотни тонн. Всю эту махину трубоукладчики опускают в канал, прорытый от реки. На противоположном берегу в кильватерном порядке выстраиваются тракторы-тягачи и тросами тянут отрезок готового газопровода через реку. Затем водолазы проверяют, как дюккер лег в траншею. Если правильно, то засыпают траншею, а если нет, то вытаскивают его назад и все начинают сначала.
Дюккер на Ивделе, по подсчетам, должен был весить не менее 180 тонн. Для его протягивания требовалось двенадцать болотных тракторов. Их не было. И тогда начальник отряда предложил воспользоваться трубоукладчиками. Произвели расчеты по переходу реки новым способом, проверили технические средства, распределили людей, выполнили основные подготовительные работы. Из Москвы приехал представитель Главгаза. Он должен был дать заключение.
Инженер из Москвы сновал между землеройными машинами, легко вскакивал на плети сваренных труб, не обращая внимания на грязь, шлепал в начищенных остроносых туфлях по раскисшему берегу Ивделя и торопливо говорил:
— Ну и наворочали, ну и наворочали…
По его тону и выражению лица нельзя было понять: осуждает он или одобряет работу.
Начальник отряда Геннадий Борисович, потеряв терпение, спросил его напрямик:
— Как?
— Самое большое оправдание вашему проекту — это то, что у нас нет болотных тракторов.— И добавил: —
А вообще вы молодцы! Главное — в духе времени, смело. Сроки сокращаются. Да и экономия средств немалая…
У начальника отлегло от сердца.
— Но как же вы без чугунных грузов обойдетесь? — спросил эксперт.— Вы думаете, газопровод может лечь на дно реки по одному вашему любезному приказу?
— Нет. Не думаю. Но почему грузы обязательно должны быть из металла, а не из железобетона?
— Всему свое место. Железобетон идет в пойменную часть реки, в русло — металл.
— А почему?
— Таков расчет.
— Так что же тогда, пусть гибнет металл?
— А он но гибнет. Еще не известно, что мы тут выигрываем, а что проигрываем…
Помрачнев, начальник отряда замолчал, глубоко задумавшись. А эксперт, стараясь развеять впечатление от своих слов, спросил:
— Кстати, вы оформили свой новый переход как рационализаторское предложение? Тут скромничать не надо. Выберите всех, кто имеет к нему непосредственное отношение, и подавайте. Поддержим.
— Плохо вы о нас думаете, — напрягая голос, ответил Геннадий Борисович.— От того, что нам положено, мы не откажемся. Но мы не отступим и от того, что выгодно для государства.
Осадок от этого разговора у Геннадия Борисовича остался неприятный. Эксперт явно отговаривал его от затеи с железобетонными грузами…
И вот сегодня решается судьба перехода через первую водную преграду, проверяется то, к чему столько месяцев упорно готовились строители.
Две гигантские плети — каждая длиною более километра — лежали готовые к укладке в подводные траншеи. «Переход» через реки на случай аварии всегда делается двухниточным. Трубы укладываются на расстоянии 50 метров друг от друга.
Бульдозеры и экскаваторы, насколько это было возможно, сдвинули берега Ивделя, соорудив с двух сторон земляные насыпи. По ним навстречу друг другу протащили плети труб, а затем лучшие сварщики уже над водой соединили стыки. Когда трубы были сварены и висели над бурным потоком, их стали испытывать. В газопровод закачали воду под давлением в 70 атмосфер. Окажись хоть где-либо крохотная трещина, вода разорвала бы металл. Испытания прошли успешно. Как выразился Виктор Сухановский, «трубы даже не вспотели».
В середине реки насыпали земляной остров. На него перебрался трубоукладчик. Он и должен был опустить газопровод на дно реки.
Водолазы Виктора Калюжного вошли в реку и метр за метром ощупали дно русловой траншеи. Из нее выбросили камни и гальку. Но вот водолазы, разгребая звенящий лед, выходят на берег.
Траншея готова.
Начальник отряда подает знак машинистам трубоукладчиков.
Разом взревели моторы, дрогнула темная нить газопровода и медленно, словно нехотя, стала отрываться от земли, зависать над пойменной траншеей и бурлящей стремниной реки. Когда газопровод коснулся воды, поток угрожающе взревел, ударил страшной силой напора в плеть трубы, натягивая ее, как тетиву лука. До предела напряглись и запели на ветру стальные тросы. Трубоукладчики, похожие издали на фантастических птиц, заклевали носами. Тяжесть поднятого на воздух газопровода, усиленная бурным потоком, тянула их к земле.
Был такой момент, когда грозной стихии оставалось всего одно усилие, чтобы сбросить с себя стальные удила и опрокинуть все в реку.
Но это лишь казалось со стороны. Строители трассы были спокойны и четко, как наметили по графику, выполняли свое дело.
Нить газопровода скрылась под водой, напряжение ослабло. Машинисты трубоукладчиков почувствовали, как трубы коснулись краев траншеи, а затем и ее дна. Водолазы опять спустились в ледяную воду и проверили всю нить. Газопровод лежал правильно.
Началась укладка второй нитки газопровода.
…Два дня продолжалась схватка с горным потоком, и люди вышли из нее победителями.
Трасса газопровода Игрим — Серов
