Он распахнул книжку. Наступила мгновенная тишине Чапай, торжествуя, прочёл так выразительно, как никогда не читал на уроках:
*— «2 января. На каждый квадратный километр в Нью-Йорке выпадает сто тонн сажи в месяц, или больше трёх тонн в день».
Секундное молчание, и общий хохот. Подбодренный успехом, Чапай продолжал:—
«Весь урок мешал Боря Гусинский, которого ребята зовут Чапаем. Очень хотелось его стукнуть. Еле удержалась».
Он не мог дальше читать. Он захлёбывался, он плакал и хрюкал от смеха.
Кругом стоял невообразимый шум. Кое-как, в ответ на возмущенные требования, Чапай продолжал:
— «Какая я учительница!.. Недоразумение (одобрение большинства). Не могу привить им любовь и уважение к лесу, животным, деревьям. Мука моя — это Махортов (Валька лениво изогнулся, словно собрался танцевать). Неужели я не найду пути к его сердцу, уму, к его чувству прекрасного, наконец? Должно же у него быть это чувство! (Под общий восторженный вопль Валька похлопал себя по груди, прислушался и сообщил: «Нету!») Ему ничего не стоит просто так, походя, отломать у дерева ветку. Однажды на отломанной им ветке я насчитала тридцать шесть листьев! Каждый час эти живые листья поглощали до двух граммов углекислого газа и выделяли более грамма кислорода. Теперь они были мертвые… На все мои упреки Махортов заявил, что на его век кислорода хватит». (Радостный рёв).
