К 95-летию со дня рождения А. М. Горького
В квартире старейшей революционерки Елены Дмитриевны Стасовой висит большая фотография Горького. Портрет подарили ей в день 90-летия Алексея Максимовича, в знак их прежней большой дружбы, родные писателя и сотрудники музея Горького. «Не часто встречались мы, но после каждой встречи с Вами у меня являлось все более яркое и глубокое впечатление. Какой непоколебимый в силе своей революционер, какой крепкий, прекрасный человек эта Елена Стасова!» — писал Алексей Максимович.
Мы пришли к Елене Дмитриевне и попросили ее поделиться воспоминаниями о встречах с Горьким.
— Безжалостное время многое унесло из памяти, — сказала она, — особенно из первых лет нашего знакомства, которое состоялось в 1903 году. Уже тогда творчество писателя было поставлено на службу революции, оно откликалось на самые животрепещущие вопросы дня. До знакомства с Алексеем Максимовичем я всячески содействовала нелегальному изданию и распространению его сочинений, считая их исключительно полезными для нашего дела.
С какой бы просьбой от имени Петербургского комитета партии, секретарем которого я была тогда, ни обращалась я к Горькому, он никогда ни в чем не отказывал. Особенно часто приходилось просить его квартиру для нелегальных собраний. Ведь у писателя бывали многие, поэтому полицию не смущало обилие посетителей. Наши встречи продолжались два года. Во второй половине 1905 года я уехала в Женеву к Ленину, с 1907 по 1912 год жила на Кавказе. А Горький семь лет провел в Италии. Видеться мы не могли, письма, относящиеся к этому периоду, к сожалению, пропали.
Первое сохранившееся письмо относится к 1915 году, когда я жила на поселении в Сибири. 19 октября написала Алексею Максимовичу из села Курагино Енисейской губернии:
«Вы стоите сейчас у самого источника
живой жизни в России, а мы так оторваны от нее, так мало, сравнительно, дают газеты и так приходится привыкать к эзоповскому языку, от которого отвыкли было… Но, конечно, это не мешает мне по-прежнему любить жизнь, и скажу словами Огарева, так как они лучше вс£го передадут мое настроение:
И все хочу? Чего? Всего со всею полнотою; Я жажду знать, я подвигов хочу, Еще хочу любить с безумною тоскою, Весь трепет жизни чувствовать хочу…
Горький в ответ на мои письма присылал политическую и экономическую литературу, подписал меня даже на основанный им в Петрограде журнал «Летопись». Оказывал он материальную поддержку нуждающимся, делился впечатлениями после возвращения в Россию. Нередко его письма не вручались адресатам, а пересылались в губернские полицейские управления. Думаю, что они еще могут быть обнаружены в архивах.
С 1927 года я работала в МОПРе (Международная организация помощи борцам революции) и передавала Горькому письма из-за рубежа, в частности от Анри Барбюса, от испанских республиканцев.
Когда Алексей Максимович принял активное участие в создании «Истории гражданской войны в СССР», он обратился ко мне, С. Я. Аллилуеву, Н. И. Подвойскому с просьбой предоставить ему имеющиеся у нас материалы. В письме от 17 ноября 1934 года он просил меня написать воспоминания для сборника «Октябрь в Петрограде».
27 августа 1932 года по инициативе Анри Барбюса и Ромена Роллана открылся международный антивоенный конгресс в Амстердаме. В состав делегации, которую возглавлял Горький, входили Н. М. Шверник, С. И. Гопнер, я и другие товарищи. Но никому из нас, кроме Горького, не дали немецких виз, а ему в Берлине отказали
в голландской. Алексей Максимович послал из Берлина участникам конгресса телеграмму: «От лица советской делегации горячо приветствую конгресс… Сожалею, что силой осторожности правительства Голландии я лишен права непосредственно участвовать в нем… Голландское правительство указало рабочему классу всего мира, кто его враг, кто друг». Однако, хотя советской делегации не было в Амстердаме, в состав постоянного международного антивоенного комитета от СССР были избраны А. М. Горький, Н. М. Шверник и я.
На следующий год у нас создавался объединенный антифашистский и антивоенный комитет. Я намечала в него кандидатов от МОПРа, Н. М. Шверник — от профсоюзов, а Алексея Максимовича я попросила подготовить кандидатов от ученых и писателей. В сентябре 1933 года я получила от него письмо:
«Дорогая и уважаемая Елена Дмитриевна, прилагаю список трех десятков ученых людей и литераторов на предмет вовлечения их в стояние против фашистов, милитаристов и прочих неистовых… всех племен и систем. Ежели названных мало, можно прибавить. Жму твердую Вашу руку, дорогой товарищ А. Пешков»’.
Горький назвал имена И. Бабеля, Л. Никулина, Н. Тихонова, Ю. Тынянова, К. Федина, М. Шолохова, литературоведов С. Балу- хатого, А. Дживилегова, Н. Пик- санова, ученых — директора Всесоюзного института экспериментальной медицины Л. Н. Федорова, его заместителя Б. И. Лаврентьева, директора туберкулезного института Вольфа Хольцмана, директора Тимирязевской! академии Д. Н. Прянишникова, академиков А. Ф. Иоффе, И. П. Павлова и других выдающихся деятелей отечественной науки и культуры.
