Передо мной пожелтевшие страницы редкой старой книги. Это — записки капитана шведской службы Страленберга о «Северной и восточной части Европы и Азии», изданные в Стокгольме в 1730 году.
От книги чуть-чуть пахнет пылью, тлением.
Запах веков…
Так и представляешь себе, как в темном низком сарае, на громоздком деревянном станке двести тридцать лет назад печатал ее бледный подмастерье, одетый в грубую полотняную рубашку, короткие штаны, чулки и тупоносые ботинки с пряжками.
А потом воображение переносит нас в кабинет ученого в старинном доме шведского города. Под окном воркуют голуби. На столе — древние фолианты, угломеры, секстанты, астрономические таблицы. Через цветные стекла в свинцовых переплетах проникают пестрые блики яркого, но еще холодного весеннего солнца. Ученый зябко кутается в меховой халат и любовно гладит только что отпечатанные страницы книги.
А потом бравый шкипер, заломив свою зюйдвестку, вез эту книгу в трюме своего брига, вместе с другими заморскими товарами в далекий Петербург.
И теперь она, эта старая книга, лежит передо мной. Тихо шуршат ветхие страницы, повествуя старую, старую историю.
…Отгремели последние залпы под Полтавой 27 июня 1709 года. По проселочным дорогам бредут группы пленных шведских офицеров, сопровождаемые петровскими гренадерами с лихо закрученными усами. На лицах пленных уныние и тревога. Что ждет их в стране чужой и необъятной, куда они вломились с наглостью разбойников с большой дороги, мечтая о великой добыче?
Пробыв в Москве месяц, пленные шведы были разосланы отдельными партиями, по сто человек в каждой, по разным городам Архангельской, Казанской и Астраханской губерний. Но когда в апреле 1711 года в Свияжске власти раскрыли попытку к бегству, большую часть пленных перевели подальше — в Сибирь.
Жить было нелегко. Простые солдаты еще изредка получали с родины через банк несколько рейхсталеров, а офицеры могли рассчитывать только на себя. Пришлось зарабатывать пропитание трудом.
Каждый приспосабливался, как умел. Корнет Пистолынельд в Соликамске занимался изготовлением игральных карт и промышлял винокурением, ротмистр Галль вышивал золотом и серебром шапки и чепраки. Иные стали от нужды живописцами, мастерами золотых и серебряных дел, токарями, музыкантами, комедиантами и даже «споспешествовали, сколько могли, обучению юношества».
А тем, которые уже совсем ничего не умели делать, приходилось туго. Оставалось одно — взять в руки топор и «рубить дрова по сажень в день, а вечером получать за это свой алтын или добытый грош».
Но такая перспектива мало устраивала некоторых спесивых шведских офицеров-аристократов, наемников Карла XII. Они предпочитали менять шпагу не на топор дровосека, а на совок бакалейщика. А то и становились к стойке шинка и наливали в протянутые дрожащей рукой кружки водку или брагу собственного изготовления.
Но были среди шведских военнопленных, кабатчиков и ремесленников, комедиантов и гувернеров, и простые люди-труженики, которые, оказавшись в далекой чужой стране, не побоялись тяжелого труда и с большим рвением изучали новую для них жизнь, совершали смелые путешествия, изучали быт и нравы населяющих Сибирь народов, писали подробные записки.
Филипп Иоганн Страленберг служил в шведской армии в чине капитана. После Полтавского сражения он благополучно перебрался через Днепр, но, не найдя в числе спасшихся своего брата, вернулся за ним на левый берег и попал в плен. Вместе с другими шведскими офицерами он в 1711 году был отправлен в Тобольск.
В Сибири Страленберг пробыл тринадцать лет и, пользуясь частыми переездами, составил карту Сибири, которую отослал к одному купцу в Москву. Сам Страленберг по этому поводу пишет, что он сначала два года собирал материал для составления карты, но его заметки при пожаре 1715 года были украдены. Поощряемый друзьями, он снова составил карту на двух больших листах, но ее отобрал тсидашний губернатор Сибири князь Гагарин и запретил под угрозой ссылки к берегам Ледовитого океана заниматься подобными делами. «Так как этот князь, — пишет Страленберг, — имел Сибирь в аренде и мог по своему усмотрению здесь хозяйничать, а я в карте указал много подробностей и места, где можно найти минералы и т. п., то он не захотел, чтобы подобное стало известно императору».
В третий раз принялся Страленберг за свою карту после ареста князя Гагарина (Гагарин за злоупотребление властью и грабеж населения был в 1712 году казнен как «плут и недобрый человек») и отослал ее одному купцу в Москву. После смерти последнего карта попала в руки Петра, который приказал, если явится за ней неизвестный сочинитель, то представить его к себе. Узнав об этом, Страленберг внес еще некоторые дополнения и исправления и, прибыв по заключении Ништадского мира в Москву, показал новую карту. Она так понравилась царю, что сочинителю ее было предложено начальствовать над землемерною частью.
Страленберг этого предложения не принял, однако он согласился сопровождать академика Д. Г. Мессершмидта в его сибирской экспедиции и совершил по его указанию ряд поездок для изучения сибирских древностей.
В результате Страленберг имел все возможности основательно изучить географию, историю и этнографию Сибири. Итог своих наблюдений и исследований он и изложил в книге «Сезерная и восточная часть Европы и Азии».
Здесь он дает много интересных сведений по истории края, описывает города Сибири и Урала. Так, например, о городе Екатеринбурге, ныне Свердловске, он пишет:
«Катериненбург — совсем новый, в 1721 г. заложенный город в Сибирской губернии, а именно в Угорской провинции, на реке Исети, между Уральскими горами, получивший свое название в честь умершей царицы Екатерины. Это место находится в 550 верстах от города Тобольска, от города Кунгура в 300 верстах и от города Верхотурья тоже в 300 верстах. Крепость имеет четырехугольную форму, шесть полных и четыре половинных бастионов, река И сеть протекает через гор’од, на ней большая плотина и у последней заложены следующие заводы и фабрики…»
Далее он подробно перечисляет все цехи и их оборудование.
Проездом через Кунгур Страленберг посетил знаменитые пещеры и составил их подробное описание. Оно не лишено интереса и для современного читателя.
«В двух верстах от города Кунгура в Угории имеются удивительные, созданные природой подземные ходы в крутых и высоких берегах реки Сылвы, состоящих из мягкого алебастра, который русские пережигают на гипс. Там имеются различные помещения и пещеры, где, судя по всему, в древние времена жило около сотни семейств. Подземный ход длиной в шесть верст или миль, и шириной в половину этого, показан на таблице. Здесь черным цветом изображены гипсовые камни, сверху покрытые землей. Подземный ход, однако, в некоторых местах раздался, так что дневной свет проникает туда, особенно в тех местах, где имеются большие пустоты. Белое обозначает на этом рисунке ходы. Буква А обозначает город Кунгур, В — вход в пещеру, С — гипсовую обжигальню, Д — темные проходы к большим залам, куда проникает свет, Е — естественные каменные ступени, F—свалившиеся куски камня, G — сложенные куски гипса, Н — естественные утесы, I — изображение св. Николая для работающих там русских, К — песчаный холм, L — маленькое круглое озеро, из которого вытекает река, уходящая в землю, М — река, которая падает с утеса и создает бурные водовороты, N — большое место, где растет трава и различные цветы, О — крест, поставленный русскими, Р — продолговатое большое озеро, Q — подпорные столбы, R — природные своды, где. в утесах находятся помещения, S — высокий берег Сылвы, Т — река Сылва, С — река Ирен, У — подпоры, поставленные для поддержания свисающих камней, чтобы они не могли падать».
Страленберг оставил также несколько любопытных заметок о нравах и обычаях народов Сибири.
«Они,— пишет он,— очень естественные, искренние и благочестивые люди, которые мало что знают о ложных клятвах, воровстве, блуде, чревоугодии, обмане и тому подобных больших пороках.
…Любопытное происшествие сообщил мне в Тобольске один русский: оный, когда он следовал из этого места в город Березов, расположенный севернее Тобольска в 12 дней пути, он ночью остановился в пути в остяцкой юрте или хижине; когда он отдалился примерно на милю, он потерял кошелек, в котором было без малого сто рублей. Поскольку здесь дороги объезжаются не так часто, как в Европе, то приходит сын остяка, бывший на охоте, случайно натыкается на место, где лежит кошелек с деньгами. Он его не берет, а приходит домой и сообщает отцу, что он нашел в таком-то месте. Отец приказывает сыну, чтобы он снова туда пошел и закрыл бы кошелек кустом, чтобы его владелец, если он когда-либо даст о себе знать, мог бы его оттуда взять. Этот кошелек пролежал там свыше трех месяцев, и когда по истечению этого времени русский на обратном пути остановился у названного остяка, который его не узнал, и рассказал, как он был несчастлив в пути. обрадовался остяк и сказал: «Ты ли тот человек, которому принадлежит кошелек? Я пошлю с тобой своего сына, тот тебе покажет, где он лежит, ты сам можешь его взять». Такой честности в другой стране и не найдешь!»
