На велосипеде через Арктику

На громадном снежном поле воет, мечется пурга. Ветер с силой бьет в матерчатую палатку. Вдруг она факелом вспыхивает в арктической ночи. Один человек мечется в пламени, пытается затоптать огонь ногами. Поздно! Палатка сгорела.
Человек выхватывает из сугроба мерзлые тор­база, с трудом натягивает на ноги. Потом извле­кает из убежища, где только что расположился отдыхать, велосипед и двигается на северо- восток.
Он идет день, другой, третий… После больших переходов устраивает из снеговых кирпичей нечто вроде юрты, погружается в зыбкий тревожный сон. Несколько часов отдыха — и снова в путь, который становится все труднее. Мокрые торбаза просушить негде. Они протерлись, большие паль­цы ног выпирают из обуви. Ноги деревенеют. Человек с огромным трудом бредет вперед.
Силы его были на исходе, когда он наткнулся на стойбище ненцев. К утру обмороженные паль­цы вздулись, почернели — вот-вот начнется ган­грена. Как быть? Врача в этой снежной пустыне не отыщешь, ничем не помогут и хозяева-ненцы.
Надвигалась гангрена, спасти могла только ампутация, и острым походным ножом человек сам отрезал себе помертвевшие пальцы, сам на­ложил повязки. На время, пока заживут раны, остался в ненецком чуме…
Что это за человек?
Сын псковского дворника Глеб Травин рано пристрастился к спорту. Эта страсть укрепилась в студенческие годы в Псковском педагогическом институте.
В свободное время Глеб изучал слесарное дело, электротехнику, автодело. Он уже давно решил отправиться в кругосветное путешествие. А в дороге могло пригодиться все.
На Камчатку Глеб Травин приехал из Ленин­града, после службы в Красной Армии. Отсюда он хотел отправиться в путешествие по свету. Но, пересекая страну от Ленинграда до Петропав­ловска, Глеб увидел, до чего раздольна родная земля, как велики и неизведанны ее просторы. Прежнее, не очень ясное стремление в дальние страны оформилось в четкий план: проехать на велосипеде по родной стране вдоль всех ее границ.
В Петропавловске в то время едва насчитыва­лось двести пятьдесят домов, а число жителей — чуть больше тысячи. Вместе с товарищами Глеб приступил к строительству первой в городе эле­ктростанции. Все свободное время он отдавал тренировкам. Велосипедиста в легкой спортив­ной одежде видели на нартовых дорожках, на льду Авачинской бухты, далеко за городом на весенних дорогах.
Осенью в Петропавловск доставили изготов­ленный по заказу Глеба велосипед особой конст­рукции. Двойная рама, седло с двумя пружина­ми, дополнительно к вилке еще один крепкий же­лезный упор; удобный, в форме треугольника, руль,— все рассчитано на долгое путешествие по любым дорогам и бездорожью. Десятого октяб­ря 1928 года друзья-комсомольцы провожали Глеба в далекий путь.
Через двенадцать дней во Владивостоке в па­спорте-регистраторе путешественника появилась первая отметка — печать Приморского обкома комсомола. Уссурийская тайга, Забайкалье, Бай­кал, Красноярск, Новосибирск — великая транс­сибирская магистраль. По зимнему тракту, по льду сибирских рек, по лесным дорогам в треску­чие морозы пробирался Глеб на запад.
На раме велосипеда приторочена геометриче­ская сумка с запасными частями и инструмен­том. На багажнике в такой же сумке «НЗ» ве­лосипедиста— галеты и шоколад, фотоаппарат «Кодак» с пленками. Вместе с велосипедом ба­гаж весил восемьдесят килограммов.
Каждый день Глеб находился в дороге 10— 12 часов и питался только два раза в сутки. Та­кой жесточайший оежим он выдерживал на всем громадном пути.
Около двухсот пятидесяти печатей стоит в паспорте-регистраторе. Казахстанские степи. Большой узбекский тракт, Таджикистан, пески Кара-Кумов — тяжелейшая трасса, которую вело­сипедист преодолевал в знойные летние месяцы. В песках он иной раз по два-три дня оставался без воды. По сравнению с этой трассой путь по горным дорогам Кавказа и Центральной России до Москвы, а затем до Ленинграда казался чуть ли не увеселительной прогулкой.
В конце ноября 1929 года Глеб пересек Кольский полуостров и добрался до Мурманска. Поза­ди остались сорок пять тысяч километров. Впе­реди открывалась Арктика.
От Мурманска по берегу Кольского полу­острова Травин добрался до Архангельска. Там он заменил в своем «НЗ» шоколад и галеты, по­лучил теплую меховую одежду, новые карты. В конце декабря путешественник прибыл в Усть- Цильму на Печоре. Здесь у гостеприимных людей отпраздновал Новый год, сшил легкую палатку- восьмиклинку и продолжил путешествие по пе­чорскому льду на север. Где снегом, где по при­брежному льду, пешком и на велосипеде прокла­дывал Тразин нелегкий путь. Вместо ста кило­метров, как было в начале путешествия, Глеб в эти дни с трудом преодолевал по десять—пят­надцать. К радиостанции Югорский Шар он по­шел морем, подальше от берега: по льду легче проехать. Но «легче» — в условиях Арктики. Велосипедиста подстерегали торосы и трещины, наледи и снежные наносы. Здесь-то, неподалеку от острова Долгого, и случилось несчастье.
Перед сном Глеб, как правило, обтирался снегом, надевал сухое белье, комбинезон, засовы­вал обе ноги в один торбаз — и затем так отды­хал. А для тепла и сушки одежды разжигал в консервной банке жирник. Ночью шальной ветер прижал палатку к огню. Она сгорела. Так на­стигла путешественника первая беда. Первая, но не последняя.
Из яранги ненцев Травин поспешил в малень­кое селеньице Хабарово, примерно в ста кило­метрах от остоова Долгого. Там ему оказали пер­вую помощь и привезли на собаках к зимовщи­кам на Югорский Шар, где Травиным занялся врач.
Затем — путь на Вайгач я возвращение к Югорскому Шару —оттуда пришло сообщение, что ожидается Карская экспедиция. Снова Хаба­рово. Здесь Травин узнал, что ледокол «Ленин» находится в бухте Вернека на южной оконечно­сти острова Вайгач Надо было переправиться через пролив, но лодки под руками не оказа­лось. Глеб сколотил бот и под парусом из мешко­вины отправился на этой «хитрой» посудине через пролив, забитый льдами.
Изумлению моряков, когда они увидели Тра­вина, не было предела. Начальник Карской экс­педиции Николай Иванович Евгенов потребовал, чтобы Травин остался на ледоколе.
— Нет,— твердо ответил Травин,— я пойду дальше.
— Да знаете ли вы, что девяносто девять процентов за то, что вы не пройдете!
Четыре часа продолжался разговор в кают- компании. Все попытки переубедить Травина ни­чем не увенчались. Тогда начальник экспедиции потребовал, чтобы Глеб дал подписку: ему разъ­яснены трудности арктического похода, и ответственность лежит на нем самом…
Кто знает, было ли это последней попыткой переубедить спортсмена, или видавший виды ученый-полярник действительно не верил в успех предприятия одинокого путешественника. Как бы то ни было, но Глеб дал и такую подписку, один экземпляр которой остался у него в кармане В 1934 году, когда в Петропавловск пришел ле­докол «Красин» с челюскинцами, Травин еще раз встретился с Николаем Ивановичем. Глеб подал Евгенову свою спортивную визитную карточку, и Николай Иванович, всмотревшись в его лицо, воскликнул:
— Так это вы?! Вот уж никак не ожидал встретить…
На пароходе «Володарский» Травин добрался через Карское море до острова Диксон. А 14 сен­тября 1930 года возобновил велопробег по Тай­мыру. Больше двух месяцев занял переход по су­ровому полуострову. Не зря предупреждал Тра­вина Евгенов. Дальше на восток селения или зи­мовья отстояли друг от друга на многие сотни верст. Не один раз Травин был на краю гибели. Выдержал схватку с диким оленем. Чуть не по­гиб при встрече с матерой белой медведицей. Ухнул в ледяную трещину и едва из нее выбрал­ся. Много дней дрейфовал на льдине в Восточ­но-Сибирском море. Ледяное крошево неподалеку от острова Врангеля ежеминутно грозило сбро­сить в море путешественника.
Здесь впервые потребовался ему «НЗ». Пол­плитки шоколада в сутки, не больше, съедал спортсмен в течение многих морозных дней. А когда ветер подогнал льдину к материку, до бе­рега оставалось несколько метров. Травин вплавь переправился через ледяную полынью…
Путешествие завершилось на Чукотке, в по­селке Уэлен И июля 1931 года.
Неподалеку от поселка Уэлен, на пирамидаль­ном камне высокого мыса Дежнева молодежь соорудила в честь завершения путешествия па­мятный знак. А чукчи вырезали на память Тра­вину пластинку из моржовой кости. Ее Глеб Леонтьевич до сих пор бережно хранит среди многочисленных реликвий.
Я увидел их тихим июльским вечером в Петро­павловске в доме на Партизанской улице, где живет Глеб Леонтьевич.
— Чаевать будете? — гостеприимно предло­жил он.
Я не отказался выпить чашку но, право, мне было не до чаю. Не скрывая любопытства, я во все глаза рассматривал удивительного чело­века. А он, неторопливый в движениях, с твер­дым взглядом серых глаз, негромко рассказывал о том, что все эти годы после велопробега не оставлял спорта и охоты. Долгое время работал в Осоавиахиме, преподавал в первой совпарт­школе Камчатки. Наконец, заговорил о давнем путешествии.
— Велики силы природы, но стойкость чело­века— сильнее,— заметил Глеб Леонтьевич.
Действительно, многие врачи, которым дово­дилось осматривать Травина, поражались закал­ке его организма, огромной натренированности. Гангрена миновала только потому, что закален­ный человек смог после того, как обморозил ноги, двигаться вперед. За три года путешествия Тра­вин ни разу не болел, хотя простуда подстере­гала его на каждом шагу.
Глеб Леонтьевич и сейчас один из самых ак­тивных спортсменов на Камчатке. Недавно в Петропавловске отметили 40-летие его трудовой и общественной деятельности. Сотни горожан пришли со словами сердечного привета, десятки организаций и лиц поздравили юбиляра, препод­несли ему приветственные адреса и ценные подар­ки. Но. пожалуй, дороже всего для Глеба Ле­онтьевича уважение к его спортивному подвигу. Совершил он его во славу земли нашей русской, во славу молодой еше тогда Советской Отчизны.
Глеб Леонтьевич Травин часто выступает в различных коллективах. И по-прежнему отмеча­ет все главные события в своем паспорте-реги­страторе. Здесь есть проникновенные строки тех, кому довелось услышать спортсмена.
«С большой радостью прослушали мы рас­сказ тов. Травина Г. Л. о своем поистине герои­ческом походе через необъятные просторы, нашей Родины,— пишут воины Н-ской части.— Мы вос­хищаемся волей и мужеством, которые проявил Глеб Леонтьевич в этом беспримерном походе. Для нас, воинов, это послужит прекрасным при­мером того, как нужно любить свою Родину, что­бы восславить ее».