Переходящий приз - Краснотурьинцам
Решением редколлегии «Уральского следопыта» приз журнала за 1961 год присужден краснотурьинскому клубу «Следопыт».
В песне краснотурьинских следопытов есть такие слова:
Если хочешь стать героем,
И мечтаешь о Луне,—
Не спеши! Давай откроем
Все секреты на Земле!
Пятьдесят школьников, членов туристско-краеведческого клуба, открывают эти секреты. На их счету много интересных дел, и главное — создание городского краеведческого музея к 40-летию пионерской организации имени В. И. Ленина.
Вначале мало кто верил, что ребята сумеют «на голом месте» за два года создать музей. Уж слишком нелегка была задача, а исполнители ее слишком молоды. Но следопыты настойчиво шли к цели. Они разыскивали реликвии прошлого, записывали рассказы о старине, читали книги по краеведению.
Запаслись актами на право приемки исторических ценностей (в этом помогли городские организации), и старожилы стали отдавать в музей дорогие семейные реликвии. Среди них — зеркало, в котором большевики-подпольщики хранили «Коммунистический манифест» и другую подпольную литературу, 13 редких фотографий Л. Н. Толстого, приговор царской полиции над участниками первомайской демонстрации в 1907 году, свечной шахтерский светильник и другие экспонаты.
А тут возникли новые проблемы. Передавая ребятам фотографии и экспонаты, краснотурьинцы рассказывали удивительные истории, делились воспоминаниями о незабываемых событиях. Зачастую эти рассказы не имели прямого отношения к вписанным в приемный акт реликвиям. Как же быть? И появилась новая идея: к 50-летию Советской власти собрать материалы для исторического сборника о героях-земляках. Создали новую секцию — литераторов.
Дела в клубе пошли еще успешнее. Историки пополнили свои находки гектографом и печатной машиной подпольной типографии Гурьинской организации РСДРП, фотографиями руководителей и организаторов большевистского подполья, а литераторы записывали рассказы о революционном движении в период 1905—1907 годов, собирали публиковавшиеся ранее в газетах заметки о становлении Советской власти на Северном Урале.
В канун XXII съезда партии следопыты открыли музей-выставку, рассказавшую об истории городской партийной организации за период от III съезда РСДРП, на котором в числе двадцати четырех делегатов был земляк следопыта — Андреян (Ян) Сергеев, до XXII съезда КПСС — съезда строителей коммунизма.
За год существования следопытского клуба проведено три похода и две комплексные экспедиции по северным районам Свердловской области. Наиболее успешной была двухмесячная экспедиция «По малой северной орбите», названная так потому, что путь похода, нанесенный на карту, был схожим с орбитой полета космических кораблей.
За время похода кинолюбители засняли более трехсот метров цветной кинопленки, историки приняли в музей экземпляр второй программы партии, выпущенный Екатеринбургским агентством «Центропечать», избирательные бюллетени по выборам делегатов в Учредительное собрание и другие ценные материалы и документы.
Не подвели в походе и геологи: в музейной коллекции появилось двадцать образцов минералов, среди которых есть золото, платина и горный хрусталь. Находка горного хрусталя оценена геологами Турьинской разведывательной партии как открытие, и подана заявка на новое месторождение этого полезного ископаемого.
Ребята ведут большую работу по охране природы. В «Уральском следопыте» не раз печатались выступления краснотурьинцев — нашего коллективного корреспондента. Сегодня мы публикуем рассказы ребят о своих делах и фотографии к ним Н. Белянкина.
1. МАЛ ЗОЛОТНИК, ДА ДОРОГ
За-два месяца летней экспедиции геологи нашего клуба настойчиво искали месторождения золота в Какве и Турье, в Вагране и его притоках, в Сосьве и Педеле, в Волчанке и Посьме и десятке других безвестных речушек. По нашли золото лишь в одном малюсеньком ручейке, недалеко от Краснотурьинска. Несколько крупинок, но все же нашли и тут же побежали к геологам Турьинской партии.
Главный геолог партии Георгий Львович Гомберг спросил, где намыли шлихи. Назвали место. Оказалось, что это месторождение давно известно геологам.
— Не горюйте, ребята,— стал нас подбадривать Георгий Львович.— Недаром в народе говорят: «Мал золотник, да дорог!» Будете искать — обязательно найдете не золотник, а целую кладовую.
Продолжая экспедиционный поход по орбите, мы добрались до хребта Хоза-Тумп, что означает «Длинная Гора». Здесь, выбирая место для лагеря, наши геологи Валя Бочарова и Толя Болкичев заметили выходы матового кварца. Известно, что там, где увидишь молочный кварц, следует искать рудное золото. Поэтому находка Вали и Толи нас очень обрадовала.
Утром следующего дня мы вскрывали дерн на вершине хребта, ворочали глыбы гранита и сланца, обследовали кварцевые обнажения. В одном из сколов молочного кварца Валя Бочарова заметила двухсантиметровую раковину, заполненную, по ее определению, магнетитом и мелкими желтыми крупинками золота. Но детальное обследование не подтвердило Валико предположение: магнетит действительно был, зато желтые кристаллы оказались обыкновенным пиритом.
После завтрака Валя удалила из раковины магнетит и пирит и заглянула в нее через лупу. В очищенной раковине она нашла прозрачный, чистый, как капля морской воды, кристалл горного хрусталя!
За два дня нам удалось обследовать более двух километров восточного склона горы. За это время мы пробили десять турфов, перевернули бессчетное количество массивных глыб кварца и сланца. Золото, к сожалению, найти не удалось, зато горный хрусталь, которого недоставало в нашей клубной коллекции, у нас оказался в избытке.
Позднее нашу находку оценили геологи и помогли составить заявку па открытое нами месторождение полезного ископаемого,
Л. МАТРОСОВА, историк клуба
2. ЭТО ВОЗМУТИТЕЛЬНО!
— Нет, что ни говорите, а здешние места во многом схожи с нашими, каквинскими!— стояла на своем Светлана.
В это время к костру подошел Витя Кургузов.
— Не спорьте, ребята, Света права!— сказал он.
— А ты докажи!
— Доказать? Пойдемте — убедитесь.
Продолжая отстаивать каждый свое, мы вышли на лесную дорогу.
— Смотрите!— показал Витя на сосну, на стволе которой вместо зелени торчали сучки-культяпки
— А теперь сюда! — Витя подвел нас к огромному изуродованному дереву.
— Точь-в-точь, как у Синих Скал на Какве!— согласился Толя Болкичев.
Этот разговор, происходивший в самом начале похода под Верхотурьем, можно было бы не вспоминать, если бы мы не столкнулись с новыми возмутительными фактами безобразного отношения к природе.
Летом в журнале «Уральский следопыт» мы писали о нерадивом отношении ивдельчан к зеленым насаждениям, в частности, о столетнем тополе, израненном гвоздями: к дереву прибивали объявления.
Добравшись до Ивделя, решили проверить, изменилось ли чго-нибудь. Ничуть не бывало. На тополе до сих пор висит огромная доска с надписью, призывающей беречь лес от пожаров. К ней прибавилось множество других объявлений.
Здесь все так же продолжают уродовать кедры.
А как берегут ивдельчане «зеленое золото» в десяти, пятидесяти километрах от города? Никак. Кому вздумается, тот там и рубит любое дерево, в любую пору.
Вот, к примеру, как, выглядит узкоколейная дорога от поселка Каменка до лесосеки, где идет заготовка лесоматериала. По обе стороны полотна стоят изуродованные сосны, березы, кедры, лиственницы. Реже видны следы жадных рук шишкарей—срубленные под корень кедры.
Спилить кедр ради килограмма орехов, обрубить еловые ветки для подстилки во время ночевки—преступление.
В верховьях реки Ивдель есть живописнейшее место — Крутой Увал. Скалистые берега, неугомонное пение птиц, холодная, прозрачная, как хрусталь, речная вода и егарухи-сосны с крохотными шапками зелени на самой макушке.
Туристы «украсили» Крутой Увал множеством автографов. Рядом с примитивным столом, сделанным из срубленных деревьев, — красавица сосна, на ее стволе надпись:
УЛТИ 17/10—1955
По буквам можно догадаться, что их вырезали студенты Уральского лесотехнического института. Быть может, кто-то из них, приехав с дипломом в Ивдель, приказал прибить щит на тополе около кинотеатра?
А вот другая надпись, с ошибкой:
ИВДАЛЬ АТХ — 1961 г.
Вместо того, чтобы на Крутом Увале оставить табличку, призывающую беречь красоту родных мест, ивдельские туристы решили увековечить свое бескультурье.
А коль уж хозяева края позволяют себе это, надо ли говорить о сормовичах, ленинградцах, студентах «МЭИ» и «МАИ», авторах надписей: «МИСИ», «ТПТИ», «ДЭТГ», и людях, пожелавших вписать свои имена, не скрываясь под сокращенными названиями своих учреждений и учебных заведений?
Да, надо! Надо строго судить каждого, кто поднимет руку, чтобы вырезать на стволе свою фамилию, как это сделали Т. В. Гадилева и Н. В. Беспалов, отдыхая на Крутом Увале 8 сентября 1959 года!
Л. ЗАВАРЗИНА , истории и ботаник клуба
3. ОБРАЗОВАНИЕ ДВУХДНЕВНОЕ
Погожим июльским утром в поселок Старая Сосьва прибыл следопытский отряд краснотурышских школьников. В блокнотах не было ни одного адреса, ни одной фамилии, куда бы можно пойти, встретиться и побеседовать, спросить о поселке, о людях. Поэтому ребята останавливали прохожих и объясняли им:
— Мы следопыты. Собираем материал и экспонаты по истории партийных организаций края. Посоветуйте, пожалуйста, у кого можно узнать о жизни сосьвинских коммунистов.
Незнакомые люди предлагали:
— Сходите к Лукьяну Ивановичу Корелину. Он живет в двухэтажном доме по улице Ленина…
— Обязательно побеседуйте с Бахаревым. Он, кстати, ваш земляк. Александр Михайлович самый старый из наших сосьвинских коммунистов!
— На улице Балдина, около почты, живет партизан гражданской войны Михаил Александрович Куфгырев.
…Тепло встретил гостей Александр Михайлович Бахарев:
— Из Краснотурьинска, говорите? Значит, земляки! Мне очень приятно побеседовать с вами.
Ребята сели на ступеньки крыльца.
— Чьи же. вы будете?— спросил он.— Местные, турьинские или приезжие?
— Мы с Людой коренные краснотурьинцы. Она Матросова, а я Котов,— ответил Саша.
— Котовых знаю! С одним из Котовых, — правда, его уже нет, погиб парень,— мы вместе учились в школе. По два дня церковно-приходской школы окончили…
— Почему же так мало?
— А вот почему… На девятом году жизни, как-то под вечер, отец подозвал меня к себе и говорит: «Ну, Санушко, тебе в школу пора. Я уже говорил со священником, примут…»
Пришла осень, мать сшила холстинную сумку, почему-то всплакнула и проводила меня из избы обычными для тех времен словами: «Иди с богом!»
Во второй день учебы,— забыл только, по какому случаю — нас заставили петь. Ребята поют, и я тоже. Окончилось песнопение, ко мне подошел поп и говорит:
— Твой голос подходящ для церковного хора. С завтрашнего дня будешь певчим.
На другой день отправился вместо школы в церковь. За несколько минут до начала богослужения меня подозвал к себе поп Молоковский и спрашивает:
— Умеешь держать язык за зубами?
— Умею,— отвечаю.
— Держи!— говорит он и протягивает медную монету и порожний шкалик.— Сбегай в лавку, замени порожний шкалик на новый и тихонько, через алтарь, принеси мне.
Взял я шкалик, монету и помчался в лавку, взял водку. Тихонько прошмыгнул в алтарь, пробрался на то место, куда велел Молоковский. Стою и думаю: зачем священнику понадобилась водка во время богослужения? Тут Молоковский увидел меня, сделал несколько шагов назад. Потом басом пропел что-то старухам, а как только те согнули спины в поклоне, протянул руку в мою сторону:
— Давай сюда!
Шкалик мгновенно исчез в пышной поповской рясе.
Обедня шла своим чередом. Молоковский зычно пел и размашисто крестил то себя, то людей. А прихожане, хором повторив за ним «аминь», клали земные поклоны.
В один из таких моментов поп снова повернулся ко мне, достал уже открытый шкалик и так ловко «опрокинул» его в рот, что не только молящиеся старухи— даже я, стоявший в двух шагах от него, чуть было не прозевал этот неписаный поповский «обряд».
Немного спустя я получил новую монету, пустой шкалик и приказание идти в лавку. В этот день я сделал три таких похода, а на следующий — четыре. Быть на побегушках у попа мне не хотелось, я сказал об этом отцу.
— Что, учиться не хочется?
— Нет, шкалики таскать не хочется!
— Какие шкалики?— спросил удивленный отец.
Выслушав меня, сказал:
— Видно, не про нашего брата, Санушко, школа-то открыта… Лучше быть неграмотным, но человеком, чем грамотным, но Молоковским. Ничего, жизнь научит тебя настоящей грамоте.
Так я и остался до поры до времени с двухдневным образованием.
Вскоре началось строительство Надеждивского завода. Мы переехали на новое место.
Вместе с отцом я пилил лес, корчевал пни. Потом построили завод и стали работать на нем.
Рабочие Надеждинского завода, и особенно большевики-подпольщики, с которыми я познакомился, не только помогли мне стать хорошим мастером кузнечного дела, но и грамоте научили, дали мне Программу партии большевиков, принятую на втором съезде.
Это была первая книга, которую я читал, правда, по слогам.
В 1905 году я стал коммунистом.
А . БОЛКИЧЕВ, историк.
4. БАБКА УЛЬЯНА— СЛЕДОПЫТ
Когда нам в проводники до Янык-Чахла предложили женщину-манси, бабку Ульяну, все незольно заулыбались, а кто-то спросил, сколько ей лет.
Отвечая нашей переводчице, бабка Ульяна по-стариковски хитро прищурилась:
— Ульяна Еремеевна уже не помнит, сколько ей лет. То ли перевалило за сто, то ли семьдесят пять.
Но в пути мы очень скоро убедились, что Ульяна Еремеевна может соревноваться с нами в ходьбе.
Никакой оленьей дороги бабка Ульяна не признает. Она ходит напрямик, лесом, не страшась ни завалов, ни болотистых мест.
Шла она обычно сзади всех, изредка что-то кричала нам и показывала палкой направление. А через каждые пятьдесят минут, как по хронометру, снимала со спины крошни, останавливалась и во весь голос кричала:
— Э-э! Отдыхай надо!
Сядем в кружок отдыхать,— что-то рассказывает, хохочет, показывает палкой в сторону солнца и снова хохочет. Словом, наша проводница была очень веселым человеком.
Зато на второй день, когда мы уже изрядно устали, а по расчетам должны были прийти на Янык-Чахл, бабкин смех нас серьезно встревожил. А она, мобилизовав все свои знания русского языка, сказала нам в утешение:
— Янык-Чахл номношко талеко!— надела лямки крошней и махнула палкой на запад, что означало: пора в путь.
Спустя часа два лес стал редеть, и мы увидели, наконец, заветную вершину.
Бахтияров, наш постоянный проводник, рассказал, что Ульяна Еремеевна — самый лучший проводник в этих местах. Она старше всех жителей края, но никогда не сидит на месте. Погостит у родственников неделю-две и без карты, без компаса уходит в новые места за сто, двести километров.
В. БОЧАРОВ, геолог. В. ОКУЛОВ, географ
5. ТРОФЕИ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
Летом несколько дней мы провели на берегу реки Актай. Приехали сюда не случайно. Директор Серовского краеведческого музея В. Н. Лузянина рассказала нам о героизме красногвардейских отрядов, отважно сражавшихся с белобандитами на Алтае в первые годы Советской власти.
— Постарайтесь разыскать какие-нибудь «трофеи»,— посоветовала нам Вера Николаевна.
В одной из верхотурских деревень мы встретили X. И. Малыгина — партизана гражданской войны. С его помощью установили, где были огневые точки белогвардейцев, наиболее вероятные места, куда обрушивали огонь красногвардейские пушки.
Люда Заварзина и Толя Болкичев заметили рядом со старой огневой точкой пень дерева, сломанного прямым попаданием снаряда. Около него нашли пятисантиметровый осколок.
Вечером в гости к нам пришли верхотурские школьники. С их помощью в следующие два дня мы раскопали два снаряда, ручную гранату без запала, ствол пулемета с английским клеймом, три винтовочных патрона немецкого производства и ствол русской трехлинейки. Верхотурские пионеры помогли нам нанести на современную карту линию обороны красногвардейцев, огневые точки, блиндажи и другие укрепления колчаковцев.
М. ПЕТРОВЫХ, капитан второго отряда
6. НЕОБЫЧНЫЙ БАГАЖ
Багаж, отправленный нами из Верхотурья, был действительно необыкновенным. В вагоне вместе с чемоданами, тюками и самыми разнообразными свертками — массивная, окованная железом дверь весом в сто два килограмма!
Воронцовские железнодорожники, куда прибыла эта тюремная дверь, были удивлены до предела:
— Кому потребовалась такая махина?— в недоумении спрашивали они друг друга, читая бирку.
Узнав, что отправитель необычной клади — мы, а получатель — Дворец культуры строителей, удивлялись еще больше:
— Для Дворца культуры — тюремная дверь?.. Не иначе, как недоразумение какое-то!
Но никакого недоразумения здесь не было. Эту тюремную дверь с ручной кузнечной клепкой, самодельными болтами и гайками сияли в камере-одиночке бывшей Верхотурской тюрьмы. Все застенках томились революционеры нашего края, а среди них и краснотурьинские горняки. Нам удалось установить, что в тюремной камере-одиночке, дверь которой мы отправили в музей, подвергались пыткам Г. В. Суворов, С. А. Семенов. А. В. Постников, Д. П. Тумашев, арестованные после разгона первомайской демонстрации в 1907 году. Одного из узников «.камеры пыток»— Григория Васильевича Суворова мы отыскали в Ленинградской области. Он прислал нам письмо. Дополняя рассказ Суворова воспоминаниями других участников революционного движения, нам удалось узнать новую историю, связанную с Верхотурской тюрьмой.
В годы, когда на Северном Урале хозяйничали бандиты колчаковского прислужника князя Вяземского, многие верные сыны нашей партии была схвачены белобандитами, заточены за массивные тюремные двери и зверски истерзаны в камере-одиночке.
3 декабря 1918 года наш земляк, коммунист Дмитрий Иванович Пушкарей пришел по приглашению брата Анатолия Ивановича на семейный вечер. Неизвестно, как узнали об этом колчаковцы, схватили Пушкарева и в эту же ночь отправили его в Верхотурье.
Палачи всеми силами старались выведать у него имена товарищей. Дмитрий Иванович наотрез отказался отвечать белогвардейцам.
Долго, но безрезультатно пытали коммунистов колчаковцы (с Д. И. Пушкаревым был второй узник, имя которого нам еще не удалось узнать). Их стойкость довела бандитов до звериного бешенства. -Привязав обессилевшие тела, они стали отрубать шашками пальцы на руках и ногах, потом зарубили героев.
Обо всем этом и расскажет экскурсовод Народного краеведческого музея посетителям, остановившимся в молчании около мрачной тюремной двери.
Э. СЕРГЕЕВА, П. СТАРЦЕВА , историки клуба
