У нас на Урале прошлое, настоящее и будущее подчас находятся совсем рядом, как бы нарочно давая возможность сравнить их. Именно так получилось в Перми.
…Много лет стояла на обочине Сибирского тракта, по которому шел горький кандальный путь, тюрьма. Уже и Сибирскую заставу, которая обозначала начало тракта, снесли, а тюрьма все оставалась. Наконец, дошла очередь и до нее. Самое мрачное наследие прошлого решили переделать в самое светлое. Короче говоря, здание перестроили под детский театр.
Именно в детском театре — бывшей тюрьме — и проходили заседания сессии Уральского филиала Академии наук СССР с участием работников Пермского совнархоза.
В зале сидели ученые, инженеры, хозяйственники. Доклад, который они слушали, был густо оснащен цифрами — километры, кубометры, киловатты. Несмотря на это, он звучал, как поэма о грандиозных планах переделки природы.
Если инженеру Г. Л. Саруханову, выступавшему по поручению ≪Гидропроекта≫, привести подобное сравнение, он, возможно, обиделся бы. Поэма — это что-то из области вымыслов и домыслов… А у него в руках — точные расчеты, неопровержимые данные.
Точность — неотъемлемое качество хорошего инженера. Г. Л. Саруханов — хороший инженер. Но желание быть точным заставляло его держаться несколько суховато. Он как бы подчеркивал: смотрите сами, не я убеждаю, цифры убеждают, логика убеждает…
НА РЕЧНОМ РАСПУТЬЕ
Север Пермской области… Бескрайнее лесное море, ощетинившиеся чернолесьем горные кряжи и болота, болота, болота… Описав большую дугу, Кама у села Бондюг резко поворачивает на юг, уводя за собой младших сестер — Весляну, Южную Кельтму, Пильву, Вишеру.
Прочь из этих суровых мест, в теплые края! И катятся воды бесчисленных реки речек, сливаясь в могучий поток, достигающий Волги. А уж волжской воде прямой путь в Каспий.
И здесь же, рядом с верховьями камских притоков, иной раз буквально кочками от них отделенные, берут начало речки, у которых иная судьба. Текут они не на юг, а на север, к студеному морю. Часть из них собирает многоводная Печора, часть — своенравная Вычегда. И течет уральская вода, веками течет в разные стороны, так, как это природой было однажды устроено.
В нашем лесном краю (да и не только в нашем) реки издревле выполняли роль дорог. И неудивительно, что здешний край с давних пор известен волоками, соединявшими различные бассейны рек. С Севера на Урал и обратно везли много грузов через волок между притоками Камы и Печоры.
Первым, еще в начале XVIII века, предложил соединить две речные системы крупный организатор уральской горной промышленности, градостроитель и ученый Василий Никитич Татищев. Он намеревался двинуть уральское железо по водному пути не только в Питер, но и в Архангельск. Его мысль, правда, не осуществилась. Но о ней не забыли.
В 1785 году, более шестидесяти лет спустя, все-таки приступили к строительству канала, который должен был соединить верховья Камы и Печоры. Дважды прерывалось это строительство и тянулось, даже по тогдашним масштабам, необычайно долго — до 1822 года!
Наконец, канал, нареченный Северо-Екатерининским, был открыт. Он соединял речку Джурич — приток Южной Кельтмы, текущей в Каму,— с Северной Кельтмой, притоком Вычегды. Крестьяне, согнанные сюда на подневольные работы, топором и лопатой создали новый водный путь.
Но не под силу царскому строю было по-настоящему освоить суровые северные края. Всего через шестнадцать лет после окончания строительства Северо- Екатерининский канал закрыли — не хватало сил, чтобы провести работы на подходах к нему.
Так бесславно закончилась попытка царских властей освоить водораздел
Камы и Северной Двины. Правда, Северо-Екатерининский канал еще долго помечали на картах, но, в конце концов, и это перестали делать. На последних картахПермской области и Коми АССР его не найдешь. К чему помечать сооружение, заброшенное более ста лет назад?!
Но в докладе инженера Саруханова мы услышали эти, казалось, давно забытые названия: Северная Кельтма, Северо-Екатерининский канал, Джурич, Южная Кельтма… Будущее протягивало руку прошлому. Но как несоизмеримы масштабы того, что было свершено, и того, что свершится!
НАЧАЛО МАРШРУТА
Наше решение пройти по трассе будущего Камо-Вычегодского соединения родилось еще зимой. Удалось достать схему, на которой были помечены шлюзы, и даже часовня, некогда сооруженная на самом водоразделе бассейнов Камы и Северной Двины. Достали и карты, на которые был еще нанесен Северо-Екатерининский канал.
Правда, сто двадцать два года — достаточно почтенный срок. Кто его знает, может быть, от канала и следов не осталось… Но по некоторым отрывочным сведениям выходило, что на лодке по нему все же пройти можно.
≪Муза дальних странствий≫ вела нас в путь не потому, что нам просто хотелось взглянуть на остатки древнего гидротехнического сооружения. Мы довольно хорошо знали прошлое и будущее этих мест, но имели слабое представление о их настоящем. А очень хотелось побывать там, где советские люди вскоре начнут переделывать природу.
А переделывать ее непременно надо, и именно в том месте, где намечено. Судите сами. Разве не ошибка природы, что Северная Двина с Вычегдой и Печора ежегодно сбрасывают в Северный Ледовитый океан десятки кубических километров воды, а Каспийское море в это же самое время мелеет? Уже в 1956 году его уровень был на 245 сантиметров ниже, чем в 1929 году. Ученые утверждают, что в дальнейшем Каспий будет продолжать мелеть.
Отступление моря — настоящее бедствие для портов, для рыбного хозяйства. А ведь Каспий недаром зовут ≪рыбным садком≫ страны. Существует несколько проектов регулирования уровня Каспийского моря. И все же предпочтение сейчас явно отдают одному — направить сюда воды северных рек. Построив гигантское Камо-Печоро-Вычегодское водохранилище, самое крупное водохранилище из всех, созданных человеком на земле, можно будет ежегодно без всякого ущерба для природы и хозяйства сбрасывать в Каспий около сорока кубических километров воды. Очень много!
Но это не вся выгода нового сооружения. Вода северных рек по пути к морю заставит вращаться турбины многих электростанций. Они дополнительно выработают за год 10,8 миллиарда киловатт-часов электроэнергии. Это все равно что построить еще одну Волжскую ГЭС имени В. И. Ленина!
Выше Соликамска кончается зона подпора Камского водохранилища. И сразу река входит в берега, течение становится напористым. Но что обидно — едва выберется относительно крупное судно из водохранилища, как ему дальше уже не плыть: мелководье.
Пришлось и нам пересаживаться на небольшой пароходик ≪Татреспублика≫, который здесь ласково зовут ≪татарочкой≫.
И вот мы на пристани Тюлькино, ожидаем ≪татарочку≫. Рядом расположилась группа людей, судя по всему, небольшая геологическая партия. Старший из них, невысокий, плотный мужчина в зеленом брезентовом плаще, рассуждает вслух:
— Вы только представьте, ребята, что здесь станет лет через шесть — восемь. Нашей ≪татарочке≫ и подниматься вверх страшновато будет. Отсюда настоящие
речные громадины пойдут. А в Соликамске — красавица гидростанция. Плотина от берега до берега на пять километров. И, конечно, шлюз. Кого только не увидишь: суда с воркутинским углем, с печорским лесом. Смотришь, и иностранец какой затесался — с Балтийского моря в Каспийское туристы едут. Красота!
Наш невольный собеседник сдвинул шапку на затылок, обнажив изрядно поседевший ежик.
— Кто тогда нас, геологов, вспомнит?.. А разве без нас строителям справиться?.. Вот, например, здесь: метров двести пробуришь — начинаются соли да гипсы. Вода растворит их, размоет— и нет плотины! А мы все разведали, дали рекомендации: ниже такого-то уровня воду не пускать! Вот и смирилась вода, на человека работает. Успевайте, оглядывайтесь кругом, потом сравнивать будете. Да гордитесь, что эту красоту и вы делали.
На самом деле, всегда ли мы помним тех, кто ≪руки приложил≫ к большому, всенародному делу?.. Взять, к примеру, это самое Камо-Печоро-Вычегодское соединение. Пока сравнительно невелик круг людей, создающих его. Но с каждым днем этот круг все ширится. Геодезисты, геологи, проектировщики… Недалек день, когда в один ряд с ними встанут и строители.
Большие дела на Верхне-Камском гидроузле не за горами. Так не будем же забывать и седоватого геолога с его молодыми товарищами!..
≪НА ВООРУЖЕНИИ≫ — ЛОДКА
≪Пароходный≫ этап нашего путешествия заканчивался в Рябинино, пристани на правом берегу Вишеры. Выше ее устья Кама перегорожена громадной запанью Керчевского сплавного рейда, самого крупного механизированного рейда в мире.
Чтобы попасть на ≪чистую воду≫ выше этой запани, мы дали круг. Из Рябинино быстро добрались автомашинами до Чердыни, а затем и до старинного села Бондюг. Здесь мы снова очутились на Камском берегу. Дальше предстояло плыть на лодке.
На крылечке сплавного участка, где нам еще прежде обещали достать и оборудовать лодку, сидела, по случаю вечернего времени, группа рабочих. Мы, конечно, сразу же принялись выспрашивать о нашем маршруте. А от нас, в свою очередь, хотели узнать, скоро ли начнется строительство плотин и каналов, которые преобразят лицо всего лесного края. Общее мнение сводилось к одному:
— Чем скорей, тем лучше! Переделать наш край давно пора, и Каму — в первую очередь.
В том, что Каму нужно ≪переделать≫, мы сами убедились через несколько часов, когда пустились по ней в плавание. Не успев отплыть от Бондюга, мы… заблудились. Самая большая уральская река здесь вовсе не такая величавая и полноводная, какой мы привыкли ее видеть, скажем, в Перми. Кама здесь довольно узкая, песчаные мели пересекают ее почти от берега до берега. И всюду вдоль этих мелей стоят отбойные боны — узкие, связанные в длинные цепочки плотики. Ударяясь о них, бревна направляются течением на более глубокие места. Правда, и боны не всегда помогают. Обсохшего на берегах леса так много, что просто больно было смотреть на это гибнущее народное богатство.
Наша лодка, изрядно осевшая под тяжестью шести человек, мотора и остального груза, долго лавировала между бесконечными бонами. Первый приток на пути из Бондюга — Пильву — отыскали довольно свободно. А вот вторую речку, по которой нам плыть дальше, нашли далеко не сразу. То и дело попадаются на пути протоки и старицы. В одну из таких стариц мы, в конце концов, и заскочили. С трудом продвинулись по ней метров полтораста, пока кто-то не сообразил:
— Смотрите, трава в разные стороны направлена. Здесь течения нет.
Пришлось выбираться обратно.
Первое приключение на реке. Сколько их еще будет у нас впереди?..
Все-таки кто же это — ≪мы≫? Пожалуй, пора рассказать и о составе нашей экспедиции.
Мы — представители веселого, неунывающего племени туристов. Известно, стоящего туриста хлебом не корми, а дай выбрать путешествие потрудней да понеобычней. Впрочем, ≪хлебом не корми≫— поговорка-пережиток: на отсутствие аппетита никто из нас за время нелегкого пути не мог пожаловаться.
Итак, несколько слов о себе (все остальное— ≪о времени≫).
На корме, отделенные от остальных бочкой с горючим, уселись наши механики — молодой рабочий-электрик, вчерашний. десятиклассник Рудольф и студент медицинского института Юрий. Он, кстати сказать, оказался ≪докой≫ по части мотора. Да и вел лодку очень неплохо, правда, не без лихости. К счастью, ОРУД еще не ввел на этих реках свои правила движения…
На среднем сидении разместились еще два представителя студенчества — Владимир и Рита, будущий врач и будущий педагог. Первый — наша основная ≪тягловая сила≫ в тех случаях, когда нужно толкать лодку, вторая— знаменитый (по нашим масштабам) ≪водолив≫: воды в лодку через многочисленные щели проникало больше чем достаточно.
Представителей старшего поколения— великого знатока туристских тропСергея Афанасьевича и меня — усадилина носу, подальше от бочки с бензином:известно, курильщики — народ в такомсоседстве нежелательный.
Итак, мы на Южной Кельтме. В нижнем течении она походит на Верхнюю Каму. Но уже вскоре, входя в зону болот, река приобретает ≪свое лицо≫. Берега почти вровень с водой, течение совсем незаметно.
Вода в Южной Кельтме темная, болотистая. На ее фоне особенно эффектно выглядят тысячи белых лилий. Заросли этих красивых цветов мы приветствуем радостными криками: там, где растут лилии, пропадают мели.
Берега реки пустынны. Деревня в несколько домиков да поселок лесозаготовителей Ольховка — вот и все населенные пункты. Громадные лесные массивы, особенно чуть в сторону от речных путей, стоят еще совсем нетронутыми. На сотни километров не встретишь человеческого жилья.
Невольно возникает вопрос: как же здесь развернется гигантская, даже по нашим советским масштабам, стройка? Потребуются дороги, машины, горючее, наконец — люди, очень много людей… Водохранилища затопят здешние леса. Неужели это ≪зеленое золото≫ пропадет?
Нет!—отвечают конструкторы ≪Гидропроекта≫. Под воду уйдет примерно восемьдесят миллионов кубометров леса. Если их вырубать обычным способом, ≪по мерке настоящего≫, то есть создавать лесные поселки, прокладывать узкоколейки, — потребуются миллиарды рублей и… годы времени.
Конструкторская мысль идет другим путем — ≪по мерке будущего≫. Уже рождается проект гигантского ≪лесного комбайна≫. Это большое судно, на котором будут установлены механизмы для того, чтобы под корень срезать уже затопленный лес, поднимать его на палубу, очищать от сучьев и коры, разделывать бревна на тес, шпалы, строительные детали. А отходы производства пойдут на питание силовой установки комбайна.
Новая техника скажет свое веское слово на любом участке работ. Там, где потребуется намывка земляных дамб, где нужно будет прокладывать гигантские реки-каналы, появится новый, небывалый еще земснаряд. Он втрое превысит мощность самого сильного земснаряда, существующего сейчас, будет перемещать за один час три тысячи кубометров грунта. По подвесному трубопроводу земля из русла будущего канала сразу пойдет на берег. И еще одна деталь: земснаряд проектируют сделать разборным, чтобы его можно было доставить к ≪месту действия≫ по малым рекам, — по тем самым, которыми доводится сейчас плыть нам.
Уже сейчас проектируются специальные землеройные машины, гигантские прицепы-самосвалы, многое другое. В конструкторских бюро наступление на водораздел уже началось!
ПО ТАЕЖНОЙ РЕКЕ
На следующий день Южная Кельтма показала нам, на что она способна. Первый час плавания не пробудил особого беспокойства — те же глубокие, спокойные плесы. Зато потом — началось: травянистые перекаты, затонувшие коряги, мели. Пришлось помогать нашей десятисильной ≪Москве≫ шестью человеческими силами. Но вот километров через пятнадцать— двадцать река решила дать нам отдых. И тут же, за очередным поворотом, мы неожиданно увидели лодку. Мужчина с мальчиком выбирали сети. Это были жители деревни Канава, которая стоит на Северо-Екатерининском канале, уже в Коми АССР.
Эта встреча окрылила нас. Ведь плавают же из Канавы сюда! Правда, на легких лодках-осиновках, которые, наверное, и в блюдце проплывут. Наша лодка значительно тяжелей, зато нас — шестеро!
Оживленное обсуждение этой проблемы было прервано еще одной встречей. Метрах в пятнадцати перед носом лодки не очень торопливо пересек речку красавец лось, разбрызгивая воду своими длинными ногами.
Наконец, раздался торжествующий клич ≪впередсмотрящего≫:
— Джурич!
Перед нами открылся тенистый, узкий, несколько даже таинственный вход еще в одну речку, по которой предстояло плыть дальше на север.
Джурич — настоящая таежная река. Протекает она в такой лесной глухомани, где даже птичьего гомона не услышишь. По обоим берегам стеной стоит угрюмый лес. Вода подмывает корни деревьев, и они сначала нависают над рекой причудливыми арками, а потом падают, образуя завалы.
Пробиваться по таким завалам на нашей, отнюдь не малогабаритной лодке было просто тяжело. И надо отдать должное рулевому Юрию: он справлялся с этим делом мастерски, по его собственному выражению, ≪крутил слалом≫. А когда и это не помогало, приходилось браться за пилу, прямо в воде перепиливая груду затопленных стволов.
На Джуриче нет ни одного населенного пункта. Безлюдье — раздолье для лесных обитателей. Где ни пристанешь — всюду на берегах следы разного зверья. Но на Джуриче, как и на Южной Кельтме, мы, к сожалению, видели и другое: сети, перегораживающие речки в нескольких местах от берега до берега, ободранные лосиные скелеты и следы костров рядом с ними. Нет, не приобрели еще силы в здешних краях законы об охране природы. А жаль…
ДРЕВНИЙ КАНАЛ
В глухой стене леса — вдруг большой прогал. Глаз отвык воспринимать далекую перспективу, странной кажется эта широкая, прямая просека, уходящая вдаль до самого горизонта. По середине ее — небольшой ручей, через него вместо мостика перекинуто бревно. И не сразу доходит до сознания, что это и есть канал. Да, тот самый Северо-Екатерининский канал!
Так вот он какой, водораздел, граница двух громадных речных систем! Почти полтораста лет прошло с тех пор, как люди отказались от попыток перевозить через него грузы. После кратковременного оживления вновь задремал здешний край. Но не долго осталось ему почивать!
Не пройдет и десяти лет, как уже не маленькие баржонки, а громадные речные суда будут бороздить здесь воды похожих на моря искусственных водохранилищ и каналов.
Невольно пришли на память слова старого геолога: ≪Успевайте, оглядывайтесь кругом, потом сравнивать будете≫.
Но вернемся к сегодняшнему дню. На травянистом мыске, разделяющем канал и Джурич,— две палатки, группа мужчин в белых рубашках и женщин в белых платьях. Пристаем к берегу, знакомимся. Жители деревни Канава, у которых здесь, ≪за границей≫ (в другой области), покосы, не скрывают удивления. На их памяти еще до войны прошел по каналу какой-то катерок. И с тех пор никто из путешественников, да еще на такой сравнительно большой лодке, не пытался проплыть через ≪канаву≫.
Картина отсюда открывается очень живописная. Хоть и много времени прошло, но все равно сразу видно, что здесь не просто ручей, а творение рук человеческих. Некогда канал огородили земляными валами. Они целы и сейчас, служат сенокосными угодьями колхозу ≪1 Мая≫, находящемуся в Канаве.
Да, совсем другим будет новый канал, трасса которого пойдет в здешних местах. Сверхмощные земснаряды проложат настоящую искусственную реку шириной до 400 метров, длиной около ста километров. По ней водный поток устремится из водохранилища на Вычегде в Верхне-Камское водохранилище. Подобная же река-канал соединит Вычегодское водохранилище с Печорским. Поистине тугим узлом будет связана вся система трех рек.
…Не без волнения вступили мы в канал. И сразу же заметили: течение в нем, хоть и слабое, но все же направлено уже в другую сторону, в бассейн Северного Ледовитого океана.
А километров через пять пересекли еще одну границу. Рядом стоят два невысоких столбика лесничеств. В створе со столбиками — полузаросшая просека. ≪По совместительству≫ это и есть граница Пермской области и Коми АССР.
Большую часть канала удалось миновать сравнительно благополучно. Правда, приходилось и толкать нашу лодку, и тянуть ее бечевой, но все это можно было терпеть. Зато уж пришлось хлебнуть горя, когда подошли к остаткам двух шлюзов. На них в свое время соорудили мельницы, сейчас об этом напоминают лишь полусгнившие бревна. Двигаться здесь — истинное мучение. Чуть соскользнет нога с трухлявого брёвна — провалишься. Упереться не во что, а лодку тащить надо.
До деревни Канавы в этот день дойти не смогли. Пришлось заночевать на берегу канала, по соседству со стогом, защищенном от вторжения непрошенных гостей — лосей — крепкой изгородью.
Немного, наверное, найдется поселений. дата основания которых известна так же точно, как у деревни Канавы. К окончанию строительства Северо-Екатерининского канала, у его выхода в Северную Кельтму, возник населенный пункт с казармами для солдат, домом управляющего, конторой. Его назвали деревней Канавской. С годами название само-собой несколько изменилось. И по сей день стоит большая по здешним местам деревня Канава, насчитывающая свыше шестидесяти дворов.
Еще за околицей мы встретились с председателем местного колхоза Дмитрием Кондратьевичем Мартюшевым. На последних пяти километрах канал очень мелкий, и Мартюшев предложил помощь. Вскоре пришла лошадь, запряженная… в сани. Да, в этом бездорожном крае ездят на санях и летом и зимой.
По старым понятиям, Канава — настоящий ≪медвежий угол≫. До ближайшей деревни Кирда — сорок километров, а от нее до следующей — еще сто двадцать. Но в домах канавских колхозников — электрический свет, радиоприемники, сепараторы. Живут чисто и в достатке. Рядом с клубом — волейбольная площадка, здесь молодежь проводит свой досуг после рабочего дня.
И в этой деревне много было разговоров о проектах соединения Вычегды и Печоры с Камой. Люди с нетерпением ждут начала великих работ. В прошлом году появлялись здесь буровики-разведчики. Партия прибыла на вертолетах, на них же и улетела. Геологи спешат выяснить, не уйдут ли под воду запасы каких- нибудь полезных ископаемых…
БУДУЩЕЕ, БЛИЗКОЕ…
Провожали нас всей деревней. Мы снова плывем по Кельтме,— но уже Северной, притоку Вычегды. Северная Кельтма бесконечно петляет по мелкому песчаному ложу. Перекаты следуют один за другим. Плавание в таких условиях определяется формулой: ≪Только сядешь— вылезай! Только вылез — залезай!≫ Почти через каждые пятьдесят — сто метров прыгаешь в воду, толкаешь лодку вперед.
А конца не видно. Одно за другим минуем устья довольно крупных речек — Окосы, Вочи, Воли. Река становится шире, но отнюдь не глубже.
Наконец, вдали показались возвышенные берега Вычегды. Еще тридцать пять километров вниз по течению,— и на высоком правом берегу видны дома районного центра Коми АССР — Усть-Кулома.
Председатель райисполкома Михаил Васильевич Тимушев, у которого мы побывали на следующий день, оказался горячим патриотом своего далекого края Он рассказал нам много интересного Усть-Кулом — большое и старинное село. В нем находится управление комбината ≪Устькуломлес≫, лесозавод, кирпичный завод, РТС. Аккуратно выстроились кварталы новых домов — поселок сплавщиков. Много двухэтажных деревянных зданий, обшитых тесом.
Таков Усть-Кулом сейчас. Но когда Михаил Васильевич, подходя то к широкому окну с видом на Вычегду, то к карте, стал рассказывать о его будущем, мы только подивились, насколько ярко, ясно, уверенно видит он это будущее.
— Мы уже ничего не строим в черте затопления…— звучал отрывок его рассказа.
И у нас перед глазами встает новое море — Вычегодское. Свежий ветер гонит по его просторам крутую волну,противоположный берег едва виден. Мощный буксир басовито гудит, таща за собой громадный плот…
— А вот здесь — лесокомбинат…
И мы уже видим стройные здания цехов, слышим визгливые голоса могучих пил, смотрим, как по длинному причалу ползет на лесотасках нескончаемая вереница стволов…
— Плотина— вон у то-ой возвышенности…
И ощутимо встает гребень плотины, могучие потоки воды, мощный говор турбин…
—Будет наше село городом…
Будет! Вот и новые улицы, широкие дороги, таблички на обочине асфальтированного шоссе: ≪Город Усть-Кулом≫…
Будущее… Оно всегда романтично. Своими руками мы создаем это будущее. И оттого оно становится еще прекраснее, еще желанней.
В нашей нелегкой, интереснейшей поездке прошлое стояло совсем рядом. Перед глазами был настоящий день. И все-таки поездка была целиком устремлена в день завтрашний.
Пройдет немного времени — и навсегда исчезнут мели и перекаты Северной Кельтмы, лесные завалы на Джуриче, сам Северо-Екатерининский канал. И, когда сравниваешь настоящее с будущим, ощутимее становится это будущее, ближе!
