Из окон метеостанции было видно широкое поле, на котором почти беспрерывно гудели моторы. Прилетали и шли в дальние рейсы тяжелые транспортные самолеты, маленькие По-2 развозили по области почту, в жаркие летние дни отправлялись патрулировать леса от пожаров, вылетали с врачами в глухие деревеньки, которые иной раз даже не значились на картах.
Здесь, в этой маленькой комнате, мы проводили целые сутки. Старый Урал, такой родной и близкий, был в то же время для нас страшным врагом, загадочным и коварным. Он поминутно подстерегал летчиков то плотным туманом, то низкими облаками, закрывающими перевалы, то шквалами и грозами. Сколько раз он путал прогнозы, заставляя нас и пилотов переживать много неприятных минут.
И все же мы любили свою работу. Любили за то, что умели распутывать сложные загадки погоды, предвидеть ее капризы и неожиданности. Иногда она бывает подобна хамелеону, все время изменяя свой облик, а то упорно сохраняется целый месяц. Иногда же делается задумчивой и нерешительной, словно колеблется: или ей заплакать дождем, или, разогнав тучи, улыбнуться теплым и ярким солнцем.
Самой молодой из нас была Оля Мулевич, высокая девушка с копной золотистых волос и глазами, такими голубыми, как небо при самом лучшем прогнозе погоды.
Прогноз погоды, как мы считали, состоял из математики, плюс физики и какой-то доли фантазии. Последняя величина была переменной, зависящей от внутренних свойств синоптика. Само собой разумеется, что чем больше будет в прогнозе фантазии, тем хуже он оправдывается. Вот почему мы старались ее избегать.
Но Оля нашла однажды еще одну составляющую, до сих пор неизвестную нам величину. Вот как это случилось.
В середине января на наших синоптических картах появился циклон. С берегов далекого Средиземного моря хлынул на Урал теплый воздух. Низкие синие тучи заволокли весь горизонт, снег под ногами стал липким, а воздух туманным и влажным.
В один из таких дней к нам на метеостанцию зашел Деменев, командир санитарного звена. Попросив написать ему сводку, он присел на диван и закурил.
Оля, дежурившая на метеостанции, просмотрев все материалы, написала прогноз. Деменев внимательно прочитал его и нахмурился. Потом поднял на Олю холодные глаза и зло сказал:
— С таким прогнозом только дома на печке сидеть. Я имею право летать в любую погоду, за исключением случаев обледенения. А вы именно это и написали.
— Но данные зондирования говорят об обледенении. Я не могу о нем умолчать!
— Оля, поймите, — уже мягче заговорил Деменев,— Я везу хирурга. Там, в деревне, лежит раненая женщина, ей бык разорвал рогом живот. Вы представляете, какая это рана? Если через несколько часов ей не будет сделана операция, она умрет. Я очень прошу, вычеркните «обледенение».
То, что предлагал Деменев, было бы нарушением всех существующих у нас наставлений и руководств. И хотя мы чувствовали, что сухие параграфы инструкций не могут предусмотреть все случаи жизни, мы твердо их выполняли, зная, что любое нарушение может принести нам большие неприятности.
Оля задумалась. Нервно постукивая карандашом по столу, она сердито взглянула на пилота.
— А если вы разобьетесь?
— Не беспокойтесь. Я много раз летал по этому маршруту и знаю на нем буквально каждый кустик. Вот смотрите!
Он вытащил планшет с картой и, водя пальцем по нему, продолжал:
— Здесь, недалеко от нашего аэродрома, холмы. Если они закрыты облаками, я облечу их с севера. Там большие болота, будет трудно, сяду на них: мой самолет на лыжах. Вы согласны с этим? Но я уверен, что облетать холмы не придется. Облака там не могут быть ниже, чем здесь. Я пройду над холмами. Потом начинаются поля, местность абсолютно ровная, у этой деревни имеется наша запасная площадка с цистерной горючего. Затем, в случае низкой облачности, я лечу по долине реки и вновь выхожу на равнину. Здесь также есть посадочная площадка. Видите, ничего страшного нет.
Девушка хорошо понимала, что все это далеко не так просто, как объяснял Деменев. Но, пристально посмотрев на него, сказала:
— Я верю вам! — и вычеркнула опасную фразу.
Этот день тянулся утомительно долго. Тихий и безветренный, с затянутыми серой дымкой далями, он казался спокойным и безмятежным. Но мы знали цену этому спокойствию. Сыпавшаяся с неба мелкая снежная крупа обдавала наши сердца холодом. Такая погода таит грозную опасность: самолет покрывается льдом и перестает подчиняться воле пилота.
Время шло, а санитарный самолет не возвращался. Оля крепилась, и только легкая бледность выдавала ее волнение.
Деменев прилетел перед самым заходом солнца. Не раздеваясь, в меховом комбинезоне и собачьих унтах, он зашел к нам. Вернув сводку, он устало улыбнулся и произнес:
— Вы были правы! Я еще никогда не попадал в такой переплет. Мы четыре раза садились в полях и вместе с хирургом скалывали лед с самолета. Мы спешили, как черти, и прибыли вовремя, женщина будет жить.
Так была найдена новая составляющая прогноза. Она — мужество летчика, опыт его и точный расчет.
