ЧЕМ ЖИВУТ ЛЮДИ ВАШЕГО КОЛЛЕКТИВА?
О ЧЕМ ВЫ МЕЧТАЕТЕ?
КАКИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ СЛЕДОПЫТ?
ОТВЕЧАЕТ ИЗ ТОБОЛЬСКА ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР УПРАВЛЕНИЯ РЫБНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ ТЮМЕНСКОГО СОВНАРХОЗА ПОЛИНА АФАНАСЬЕВНА ШМИТЬКО
Север Зауралья. Стылые, с буроватым отливом воды Тазовской губы. Низкие безлюдные тундровые берега. Тишина, которую нарушают только свист ветра и гул набойной волны.
Но вот в привычный пустынный пейзаж врывается нечто новое. Лес мачт, корабли. Не один, не два, а десятки судов собрались вместе. Ночью издалека видны змейки светящихся иллюминаторов, красные стоповые фонари на мачтах. Волна раскачивает их, и кажется, что огоньки танцуют, прыгают на воде.
Едва займется утренний рассвет, зарокочет моторами безмолвная Тазовская губа. Одно за другим покидают суда стоянку. И только огромное, белое, как лебедь,— у него и имя подходящее, «Лебедин», — рыбоприемное судно остается, поджидая к вечеру своих самоходных собратьев.
Я вам рассказала о плавучем поселке рыбаков базы морского лова, вышедших на промысел рыбы в далекие северные воды. Это очень своеобразный поселок. Он не имеет точного адреса, постоянной «прописки». Стоит появиться богатым косякам, и все суда снимаются с якоря. Уже на новом месте они закидывают длинные, почти километровые дрифтерные сети, опускают уловистые тралы.
Это называется маневренным ловом.
Обскую и Тазовскую губу, нижнее течение Оби и впадающие в них реки считают «деликатесным цехом» рыбной промышленности нашей республики. Пудовые осетры и знаменитая сибирская стерлядь; горбатые, заплывающие жиром муксуны и нельма, близкая родственница каспийской белорыбицы; известная на весь мир нежная сосьвинская сельдь и серебристые сырки,— редкие промысловые районы страны могут похвалиться таким разнообразием ценных пород.
Все последние годы рыбаки Тюменского совнархоза перевыполняют плановые задания по добыче рыбы. Новая техника пришла в Приобье и значительно расширила район промысла, позволила оторваться от берегов, вести лов в самых отдаленных, самых богатых угодьях. Только один Ямало-Ненецкий округ в путине прошлого года выставил на лов пятьсот различных самоходных судов.
Хорошо оснащенные рыболовные тральщики, траловые боты и мотоботы базы морского лова уже не ждут прихода рыбы, а ищут ее, совершая многокилометровые разведочные переходы. В нынешнем году они уйдут еще севернее, непосредственно в Карское море. В месте с добычей рыбы будет организован промысел морского зверя: тюленей, белухи — полярного дельфина. Рыбный промысел становится на настоящие индустриальные рельсы.
Сами понимаете, такой технический переворот не мог не изменить облика самого рыбака. Вот состав команды
обычного рыболовного тральщика: капитан, механик, тралмейстер, радист. Все это люди профессий, неизвестных в рыбной промышленности края еще несколько лет назад!
Есть у нас такой опытный рыбак Дмитрий Спиридонович Кириченко. Много лет отдал он лову. В свое время плавал еще на веслах, работал с обыкновенным береговым неводом. Пришла новая техника — и ветерану пришлось подучиться судовождению, устройству машины, современным методам добычи рыбы.
Сейчас Дмитрий Спиридонович — капитан одного из передовых рыболовных судов. Он опытен, знает местные
условия. И в то же время хорошо владеет современной техникой. В результате — высокие уловы. Многие молодые ученики Кириченко сами стали капитанами, соревнуются со своим наставником.
Плавучий завод
Именно о нем я, инженер, занятый обработкой рыбы, и мечтаю, как о недалеком будущем. О судне- заводе, на
котором выловленная рыба будет не только сберегаться, но и перерабатываться. Представляете? К борту огромного самоходного судна одновременно причаливает несколько тралботов. Они привезли новый улов. Переносные транспортеры сразу доставляют рыбу в приемный цех. Девушки-сортировщицы отбирают: нельму и осетра — в коптильный цех на балыки, муксуна и сырка — в морозильные камеры: заказана партия свежемороженой рыбы. Налим разделывается на месте: печень — на консервы в масле, все остальное, вместе со щукой и язем,— на консервы в томате.
Пройдемте по палубе, где стоит терпкий запах свежей рыбы. В трюмах — специальные холодильники. Около них
другое судно — рефрижератор. Те же транспортеры грузят на него аккуратные ящики с отборной мороженой рыбой. Место назначения ящиков — железнодорожная станция Лабытнанги, около Салехарда. Отсюда, в вагонах-холодильниках, дары северных вод пойдут в магазины разных городов.
А что за приятный пряный запах идет из этих трюмов? Перед нами цех спецпосола ряпушки. Маринованная обская сельдь пользуется большой популярностью у любителей рыбных блюд.
Мы побывали во всех цехах — и в консервных, где нескончаемой вереницей плывут по конвейеру сверкающие белой жестью банки; и в коптильном со специальным залом деликатесного горячего копчения; и в цехе полуфабрикатов, откуда выходят аккуратные мороженые брикеты ерша для несравнимой, самой наваристой ухи.
Наступил вечер. Все суда вернулись на базу. Почему же их команды почти целиком, оставив на борту только дежурную вахту, отправляются на плавучий завод?
Да потому, что он одновременно и клуб. В большом зале — кино, в библиотеке — читательская конференция по
новому (еще не написанному пока — на то и мечта!) роману об обских рыбаках. В фойе на доске — расписание занятий вечерней школы, планы репетиций драмкружка, тренировок физкультурного коллектива.
Дождитесь конца фильма. Тогда заиграет мощная радиола, и на освещенной палубе начнутся танцы. Нарядные
девчата-сортировщицы, которых вы видели днем в серых халатах и резиновых рукавицах, кружатся в плавном вальсе с лихими матросами. Со всех сторон окружает судно таинственная тьма, ветер доносит дыхание Ледовитого океана, — а здесь веселье, и острые каблучки отбивают дробь на палубе. Сколько объяснений в любви подслушают эти северные воды, сколько чудесных пар начнут отсюда свой большой путь по жизни!..
Ну я, пожалуй, слишком увлеклась лирикой. Дело в том, что моя мечта довольно скромная — такие плавучие заводы уже есть в некоторых, преимущественно морских, рыбопромысловых районах. К сожалению, рыбная промышленность нашего совнархоза в прошлые годы развивалась как-то однобоко. Думали больше лишь о добыче рыбы, а обработка и хранение ее заметно отставали.
Это приводило к тому, что часть выловленной, отмеченной во всех планах рыбы шла в грубый посол, портилась, не доходила до потребителя. В этой семилетке мы резко улучшим обработку. В прошлую путину получили сразу шестнадцать рефрижераторных судов, большинство с наиболее совершенным машинным охлаждением. Обработка, в след за добычей, отрывается от берегов, выйдет на открытую воду.
И еще об одних заводах хочется помечтать — впрочем, тоже вполне реально. Они не похожи на те, о которых я
говорила прежде, но значение имеют, пожалуй, не меньшее. Через несколько лет на далеких таежных озерах и стремнинах рек поднимутся типовые здания «рыбных инкубаторов» — рыбоводных заводов. Здесь будут выращиваться самые ценные породы нашего бассейна: осетры, нельмы, сырки. Сами рыбаки помогут природе восстанавливать свои богатства.
Словом, работы предстоит много. А когда много работы, разве это не интересно?
Дело, которому служишь
На третий вопрос отвечу коротко. Тот человек, который связан с морскими, речными просторами, который отдал себя рискованному и беспокойному ремеслу рыбака,— тот человек не может не быть следопытом и романтиком.
Возможно, такой ответ слишком личный. Но разве плохо любить свою профессию? Без этого я и не мыслю себе
следопыта.
Это так важно — любить дело, которому служишь!
Рисунки М. Заводчикова
Фото П. КоОочигова и С. Москвина
