- 4. Плывут облака
Облака!.. Вы смотрели когда-нибудь на них по-настоящему? Нет, не из окна комнаты и не во время прогулок, когда туча, закрывшая от вас, лучи солнца, вдруг привлечет внимание. Совсем не так! Попробуйте остаться с облаками один на один. Вот тогда — это проверено! — вы обязательно отыщете в их причудливых наслоениях и нагромождениях все, что занимает ваши мысли, волнует вас. Да, да! Ваше воображение оживит облачные рисунки, четче выпишет их, окрылит фантазией.
Чудесными свойствами обладают вереницы «вечных странников», кочующих по небу, если смотрит на них впечатлительный человек!
Шагая по пыльной дороге, Павел Ливанов не только вспоминал, но и зримо представлял себе все происшедшее с ним за последние три дня, самое важное в его жизни. Давным-давно скрылись от глаз городские окраины, заводы с их многочисленными трубами, не было видно даже дымной шапки над металлургическим комбинатом. Ковыли седыми метелками кланялись ветру. А ветер дул теплый, сухой. Здесь он был на воле: ни леса, ни кустарники не мешали ему разгуливать по бескрайнему простору степи. Из-под ладони Павел посмотрел на север, туда, где едва заметной зеленой полоской вставал лес. Путь предстоял долгий, трудный. Павел понимал это. И его вдруг охватило чувство тоски и одиночества. А может быть, давала себя знать усталость? Ведь он прошел уже порядочно. Подчиняясь желанию отдохнуть и наедине разобраться с мыслями, Павел свернул в сторону от дороги и улегся на спину в ковылях. Десятки кузнечиков выстрелили своими телами в разные стороны. Один из них, — крупный, пучеглазый,— прыгнул Павлу прямо на грудь и замер. Цвенькали невидимые птицы, шелестели на ветру ковыли, и все это, сливаясь воедино, воспринималось мелодией, до боли знакомой мелодией! Так это же песня! Конечно, песня! Его, Павла, музыка к стихам, найденным в старых тетрадях отца, родная песня! И вот уже как бы доносится до его слуха голос нежный и вместе с тем суровый и требовательный:
Сердце материнское не льдина — Не скрывая слез, не пряча глаз, Провожая в путь-дорогу сына, Мать дает ему такой наказ:
«Если горы впереди — стань орлом, если реки впереди — стань мостом. Сквозь тайгу иди вперед молодцом, если враг перед тобой — стань бойцом!..»
Ты любил эту песню, отец… Павел задумался, разглядывая облака. И вдруг темные громады их пришли в движение.
И видит, видит Павел безымянную высоту! Черная ломаная линия глубоких траншей. крест-накрест колья заграждений. Обрывки ржавой колючки от спиралей «Бруно». Здесь и там дымятся подбитые танки с черно-белыми крестами на рваной броне А на бугре, будто череп, купол бронированного дота с темными глазницами амбразур. А это что?! Нет! Это не солнечный луч пробивается сквозь толщу облаков! То ударил из амбразуры вражеского дота крупнокалиберный пулемет. Вот, оказывается, почему не видно в траншеях солдат: им не дает подняться ливень свинца!.. А вдали, за черепом дота, за мертвыми танками, за рваной колючкой, за иссеченной осколками рощей — синева. Там — солнце, победа! И туда должны, обязательно должны пройти солдаты! Над бруствером вдруг появляется человек в серой шинели. Стоит он во весь рост. В одной руке автомат, в другой — приподнятая для броска противотанковая граната. На голове танкистский шлем. Что кричит командир солдатам, Павел не слышит. Но кричит он что- то призывное, горячее, очень дорогое каждому. Солдаты все, как один, выпрыгивают из укрытий и идут, идут на врага.
Бьется, то тускнея, то ослепляя, огненный венчик на тупом рыле пулемета. Мечется он справа налево и слева направо по тесной прорези амбразуры. Падают солдаты. Падают с оружием в руках, лицом на запад. И вновь среди клубов дыма появляется человек в танкистском шлеме. Он призывно кричит и бросается вперед. Павел закрывает глаза, чтобы не видеть, что случилось дальше. Но и это не спасает его: он слышит голос майора Самойлова, который, по рассказам матери, приезжал с фронта, чтобы вручить семье героя орден «Отечественной войны I степени». Это же самое Самойлов говорил совсем недавно, когда приезжал проведать жену и сына своего фронтового друга. Это же самое Павел читал в письме, что прислали в памятном 1944 году однополчане отца на Урал.
Заключительным аккордом опять зазвучала в ушах Павла песня:
Если горы впереди — стань орлом. Если реки впереди — стань мостом, сквозь тайгу иди вперед молодцом, Если враг перед тобой — стань бойцом!.. …Павел не помнит тебя, отец. Он не знает твоего голоса, теплоты твоих рук и губ. Но завет твой он будет хранить в сердце до конца жизни, будет свято беречь его и выполнять.
— Вперед! — это Павел выкрикнул громко, будто поднимал в атаку, как и его отец, своих бойцов, рывком вскочил на ноги, перекинул через одно плечо рюкзак, через другое — ватную телогрейку и размашисто вышел на дорогу.
С востока надвигалась гроза. Чернотой наливались закраины облака.
- 5. Лампа волшебная
Нужен хороший дождь, нужен в пору созревания хлебов и плодов, овощей и трав. Всем нужен… А вот шоферам!.. И кто его просит лить на дороги, особенно на проселочные! Капал бы себе стороной, где-нибудь за кюветами. Так нет же, и дорогу ему обязательно прихватить надо!
После проливного дождя проселочная, что река в разлив, — сплошь покрыта и вязкой, и водянистой грязью. Выбоин и нырков не видно. Колея под водой. Лес, подступающий вплотную к дороге, выглядит скучно. Тонкие березы, осины и ольховник в болотистых низинах, испятнанных, несмотря на июнь, бордовыми кочками, краснотелый ивняк по берегам ручьев и речушек — все какое-то жалостливое.
На изгибе дороги у бревенчатого моста с шаткими жердяными перильцами для пешеходов, спустившись задними ведущими скатами в кювет, а передними цепляясь за раскисшую бровку дороги, намертво стоял самосвал ОЯ-17-97.
Шофер Андрей Ситников, вконец измотанный безуспешными попытками выбраться из ловушки, сидел на сукоза- той березовой сушине, которую принес из леса, чтобы подложить под колеса, вытирал тыльной стороной ладони пот с усталого лица и время от времени бросал на дорогу взгляды, полные ожидания и надежды.
Справа дорога, змеясь, уходила в гору, к тригонометрической вышке, взметнувшейся над мелколесьем. Слева она тянулась прямой линией, пересекала луговину с несколькими стогами прошлогоднего сена и терялась в густом, удивительно зеленом после дождя ельнике. И там и там было пустынно. Нарушая тишину, изредка с луговины доносилось хриплое карканье воронья да звучно пузырилась грязь, встревоженная колесами самосвала. «Раскаркались, вещуны, — с досадой думал Андрей, жуя мундштук папиросы. — И дернул же меня черт выехать в грозу. Ведь знал же, знал, что дорога после ливня — болотина непролазная!» — Он выплюнул окурок в дальнюю лужу, тяжело выпрямился, помял пальцами поясницу, опять склонился, сунул под колеса сушину и отправился за другой. Под сапогами хлюпала вода, беззвучно ломались пропитавшиеся водой сучья. Раздвигая обеими руками гнучие стволы деревцев, чтобы вода с них не попадала за воротник синего комбинезона, Андрей пробрался к замшелой валежине, примеченной заранее, выворотил ее из гнезда и.… и услышал песню. Два звонких ребячьих голоса бодро выводили:
В час жизни любой
друг за друга горой
Мы встанем, коль время придет!
На труд и на бой
дорогой прямой
Мы вместе пойдем вперед!
Ведь друг — это я, это ты, это мы…
Ведь друг — это лучшее в мире…
Андрей вышел на опушку и увидел, как по дороге, закатав штаны выше колен, лихо вышагивают двое ребят в сатиновых выгоревших рубашках. Третий, высокий, шел не спеша, чуть по-морски, раскачиваясь. Он был одет в яркую ковбойку. Телогрейка приспособлена, словно солдатская скатка, через плечо, рюкзак и сапоги переброшены через другое плечо. Один из тех двоих с веснушчатым лицом, на редкость курносый и глазастый, заметив Андрея, замахал, будто мельница-ветрянка, руками и бросился к нему со всех ног:
— Дядя Андрей!.. Дядя Андрей!..
— Бронька?! — узнал Андрей сына бульдозериста Косарева. — Какими ветрами вас занесло в эти края?
— Мы, дядя Андрей, с Гошей в Яры ходили гостили там целую неделю! А с этим!.. Павликом его зовут!.. С ним в сарае мы встретились, в грозу! Ох, и по- чудному же встретились! рассказать?! А?
Андрей посмотрел на безнадежно увязшую машину, на ребят, махнул отреченно рукой и опустился на валежину:
— Давай рассказывай!.. Присаживайтесь, коли и вам не к спеху, — кивнул он Павлу.
Бронька начал говорить. Язык у него привешен что надо. Не жалея красок и слов, описал он, как, застигнутые ливнем в степи, неслись они с Гошей в старый сарай, предназначенный под снопы, как, выжав рубахи и штаны, улеглись на золотистой соломе.
— Лежим мы с Гошей, значит, на соломе, — продолжал он, — и мечтаем. О том думаем, чтобы раздобыть нам где- нибудь волшебную лампу. Такую лампу, как в сказке. Чтобы, к примеру, потер ее, наказал, что сделать надо, — то и совершилось! Гоша все щи с бараниной заказать хотел у той лампы. А я про джины думал. Вызвать бы, думаю, джина и попросить у него такую для папки машину, чтобы зараз и лес валила, и землю скребла, и канавы рыла, и дороги прокладывала. Во! Достал я из кармана коробочку. Вот эту. В ней у меня крючки рыболовные хранятся. Достал я ее, значит, потер и про себя говорю: «А ну, джин, появляйся!» Тут жерди над головами у нас как затрещат, да как переломятся… И прямо на нас… Вот он — Павлик — на нас и свалился. Ну! Мы, значит, того…
— Испугались?! — рассмеялся Андрей.
— Не то, чтобы испугались, а обомлели…
— Это ты обомлел, — солидно проговорил молчаливый Гоша.
— А ты?! А ты?! Ты, если хочешь знать, бежать было дернулся, да ноги у тебя подкосились! Я видел, видел!.. Не спорь, Гоша!..у меня бы тоже, пожалуй, подкосились, — серьезно признался Андрей, чтобы погасить спор. — Полная неожиданность. А ты, джин, куда путь держишь? ребят пугать?
— Нет, — улыбнулся Павел, — ребят пугать я не намерен. Случайность. Лежу наверху, слышу: философско-фантастический спор идет, решил посмотреть на спорщиков. Разгреб солому, потянулся к щели и.… провалился! А так-то я путь до Челябинска наметил. Перевалочная база там у меня,
Андрей увидел на рубашке Павла следопытский значок и понимающе кивнул головой:
— Полное прояснение. Одиночный следопытский поход. Не секрет —куда?
— В район Тельпос-Иза.
— Ого! Гнездо Ветров!? С характером значит, ты, парень, коли на такое дело решился. Трудно будет.
— Я знаю, что трудно, — согласился Павел, — но…
— Что?
— Ну, братва, — это Андрей сказал, обращаясь ко всем, — попробуем общими силами вытащить мой линкор, и я вас доставлю на Уральскую атомную станцию. Эти-то, — он кивнул на Броньку с Гошей, — знают ее: излазали. А ты слыхал про такую?
Павел отрицательно замотал, головой, но спохватился, припомнив несколько газетных информаций о строительстве атомной станции, и ответил:
— Читал.
— А теперь увидишь, — сказал Андрей. — Со стройки в Челябинск машины каждый день ходят, довезут тебя.
— Спасибо, —заранее поблагодарил Павел.
Попытки вытащить самосвал ни к чему не привели. Но ребята не унывали, решено было насобирать побольше камней и хворосту, прикрыть ими всю грязь и тогда уже «дернуть».
— Эх, нам бы сейчас Бронькину лампу, — шутя сказал Андрей после очередной неудачной попытки.
В самый разгар земляных работ вдалеке пропела автомобильная сирена. Четверо тружеников ободрились, шеренгой выстроились поперек дороги и взялись за руки. Стена! Автомобиль спускался с горы. Глазастый, испятнанный глиной, он был похож на крылатое чудовище. За крылья можно было принять каскады жидкой грязи, которая, вырываясь из- под колес, перелетала через кюветы.
— Теперь-то нас выручат, — проговорил Андрей и, сорвав с головы кепку, замахал ею: — Стой, друже! Стой!..
Машина остановилась. Из кабины выглянуло чернобровое девичье лицо. Темный берет сдвинут на затылок. Из-под него выбиваются пряди каштановых волос. Правая щека в мазуте. Левая горит румянцем.
— Анка?! — Андрей отступил на шаг. — Вот встреча-а-а… Ну, принимай новое назначение. — Он покосился на Броньку, суетившегося возле самосвала. — Теперь ты зачислена в племя великих джинов — властелинов проселочных дорог. Выручай!
— Опять скорость превысил?
— Да нет! На выбоине занесло.
По-журавлиному переступая в жидкой грязи, они направились к самосвалу. Андрей искоса поглядывал на красивый девичий профиль: тонкий с горбинкой нос, длинные черные ресницы, чуть выпяченные вперед губы — алые, свежие, небольшой острый подбородок.
— Джиночкой, что ли, тебя называть? — спросил он.
— Ты вот лучше трос достань! — вспыхнула Анка. — Джин-горемыка! Который раз приходится тебя из канав вытаскивать…
— Тс-с-с, —Андрей шутливо приложил палец к губам. — О таких вещах при посторонних не говорят. Тем более, что все они поедут к нам, в страну джинов… А что, Анка, — Андрей ухватился за понравившуюся ему мысль, — разве наша стройка не страна джинов? Самая натуральная! Каждый день ребята наши чудеса творят! Пусть Павел познакомится со сварщиком Васильевым или верхолазом Дмитрием Чижаковым!..
— И почему ты, Андрей, со мной так разговариваешь?
— Как?
— Будто я девочка-школьница! А ну, цепляй трос!
— Так я же…
— Цепляй говорю!
И Павел сразу понял, что у Андрея с Анкой такая же крепкая, верная и сердечная дружба, как и у него с Шурой.
Скоро две машины уже бежали по лесной дороге. В кабине самосвала, рядом с Андреем Ситниковым, сидел Павел Ливанов.
— Вот что, Павел, — говорил Андрей, не отрывая взгляда от дороги, — если понравится у нас на строительстве, можешь погостить, приглядеться. На Тельпос-Из еще успеешь. Не так ли?
— С неделю задержаться могу, — согласился Павел. — Поработаю у вас. А там… На север крайне нужно попасть. Работа найдется?
— Почему обязательно работа?
— Обстоятельства…
— Финансового характера? —догадался Андрей. — С финансами за неделю, конечно, можно уладить. Считай себя заместителем шофера первого класса Андрея Илларионовича Ситникова, водителя всеславного линкора-самосвала ОЯ-17-97′ Машину водить я тебя выучу…
— Я умею водить автомобиль.
— Да ну-у-у…
— В школе получил права шофера- любителя.
— Тогда и говорить нечего. Вопрос решен окончательно. Боюсь одного: другие переманивать тебя станут. Держись за меня. Договорились?
- 6. Неожиданное открытие
Павел и Андрей сидели за столиком, в просторном и светлом зале столовой. Перед ними в тарелках дымился горячий борщ. Ожидая, когда он остынет, Андрей говорил:
— Это просто здорово! Говорят, о нем в многотиражке написано. Так и озаглавлено — «Подвиг». И правильно. Настоящий подвиг. Тут большая храбрость нужна.
— Да-а… Я когда снизу смотрел…
— Так чего же ты молчишь? Все видел сам и молчишь! Давай рассказывай.
— Новую секцию арматуры им подавали, — начал Павел.— Подняли краном. Лукин стал направлять секцию. А тут с краном что-то произошло: дернулся он. Секция отошла в сторону. Лукин отпуститься не успел. Предохранительный пояс у него расстегнулся. Он и повис на руках метрах в шести от каркаса. Крановщик из-за поломки сделать ничего не может. А Лукину силы не хватает, чтобы к секции подтянуться. Тогда Чижаков снял свой пояс и прыгнул на секцию. Подобрался к Лукину и втащил его к себе. Шесть метров Чижаков по воздуху птицей летел!
— Дмитрий такой, — с гордостью подтвердил Андрей. — Монтажник высшей категории. А ты тоже молодец, Павел. Молодец!
Тот смутился и покраснел. Чего особенного он сделал? Ну, ехали Павел с Андреем со станции Сумжа в Белополье. Груз они везли очень срочный, можно сказать «груз-молнию». И вдруг машина прямо на дороге начала проваливаться, как будто под тонким слоем земли была пустота. Павлу одному пришлось спасать машину, потому что Андрей вывихнул руку. Еле-еле удалось самосвал удержать на поверхности. А потом Павел довел машину до Белополья и два дня, пока Андрей ходил на процедуры, работал шофером.
Во всей этой истории Павла заинтересовала яма. Откуда ей взяться на самой дороге? Что она из себя представляет? Вот уже четвертую ночь Павел видел во сне какое-то мрачное подземелье.
В субботу, встретившись с Бронькой и Гошей, Павел наказал им подготовить к воскресенью веревки, электрические фонарики, взять несколько свечек и немного еды.
— Куда пойдем, Павлик, а? — любопытствовал Бронька.
— Задачу объясню завтра, на месте.
— А далеко это место? Ну, Павлик?!
— Слушай, Бронька! Вы с Гошей решили стать следопытами. Так?
— Да!
— А следопыт должен быть серьезным, выдержанным, хладнокровным.
— Так интересно же мне!
— Потерпишь.
Воскресный день выдался на редкость солнечным и теплым. Лесной тропой Павел, Гоша и Бронька добрались до злополучного провала на дороге. Поднялись на горку. Гоша сразу же упал на колени и стал ползать по траве, отыскивая землянику, хотя бы «чуть белую с одного боку». Бронька уселся на траве, рядом с Павлом, и приготовился выслушивать задачу. Павел не торопился. Окинув взглядом стройные бронзовостволые сосны, взбегающие на гору, а с нее в ложбину, к болоту, синее небо с охапками облаков, дальние в сизой дымке горы и, распуская клубок веревки, сказал:
— Задача наша, Бронька, —разведка.
— Угу, — с готовностью поддержал мальчуган, пока еще ничего не понимая.
— Видишь дыру в земле?
— Сюда вы с дядей Андреем провалиться хотели.
— Не хотели, а случайно… Теперь,
Бронька, мы с тобой полезем туда и разведаем.
— Полезем! — с восторгом подхватил мальчуган и поспешно вскочил.
— Не торопись! — Павел подозвал Гошу. — Останешься здесь. Подежуришь.
— С вами хочу! — хмуро и решительно заявил Гоша. — Останься я, а Бронька назавтра по всему поселку раззвонит, что струсил.
— Неужели?! — удивился Павел, прекрасно зная за Бронькой подобную слабость.
— Язык проглочу! — пообещал мальчуган.
Конечно! Павел так и предполагал! Это была пещера. Никогда еще не ступала здесь нога человека. Павел с Бронькой первыми осветили эти мрачные доломитовые своды с прозрачными каплями воды. Вправо уходил узкий коридор. Он был до того узок, что заглянуть в него не было никакой возможности. Центральный коридор, по которому шли разведчики, сначала чуть поднимался, а потом стремительно и круто уходил вниз. Спускаться по нему было трудно: скользили ноги.
— Бронька, держи интервал, — предупредил Павел.
— Что?
— Интервал! Отстань шагов на десять, — разъяснил Павел.
И снова коридор выровнялся. Стало суше. Павел, заметив нависшую над головой глыбу камня, быстро проскочил под нее, но задел плечом. Камень качнулся и обрушился вниз, закупорив проход.
— Бронька! — это было первым, что выкрикнул Павел. — Бронька! Тебя не задело?!
— Не-е-е! Как ты, Павлик, будешь выбираться?!
Павел обследовал глыбу. Если бы поблизости был кто-нибудь из взрослых, глыбу можно было бы опрокинуть. Но сейчас… Он налег на камень грудью. Не поддается. Толкнул ногой. Намертво! А по ту сторону обвала хныкал Бронька:
— Как быть, Павлик?.. Мне что делать?
— Иди к Гоше, — сказал Павел. — Пусть он отправляется в поселок и позовет Андрея.
Бронька ушел. Павел, не теряя времени, двинулся по коридору дальше. Пещера заканчивалась глубоким, почти отвесным провалом. Нечего было и думать спуститься туда. Павел бросил вниз камень. Долго прислушивался, прежде чем до него донесся глухой стук. Пришлось возвратиться к обвалу и ждать. Павел погасил фонарик. «Пожалуй, эта пещера подойдет, — размышлял он, — Нечего трудиться изыскателям. Провести сюда трубопровод и пускать сточные воды и отходы теплоцентрали. Лучшего фильтра не придумаешь».
— Павел! —донеслось из-за камня.
— Здравствуйте, Анна! — Павел узнал голос Анки, подруги Андрея.
— Жив-здоров! Как это тебя угораздило? То Андрей, то ты. Беда мне с вами. Отойди от камня. Сейчас я его ломом подковырну и опрокину.
Павел включил фонарик. Послышалось скрежетание металла о твердую породу. Глыба качнулась, заколыхалась и медленно повалилась на бок. Образовался проход. Павел протиснулся в него и предстал перед Анкой.
— Здравствуй! — рассмеялась девушка. —Я тебе из Челябинска вести хорошие привезла, а ты от них под землю прятаться?! На почтамте для тебя перевод и письмо есть. Сегодня же съездить надо.
Вечером Павел рассказывал изыскателям о подземной пещере. Геолог Петр Сергеевич Востриков, когда Павел изложил ему свой план постройки трубопровода, чуть не задушил его в объятиях.
— Ведь это же природная труба! фильтр природный!.. Затрат меньше! Колоссальная экономия!
Через несколько дней Павел уезжал со станции, уезжал он не в Челябинск, а в Свердловск. В прощальный рейс; поехал сам Андрей Ситников. Он, признаться откровенно, очень гордился своим молодым другом — следопытом, гордился ничуть не меньше Броньки с Гошей, которые долго стояли на пригорке, следя за полоской пыли, вьющейся вслед машине.
— Прощай, Павел! Нет, не прощай, а до скорого свидания! Теперь у Броньки с Гошей ясная цель. Будут и здесь настоящие следопыты.
