Еще издали, подходя к маленькой березовой роще, я почувствовала странный резкий запах. Пахло сожженным порохом и тухлыми яйцами. Запах несся с северо-запада вместе с легким прохладным ветром.
Впереди толпились низкорослые березы с искривленными тонкими стволами.
Лесок обдал меня свежей приятной прохладой, но к лесным запахам примешивался все тот же острый запах сероводорода. Он не ослабевал, а наоборот, усиливался по мере того, как я продвигалась вглубь рощи.
Роща стала редеть. В просветы между стволами неожиданно сверкнули изумрудные пятна воды, и я скоро вышла на высокий береговой откос.
Передо мной в глубокой, слегка вытянутой впадине, лежало глубокое озеро, окруженное высокими берегами.
Прямо против меня, на безлесном берегу, белели палатки. Слева, на дальнем крутом обрыве, стояли постройки больничного типа.
Широкое песчаное кольцо обрамляло озеро.
Теперь запах тухлых яиц стал еще более резким.
Я спустилась вниз с небольшого обрыва. Впереди шел пологий песчаный спуск к озеру.
Солнечные лучи дробились в сверкающей воде озера. Легкий ветерок не умерял жары.
Подойдя ближе к воде, я поняла, откуда шел запах. Озеро в этот жаркий июльский день испускало острый запах сероводорода.
Но вода была так прозрачна, что, казалось, белые обточенные камешки, лежащие на дне озера, разбросаны на сухом береговом песке.
Я зачерпнула в пригоршни теплой воды и глотнула. Горько-соленая вода неприятно обожгла язык.
Морская вода!
Легкий ветер слегка рябил озеро, и оно, как море, переливалось красками. Нефритово по краям, оно вдруг густо сенило посредине, мухрилось, как грозовая туча, и неожиданно загоралось нежнозеленой бирюзой.
Я скинула одежду и вошла в воду. Нога ощутила песчаное, плотное, словно утрамбованное дно. Теплая вода приятно охватила тело. Сквозь чистую прозрачную толщу воды отчетливо был виден мелкий белый песок, усеянный гладкими цветными гальками.
Берег уже отстоял метров на сто, а вода едва достигала плеч. Я долго шла по ровному песчаному дну и, только ощутив ногой чуть заметный мягкий уступ, нырнула, но вода подхватила меня и упруго вытолкнула вверх. Вода была настолько плотной, что мое тело непроизвольно всплывало. Я долго качалась на поверхности озера.
Вправо, где берег постепенно понижался, из воды высунулась бурая коряга. Я подплыла ближе. Из воды торчал крепкий смолевой ствол хорошо сохранившейся сосны.
«Как она попала сюда?» Я с недоумением оглянулась на безлесный берег. Сосна отстояла от берега на довольно значительном расстоянии.
Вблизи ствола чернел в воде толстый корневой кряж.
«Целый подводный лес!»— с удивлением подумала я.
Я стала вглядываться. Кристальночистая вода позволяла различить каждую песчинку озерного дна. В прозрачной воде быстро пробегали жучки-плавунцы, раки, какие-то красные клопы.
«Живет ли здесь рыба?»— задала я себе вопрос и сразу припомнила вкус горько-соленой воды.
«Нет, в этом крепком соленом растворе рыба не будет жить».
Внезапно сильная струя холодной воды охватила мои ноги. Холодное течение! Я всмотрелась в дно. В светлом песчаном дне чуть заметно зияли черные устья подводных источников.
Холодные подземные ключи питали озеро.
Отплыв в сторону, я снова попала в теплую воду. Лучи солнца свободно проникали сквозь значительную глубину. Дно озера было уже устлано черным слоем мягкого ила.
Ближе к берегу раскинулись сине-зеленые водоросли, разросшиеся кое-где в древовидные заросли. Озеро здесь было похоже на зеленый цветущий луг.
На берегу среди сочной высокой травы мелькали желтые головки зверобоя. Из кустов тальника выглядывали незабудки и розовые головки сибирского лука. Дальше рос мелкий кустарник дикой лесной вишни.
Я вернулась на берег освеженная, бодрая после купанья.
Одеваясь, невольно обратила внимание на неглубокую ямку, пробитую в песке. Моя одежда лежала около нее. На дне ямки, наполненной водой, темнела серебряная монета. Очевидно, раздеваясь, я выронила ее из кармана.
Но странно, блестевший полчаса назад серебряный гривенник покрылся густым дымчатым налетом…
С чувством удивления и любопытства оглядывала я странное озеро.
Над водой с криком носились белые чайки. Пролетели, поднявшись из прибрежных камышей и тростников, две утки.
На далеком пляже, лежали, сливаясь с песком, голые человеческие фигуры. По воде прыгали, как мячи, черные головы купающихся. С пляжа доносились песни и веселые крики. На пологом берегу около палаток тоже суетились люди.
Справа, быстро скользя по воде, плыла лодка.
Вот лодка приблизилась к берегу. Высокий загорелый старик в красной рубахе легким быстрым движением юлил кормовым веслом.
— Эй, дедушка, возьми меня!— крикнула я.
Старик, прищурясь, поглядел в мою сторону, усмехнулся и подвел лодку к берегу.
— Куда тебе — в потельну?— спросил он с улыбкой.
Не поняв вопроса, я молча прыгнула в лодку и махнула в ту сторону, где раскинулся шумный пляж.
— Что это за озеро?— спросила я, усаживаясь на средину лодки.
— Неужель не знаешь!— удивился старик и с сожалением поглядел на меня.— Это озеро Горькое. На весь Урал известно. Вишь, народ отовсюду съехался. А вон там палатки и балаганы — это кто без путевок приехали, сами, без докторов лечатся. Вымажутся грязью, солнышко высушит, опять лезут в озеро, пока голову не обнесет. И помогает. Целебное озеро!
— Чем же лечатся?— прервала я старика.
— Ишь ты какая! Словно с луны свалилась,— рассмеялся старик.—Грязью лечатся, говорю. На дне этой целебной грязи много лежит.
Старик взял шест, лежавший рядом с ним, и опустил в воду. Шест погрузился глубоко и только на поверхности озера под обхватом руки торчал маленький кончик его и выделялись пузырьки газов.
— Вот уж досталдно. Здесь неглубоко. А вон там,— он показал на середину озера,— до двухсот сажен доходит. Гляди сама!
Он передал мне шест, и я, направив его вертикально, скоро почувствовала, как конец его прошел через мягкий податливый слой и ткнулся в плотное дно.
— Грязи этой лежит на дне озера аршина на два вглубь, а внизу под ней песок, глина.
Я вытащила шест и на конце в изгибе дерева заметила комок черного ила, не смытый водой.
— Это и есть целебная грязь,— сказал старик.
Я взяла ее на ладонь и растерла между пальцами. Мягкая жирная масса была липкой, как хорошая глина, и растиралась, как масло.
— Ишь, как вазелин! — с гордостью сказал старик.— А в грязевую ванну сядешь, как в теплом бархате сидишь.
— Разве ты лечился?— посмотрела я на здоровое, покрытое ровным бронзовым загаром лицо своего спутника.
— Как же! Два месяца лечился. Не поверишь, какой я был тогда острупелый. Гнойники у меня шли по всему телу. Сам не знаю отчего. Экземой называли доктора. Ползла эта экзема по рукам, по ногам. На лицо перешла. Кожа растрескалась Не знал я покою ни днем, ни ночью. Зудело нестерпимо. Вовсе сна лишился. Никакие лекарства не помогали. А пролежал здесь два месяца без малого— как будто и не было. Иной раз вспомню — себе не верю была ли такая лихость. Вот какое дело! И что бы ты думала — излечился я и от другой болезни. У меня, как ненастье, спину ломило, кости болели. Теперь и этой болезнью не страдаю.
Старик направил лодку к пляжу, откуда отчетливо слышались громкие голоса и смех.
— Вишь сколь народу понаехало. Откуда только берется. И из Челябинска, и из Свердловска, и из Верхотурья и из Ирбита. С разных городов, заводов, колхозов. Даже из Сибири приезжают. А кто не достал путевку, приедет со всей семьей, разобьют вон там палатку или балаганчик поставят и живут лето. Иной смастерит деревянный вагон, поставит на колеса и приезжает сюда. Выкопают в песке яму, наподобие ванны, накладут туда дров, зажгут их, а когда дрова прогорят, головешку выбросят и в яму накидают грязи. Грязь согреется от стенок, тогда садятся, как в грязевую ванну. Ну, а там, в лечебнице, по-другому все устроено. Ванны чугунные покрыты эмалью. Грязь нагревается паром и служитель температуру измеряет.
— От каких же болезней лечатся? — спросила я.
— А от разных. От этой экземы самой, или когда ломота в ногах, поясницу пересекло, или руки, ноги сохнут. От многих болезней помогает. Нервы лечат. Некоторые воду пьют. Говорят, желудок излечивает. Увозят нашу воду в четвертях, боченках, как драгоценность… Вон смотри, как грязь эту черпают.
Впереди на маленьких плотиках стояли рабочие с длинными шестами, раза в три длиннее их роста. На конце каждого шеста были укреплены черпаки. Рабочий вставал на край плота, и шест с легким бульканьем погружался вводу.
Мы приближались к берегу. Маленький плотик стоял у эстокады. Рабочие, зачерпнув грязь, выливали ее в длинный высокий ящик.
Вагонетка, нагруженная грязью, покатилась по рельсам на площадку. Под навесом рабочие приготовляли грязевые ванны.
Мой спутник, прищурив глаза, весело оглядывал зеркальную гладь озера.
— Дед мой говорил,— начал он,— что здесь, на месте озера, в незапамятные годы лес стоял — сосновый дремучий бор. Видела корягу вон там? В прошлом году вытащили такую сосну. Чистое смолье! Сколько сотен лет в воде пролежало и не сгнило.
Он наклонился с лодки и не спеша вымыл в озере запотевшие руки.
— Чудесная вода! Сохраняет дерево, крепость ему дает, а медь, серебро от нее чернеют. Не поверишь, в лечебнице трубы и котлы как червем изъедены и на стенках в роде накипи песочной сероватого цвета. Каждую неделю отскабливают по два вершка этой накипи. А тихой ночью на озере как будто свечи мерцают. Удивительное озеро! Зимой морозы ударят, а оно все еще плещется. Долго не замерзает. До января нельзя ходить по нему! А застынет — лед неплотный, игловатый. Один раз шел я здесь зимой, озеро уже начинало задумываться. Смотрю, над озером высоко пар поднимается, и там, в небе, как радуга сверкает… Только вот усыхает озеро. Что ни год, то мельче. Думаю я, не должно оно усохнуть совсем. Еще отец помнит, как совсем обмелело озеро, а потом вдруг залило берега сажен на тридцать. А через двенадцать лет снова стало сбывать. Говорят, здесь раньше море было, а потом ушло, вот эту соль оставило. Здесь и источники кругом соленые да горькие. Редко на пресную воду натолкнешься.
Лодка с легким толчком ткнулась в песок. Мы выскочили на пляж.
— А где бы, дедушка, здесь напиться воды?— спросила я.
— Где? Там, на курорте, сколько хочешь. Только подожди немного…— Старик лукаво улыбнулся.—Я тебя из копушки напою.
Он взял из лодки небольшую лопатку, жестяную кружку, и мы стали подниматься вверх по очень пологому песчаному пляжу.
Пройдя метров семь, мой спутник остановился и стал копать песок.
Через минуту на дне копушки показалась прозрачная вода.
Старик зачерпнул кружкой воду и подал мне.
— Пей на здоровье!
Хорошая, питьевая вода, к моему удивлению, оказалась пресной.
— Здесь на пляже, где ни копни повыше, везде пресная вода покажется. И по-башкирски озеро так и называется: «На дне вода». Вон видишь колодец на берегу. На моих глазах выкапывали. Не поверишь, песок шел полторы сажени. Вот какой глубокий пласт песку лежит на дне нашего озера. Одно слово — чудесное озеро. Ну прощевай пока!
Я поблагодарила старика и стала подниматься кверху, где на высоком обрыве раскинулись новые постройки.
Над воротами одного обширного здания я прочла надпись:
ГРЯЗЕЛЕЧЕБНЫЙ КУРОРТ
ОЗЕРО ГОРЬКОЕВ
Вечером я сидела в кабинете у доктора и слушала рассказы о чудесном озере Горьком.
— Вы спрашиваете, от чего зависит состав минеральной воды?— говорил доктор.— От той горной породы, через которую проходят подземные воды. Там, где идут гипсовые месторождения — Пермь, Кунгур, Белебей, Уфа, Стерлитамак,— находятся сернистые источники. В каменоугольных известняках Восточного Урала, где развиты железняки, встречаются железистые источники. А в соляных отложениях — от Колвы до Илецка — тянутся выходы соленых источников. Здесь, в Зауралье, многие сотни тысячелетий назад волновалось море. Отходя из этой равнинной земли, оно оставило соли в глинах и песках. Миллионы лет атмосферная вода, проникая через эти породы, собирала ценные соли и, обогащаясь ими, задерживалась во впадинах.
— А вот как целебная грязь образовалась?— спросила я.
— О, это сложная история! На дно озера непрерывно оседают тончайшие минеральные частицы соли кальция и магния, различные остатки горных пород, кремнезем, глинозем, окислы железа. К ним присоединяются органические соединения, главным образом вещества водорослей. Мириады мельчайших животных носятся в воде, уничтожают органические вещества. Вот почему наша вода прозрачна, как родниковая. Отмирают растения, животные, на дно озера падают трупы этих мельчайших частиц; разлагаясь, они образуют тончайший осадок. Вот эта муть, оседающая на дно, плюс растворимые соли, приносимые весенними водами, и образовали в течение долгого периода запасы целебной грязи. Черный ил заполняет всю глубокую котловину озера. Толщина слоя не меньше метра.
Представляете себе, какой огромный, неисчерпаемый запас ила в нашем распоряжении. Не менее трех миллионов кубометров. Такова наша огромная лаборатория.
Доктор подошел к географической карте, висевшей на стене, и отчеркнул пальцем Уральский хребет.
— Урал еще далеко не обследован. Многие ли из нас знают, как мы богаты целебными источниками и озерами? Знаете ли вы что в одной только Челябинской области мы насчитываемдо 700 озер. Из них 153 с минерализованной водой. Таких озер, как Горькое, на Урале около 40. Минеральных источников свыше 100.
Зауралье— страна целебных озер и источников. В ней, как в мастерской, происходит непрерывный ремонт и обновление сил человека.
После революции открыто много курортов. Утомленному или больному рабочему и колхознику есть где поправить здоровье.
Но этого мало. Предстоит сделать еще больше. В этой стране озер мы можем открыть в ближайшие годы не менее 10 новых грязелечебных станций и курортов.
— А теперь, — доктор с улыбкой поглядел на меня,— берите путевку на наш курорт и начинайте курс лечения. Здесь вашу неврастению и утомление как рукой снимет.
