Давно мечтал я посмотреть на гору из магнита и навестить наш новый металлургический гигант— Магнитогорск. Наконец, нашлось время, и я рано утром, в Свердловске, взбираюсь в кабинку маленького самолета, который в три часа должен довезти меня до аэродрома горы Магнитной.
Мы летим на юг, вдоль Уральских цепей, то ныряя под тучи, то плавно и тихо поднимаясь над морем облаков, из которого местами виднеются черные острова высот главной цепи. Скоро за нами Челябинск с красивою картиной его нового строительства, потом зазубрины Александровской сопки, Юрмы, и снова все окутывается бешено мчащимися облаками.
Но вот летчик подзывает меня к окошечку в кабинке управления и показывает на стрелку компаса — она дрожит, колеблется, нервничает. Я понимаю, в чем дело: ее покой нарушают магнитные массы железа.
„Мы, вероятно, над горою Магнитною”, думается мне, но не успеваю я это подумать, как быстрый вираж, крутой спуск, тучи расходятся — и перед нами, под нами, вокруг нас — сказочная картина: мы над самыми жерлами двух магнитных домен.
Вокруг, как на плане и аккуратной картине, видно все грандиозное строительство, разбросанное на 70 кв. километрах. К западу его окаймляет блестящая змейка реки Урала. Всюду железнодорожные пути, паровозы, электровозы, автомобили. Но как все это выглядит игрушечно! Даже для определения размеров как нарочно на точной фотографии положена линейка в 1 километр. Это плотина большого заводского пруда.
А самолет, замедляя ход мотора, мягким виражем обходит с запада завод, потом поворачивается к востоку и летит прямо на Магнитную гору.
Так вот она какая — гора Магнитная!
С самолета я немного разочарован— плоские холмики без леса, покрытые какими-то грядками. Всюду пояса железных линий, дымки паровоза.
„Что-то не внушительно”, думается мне, а самолет снижается все более и более. Магнитная уже за нами, незаметно катится наш самолет по чудной ковыльной степи.
Мы прилетели.
Решаем не терять времени и на автомобиле немедленно ехать смотреть гору. Мы хотим осмотреть все в том же порядке, какой испытывает сама руда: сначала рудник, потом дробильную и обогатительную фабрику, далее домны, выплавку чугуна и получение шлака, и, наконец, строящиеся гиганты-мартены, прокаты, где чугун превращается в железо и сталь, а стальная болванка в мощных лапах грандиозных блюмингов — впервые зачатки изделия.
Нам ведь надо будет осмотреть грандиозную электрическую станцию, которая по количеству энергии займет второе место после Днепровских гидроустановок, познакомиться с печами по получению кокса, по улавливанию из него ценнейших газов, поехать на колоссальные заводы кирпича и шамота, посмотреть разработки известняка, доломита, песков, строительного камня.
И чем дальше перечисляет мне инженер-строитель все вспомогательные цеха, тем яснее мне делается, что к семи миллионам ежегодной добычи руды надо прибавить столько же миллионов тонн других подсобных материалов для шихты в самой домне, для облицовки печей, для дорог, строительства.
Огрооный металлургический завод пожирает, оказывается, не только один минерал — железную руду и его спутника в процессе,—второй минерал — уголь,— он пожирает не меньшие количества многих десятков различных других минералов, руд марганца и хрома, магнезита, доломита и известняка, каолинов, высокоупорных глин, кварцевых песков, гипса и т. д.
Вот где раздолье молодому минералогу! Вот где задача хозяйственнику! Вот где проблема самому комплексному хозяйству!
Но прежде всего — рудник. Добраться до него на машине нельзя. Десятки железнодорожных путей преграждают нам дорогу. Мы идем пешком на пологую гору Магнитную.
Она охвачена спиралями и кольцами рельсовых путей.
Каждый день, с момента пуска всего комбината, здесь будет перевозиться 25 электропоездами свыше 155 тысяч тонн руды. 300 рудников Урала во всей их довоенной мощности не могут сравниться с одною горою Магнитною!
Медленно поднимаемся мы с уступа на уступ горы Атач— главной вершины, и уже издали я вижу сверкающие металлом знаменитые забои горы Магнитной. Ведь здесь чистый магнитный железняк выходит на самую поверхность земли, что дает возможность добывать его открытыми работами.
Недаром еще в 1742 г. были открыты первые его глыбы, но понадобилось почти 200 лет для того, чтобы эти сказочные богатства превратились в могучую стройку Советского союза и в два-три года преобразили спокойные душистые ковыльные степи Южного Урала в ураганную картину строящегося гиганта металлургии.
Действительно, вы скоро входите в царство сплошного магнетита. Не берите с собою часов, их тонкие стальные стрелки намагнитятся и потеряют свой правильный ход. Кое-где полярно-магнитные глыбы нанизывают гроздьями кусочки и пылинки железняка, к другим, более сильно намагниченным кускам, вы сами подвешиваете гвоздики, даже ваш маленький перочинный нож.
Сплошной сливной стальной магнетит ослепляющий глаза, изредка в черных кристаллах, изредка с другими темными минералами — но почти ничего другого. Вы тщетно ищете тех разнообразных кристаллов, которые вас поражали в знаменитых железных рудниках острова Эльбы. Здесь чистая сплошная руда.
Но скоро вы свыкаетесь с картиною магнетита Кое-где вы с интересом следите за пестрой картиной его изменения, превращения в более кислые красные железняки, кое-где появляются синие тона гематита, яркие глины всех цветов, местами темно-красные зерна граната, зеленый эпидот начинают раскрывать перед вами тайну образования магнитных масс.
Вы еще внимательнее присматриваетесь. Кое-где местами золотистые блестки колчедана. Зеленые потеки говорят о следах меди. Ваши наблюдения подтверждаются спутником, который говорит о содержании в руде фосфора и серы.
Вы понемногу начинаете понимать, как образовалась эта масса в 325 миллионов тонн в раскаленных магмах глубин, как ворвалась она в древние известняки Урала и, смешавшись с ними, положила начало одному из самых замечательных в мире железных рудников.
Вам, однако, надо отойти: сейчас на ваших глазах произойдет отпалка нескольких сот шпуров, механически заложенных своеобразными американскими перфораторами.
Тяжело дышит земля под взрывами аммонала, только кое-где вырываются камни, взлетая блестящим фейерверком в воздух.
И вот к разбитой на куски массе сверкающего магнетита подходит громадная пасть экскаватора — до четырех тонн камня поглощает она в разинувшихся щеках, чтобы потом положить мягко, спокойно в самоопрокидывающийся вагон.
Четыре таких механических лопат и 15 тысяч тонн руды и камня будет погружено в сутки тремя сменами восьми механизмов.
Мы не знаем, чему больше удивляться — мощи природы, накопившей в одном месте такие богатства, или мощи человеческой техники.
Но мы в душе прежде всего минералоги, и пока товарищи идут осматривать другие части завода домны, станы, фабрики, я остаюсь один среди камней.
Почему ни один минералог не описал еще минералов этой нашей гордости — гордости уральских богатств и гордости рабочей энергии?
Почему после прекрасных, но чисто геологических работ профессора Заварицкого, ни один минералог, с лупою в руках и прежде всего с любовью к камню и знанием его, не засел на этих сверкающих отвалах, штабелях, чтобы во всей глубине новой науки разгадать природу и строение этого камня, дать точнейший химический и кристаллический анализ его строения?
Почему?
Я ушел с горы под вечер, когда настойчивые звонки по телефону с аэродрома звали нас скорее обратно к нашей дюралюминиевой птице, уже розовевшей в ярких красках весеннего заката степей.
Акад. А. Ферсман. „Известия“
