«На высотах Уральских гор»
Недавно в газетах появилось сообщение: Произошло крушение товарного поезда. Паровоз и все вагоны свалились под откос.
Дорога была в исправности. Путевой сторож Ли Фу, работающий на разъезде пять лет, за час до прихода поезда, как обычно, очень тщательно осмотрел путь. Он был лучшим путевым сторожем дороги. Причину крушения не выяснили.
…Пять лет назад в необычной обстановке, в 1929 году, во время конфликта, он был взят в плен, как сейчас он говорит, к счастью. После беседы и знакомства с нашими бойцами Ли Фу изъявил желание работать на Дальнем Востоке и остался там.
Вот что рассказывает Ли Фу по этому поводу:
«На нашем разъезде, к моему стыду и печали, произошло большое крушение. Путь осмотрел утром и перед приходом поезда. Рельсы звенели в один тон. Шипы все былина месте. Мой глаз не мог пропустить ни слабой гайки на стыке рельсов, ни слабости шпал. Вдруг вечером на закате солнца товарный поезд свалился под откос. Сколько добра погибло, сколько вагонов! Погибли люди — машинист, кочегар и главный проводник Ой, сколько горя!
Наехали к нам и начальник дороги, и начальник района, и мастера. Собрались все у груды досок и железа. «Кто повинен?»—спрашивали все друг у друга. И я спрашивал себя: «Ли Фу, неужели ты не доглядел?» «Нет, Ли Фу,— отвечал я себе, — ты смотрел, ты не мог не заметить лопнувшего рельса, разломов».
Прошла эта страшная ночь, и еще день, а я все думал: почему? На второй день, к вечеру, ко мне зашел колхозник Чан и принес горе: у них погорел хлеб и поселок. Сто китайцев-колхозников остались без крова и хлеба.
Потом Чан как-то про себя сказал: «На дороге утром видели низкорослого человека». И я вспомнил, что перед крушением, когда я шел с осмотра, сзади меня через путь прошел низкорослый человек.
В ту же ночь я пошел в сторону сгоревшего поселка. Чан рассказал мне, куда ведут тропы от поселка через тайгу.
Я направился по тропе в сторону Приморья.
Три дня я шел по тайге. Я присматривался к следам, прислушивался. В последнюю ночь на сопке, откуда виднелось море, а слева в бухте, на новом заводе, горели огни, я отдыхал под камнем. Вдруг до меня долетели тихое пение и слова:
И там, на высотах Уральских гор,
Водрузим знамя восходящего солнца.
Прогоним их в леса,
В лесные тени.
И я вспомнил песню и узнал голос. Пять лет назад я возвращался на пароходе из Японии. На пароходе были сотни таких же обездоленных рабочих-китайцев, как и я. Среди нас ехал японец Такици. Он говорил, что хочет искать работы в Корее. Однажды вечером Такици пел на палубе в одиночку эту песню про Страну советов.
Я не стал отдыхать, а тихо, прямо через тайгу спустился в бухту к пограничникам. Нельзя было терять время. Низкорослый человек был Такици. Я узнал его».
«Правда».
Матлю завоеватель острова
На съезд народов Севера во Владивосток явились делегаты из тундры. Они шли сотни километров пешком, бежали на лыжах, ехали на собаках, на оленях. За их плечами остались тысячеверстные просторы тундры, горных теснин и тайги.
Нужно было видеть, с какой страстностью делегат из Калымской тундры рассказывал о школе, о первом человеке, научившемся грамоте, о том, что стойбища объединены в товарищества и убивают зверя в два раза больше, чем раньше. Люди, которые десятилетиями отдавали пушнину за бутылку водки, люди, которые вымирали при царизме, влились в великую семью народов СССР и под руководством партии и советской власти идут к новой, счастливой жизни. 104 делегата: чукчи, удэ, эскимосы, гольды, ногайцы.
Среди них находился чукча Матлю.
Матлю скучал по морю. Он тоскливо ходил по широким улицам Владивостока, испуганно оглядывался на проносившиеся автомобили и пасмурно возвращался в общежитие.
— Я в городе первый раз,— объяснял он виновато.— И боялся сюда ехать. Наши люди на Севере тоже начинают строить свои города.
Имя Матлю известно по всему побережью Чукотки. О нем говорят как о самом отважном чукче, который нарушил вековые законы тундры и завоевал остров Аракан — излюбленное лежбище зверя.
— Этим островом завладел шаман, — рассказывает Матлю.— В сезон охоты шаман набирал себе батраков и начинал зверовать. Никто, кроме шамана, на острове не охотился. Шаман объявил запрет, наложил тайну: «Кто убьет зверя на острове Аракан, тот погибнет сам»,— говорил старый шаман. Чукчи били зверя далеко в море. В иные годы моржи находили себе лежбище далеко от побережья, куда не могли попасть самые смелые и опытные охотники. Тогда приходили черные дни. Мы питались вяленой рыбой, но и ее запасы быстро таяли. Голодные собаки уходили в скалы, терялись, замерзали или попадали на волков. Наступали морозы, пурга. Все чукчи отсиживались в ярангах. «Чукчи не должны гневаться»,—говорил шаман. «Надо терпеть»,— добавляли старики, поучая молодых.
Но вот стихла пурга. Только в сопках носилась поземка, голубым шарфом заметая следы вьюги. Тогда Матлю пошел к чукче Ляко. Несколько лет они вместе охотились.
Ляко чистил винчестер, когда вошел Матлю.
— Доброе дело Ляко! — поздоровался Матлю.— Идем бить зверя. Я знаю большое лежбище. Все люди стойбища будут бить зверя. Будет тепло в ярангах, все будет.
— Где?
— Зверя много. Только надо людей созвать. Пять человек пока хватит.
— Где?— снова спросил Ляко.
— На Аракане!
Ляко отложил винчестер… Он в упор смотрел на Матлю. Матлю сказал страшное слово. Матлю надумал нарушить тайну. Матлю может погибнуть.
Две ночи в яранге охотников не угасал огонь. Пятеро охотников обсуждали предложение Матлю. На третий день, тщательно вычистив ружья, они пошли к острову Аракан.
На острове стояли две яранги. В одной жил шаман, в другой — три охотника-батрака. Матлю первым вошел в ярангу шамана. Старый колдун с гневом набросился на пришельцев.
— Вы нарушили закон и погибнете. Первым погибнет тот, у которого появилась дума нарушить закон, за ним умрут остальные!..
Бормоча проклятья и грозя смертью, шаман кинулся к ружьям. Матлю с силой отстранил его.
— Ты лжешь, седой чёрт! Остров больше не твой!
Другие охотники пошли к батракам, захватили ружья и предложили им вместе с шаманом сейчас же уходить с острова. На другой день батраки присоединились к пришедшим и начали охотиться вместе с ними.
С тех пор остров носит имя Матлю.
— А я живу и буду жить,— смеясь, заканчивает рассказ Матлю.— Правда два раза шаманская пуля проделала след у моей головы, но мимо. Шаман сбежал. В нашей зверобойной артели двенадцать человек. В прошлом году в стойбище приехал учитель, и сейчас у нас есть школа к первые грамотные с тех дней, как появились на свете чукчи.
«Правда».
