Путь в заказник от реки Тавды идет вверх по речке Черной. Другого пути нет. Вокруг болота и глухие леса.
Извивается Черная по лесу. Десяток раз черпнуть темную воду кормовым веслом — и упрется нос осиновой долбленки в берег. Расступаются угрюмые ели и лохмачи-кедры, открывают новое плесо извилистой лесной речки. По берегам тишина: северный лес сдержан и молчалив. Лишь хохлатый рябчик нет-нет да просвистит тихонько в обомшелом ельнике.
Мы прорезаем водораздел между Тавдой и Кандой — 320 километров лесной пустыни, где нет постоянного жилья человека. Лес, болота и старые заросшие гари. Только кой-где разбросаны избушки охотников. Летом в них не живут, и стоят они пустые, пока не наступит охотничий промысел.
На привале мой проводник разговорился.
— Помню, тому назад годов сорок. В те поры лося кругом богато было. Иной ловкий охотник, бывало, голов по десять, а то и побольше за год добывал. А потом год от году все меньше и меньше. Главное, вовсе зря его портили. Бывало, по последнему снегу набьет иной лосей пять, а то и побольше, а там, глядишь, оттепель, мясо не вывезти — так и бросает в лесу.
— А теперь как?
— Теперь зверь опять на прибыль пошел. Стреляют в срок, маток трогать не велят, а, главное, заказник хорошо помогает. Ведь самые удобные места под заказник отошли, самые лосиные становища! Идешь по заказнику — все лосями истоптано, словно табуны скота ходили. В заказнике теперь лосей столь, сколь в старину даже не бывало. И то сказать, немалое место отведено. Сто двадцать тысяч гектаров. Есть где вестись зверю!
На другой день мы подъезжали к заказнику. На берегу реки невысокий пограничный столб. На нем белая надпись: «Заказник. Охота воспрещена». Теперь мы находимся в запретной зоне. Эти пограничные столбы, пожалуй, не нужны: часто их не поставишь, а охотнику дорога всюду. Надежнее естественные приметы: речки, болота, увалы. Их хорошо знают охотники. Перейти через речки Ломью и Покуй — окажешься в заказнике. Он организован для охраны лося. Вместе с ним охраняются соболь, глухарь, тетерев, рябчик, белка.
Таборинские охотники сами не охотятся в заказнике и другим не дают.
Заказники организуются на определенный срок: 20—10 лет. Тетерев, белка, рябчик становятся взрослыми в течение года и размножаются очень быстро. Для них достаточен короткий? срок. Другое дело лось. Он растет медленно. Размножается не ранее трехлетнего возраста. И каждая самка приносит не более двух детенышей. Для лосей устраивают заказники на продолжительные сроки. На этих лесных островках животные могут спокойно размножаться, не тревожимые человеком.
Мы оставляем лодку и, забрав котомки, идем в лес. С нами и ружья, заряженные пулями на случай встречи с медведем или нападения лося. В сентябре, в период спаривания, лось свирепеет…
Путь тяжелый: кочки, деревья, сваленные бурей или просто от старости, коряги — и все спутано высокой травой и молодой порослью. Местами чуть не поколено нога вязнет в зеленом в лажном мху.
Чуть заметная тропа прорезает сухие сосновые увалы. Там белый, сухой, чуть хрустящий под ногами мох и красные ковры северной брусники. Мы то и дело поднимаем громадных глухарей, пирующих на ягодниках. При каждом взлете невольно хватаешься за ружье.
Но… стрелять нельзя — здесь заказник.
Еще нет снега, но мы и без него замечаем следы пребывания лосей. Об о дранная кора на осинах и черемухе, обглоданная хвоя молодых сосен, а на грязи около речки старые и свежие следы громадных раздвоенных копыт. Лосей в заказнике и вправду много. Иногда попадаются заметные, по примятой траве, лежки зверей. Кажется, что здесь недавно лежала крупная лошадь или гигантский бык. Одна лежка совсем свежая, и видно, как выпрямляются придавленные зверем сухие былинки. Но лосей не видно. Лось чуток и осторожен и редко подпускает близко человека.
Под корневищем вывороченной сосны находим полусъеденную глухарку.
— Рысь, будь она проклята — говорит возмущенно проводник.— Развелось тут этой твари. Очень вредит… Чем вредит, говоришь? А тем, что всякого зверя и птицу портит. Рысь, росомаха да медведь— самые лосиные вредители.
— Неужели рысь или росомаха могут одолеть лося?
— Еще как! Заберется на дерево над лосиной тропой и караулит. Иной раз сутки, двое пролежит, а своего дождется. Как лось подойдет, так рысь, или там росомаха, прыгнет на шею и давай грызть затылок. Ну, старый бык еще отобьется, а самка или теленок, те редко уходят живыми… Медведь открытой силой берет, а рысь и росомаха,— те хитростью.
Отовсюду из окрестностей стекаются в заказник медведи, рыси, росомахи, ястребы и филины. Они находят здесь полный покой, обильную пищу. Вредители иногда грозят уничтожить достижения самых лучших заказников. Вот почему в благоустроенных заказниках хищников усиленно истребляют.
Всюду на нашем пути попадаются обгрызенные и изломанные молодые деревья — это следы лосиных обедов.
Рано или поздно может наступить бескормица, а вместе с ней повальные болезни и смертность. Цель заказника — размножить промысловых животных, чтобы на них охотиться. Если замечается, что охраняемые животные начинают гибнуть, выгоднее открыть такой заказник для охоты, чтобы разредить слишком сгустившееся население. Возможен другой путь — плановый отстрел зверя.
Проводник, легко ступая обутыми в мягкие бродни ногами, ведет все дальше и дальше в глубь заказника.
Поредели и снизились сосны. Теперь под ногами мох и вода, и совсем затерялась тропинка.
Перед нами, насколько хватает глаз, раскинулось моховое болото, поросшее карликовым сосняком.
Здесь места лосиных боев. Осенью, в период спаривания, «гона», лоси-самцы отчаянно бьются из-за самок. В это время, обычно робкий и даже трусливый, лось становится опаснее медведя. В таких боях нередки случаи серьезных увечий или даже смерти побежденного.
Вот перед нами место недавнего боя. Истоптанный и выдранный клочьями мох и изломанные деревья.
Здесь, в месте сборища, мы надеемся увидеть лосей. Надо подождать вечерней зари.
Солнце клонилось к западу, когда проводник вдруг прислушался и произнес:
— Слышишь, ревет один!
И в правду, где-то далеко, чуть слышно, донесся до нас не то стон, не то рев зверя. Мы затаились в кустах. Проводник открыл ружье, вынул стволы и затрубил в них, подражая голосу лося.
Зверь ответил.
Проводник снова затрубил в стволы. Лось, заслышав голос соперника, видимо, пришел в ярость. Его грозный вызов приближается… Лось идет в бой.
Но проводник теперь отвечает редко. Когда зверь подходит совсем близко, проводник чуть слышно шепчет мне:
— Сейчас отвечать нельзя. Зверь близко. Маленько сфальшивишь — нипочем не подойдет. Мы молчим. Наш противник неистовствует совсем близко. Дикая ярость слышна в зверином реве. Лось бродит от нас совсем недалеко, разыскивая смолкшего и куда-то девавшегося «противника». Проводник торопливо заряжает ружье и говорит:
— Теперь будьте наготове. Бывает, что на человека кидается. Ежели бросится — надо стрелять, не то стопчет. Они сейчас все бешеные…
Наконец, мы увидели. Громадный зверь, высоко подняв голову с мощными ветвистыми рогами, быстро вышел на поляну и остановился. Минуту он стоял совершенно неподвижно. Потом глухо проревел вызов и сердитыми ударами передней ноги стал взрывать мох.
Лось стоял не больше чем в тридцати метрах от нас. Рука невольно крепче сжала ружье… Но здесь заказник — и стрелять можно только в случае, если угрожает неминуемая опасность. Чуть заметно шелохнул ветер. Лось еще выше поднял голову, сильно потянул воздух и вдруг, круто повернувшись, широкой рысью понесся прочь. Вот он в последний раз мелькнул между сосен и скрылся.
* * *
Но лось не только «краса лесов». Это прежде всего полезное и ценное животное, играющее большую роль в охотничьем промысле. Жизнь топсуйских, ивдельских и няксимвольских манси, сосьвинских и части кондинских хантэ, уватских тунгусов зависит от лося. Среди этих нацменов не редкость встретить охотника, добывающего в год 10— 12 лосей.
Для русского охотника-промысловика лось — завидная добыча: ведь он дает 200—300 килограммов отличного мяса и превосходную шкуру.
Лосей усиленно преследуют, и в более густо населенных районах Урала это животное оказалось накануне истребления. Пришлось на Южном и Среднем Урале совершенно запретить охоту на лосей, а в северных покрепче поставить надзор за соблюдением сроков и правил охоты на него.
В результате, за последние годы лося стало больше, и он вновь появился там, где, казалось, был истреблен совершенно.
Но только тем, что мы до сих пор еще невнимательно и небрежно относимся к своим природным богатствам, объясняется то, что лось и по настоящее время остался только мишенью для пули охотника.
Лось, как домашнее животное, был бы несравненно полезнее человеку. Громадная сила животного, неприхотливость к корму, способность легко проходить такими топями и болотами, где лошадь неминуемо погибнет,— все это делает лося ценным вьючным и ездовым животным в тайге.
Бригада охотников, с караваном вьючных или запряженных в сани лосей, пройдет всюду. Лосю не нужно ни сена, ни овса, для него в лесу всегда готов корм: древесные побеги, кора, сухая трава, лишайники, сосновая хвоя — все это любимая пища лося.
Вся забота хозяина будет заключаться только в том, чтобы развьючить или выпрячь животное и пустить пастись.
Это не фантазия, это вполне возможно, так как лось, пойманный молодым, замечательно легко приручается.
Сейчас в глухом лесном кордоне на речке Демьянке, Уватского района, уже три года на полной свободе живет лосиха Машка. История этого животного показывает, как просто, легко и дешево можно достигнуть полного приручения лося.
Браконьер в начале лета убил лосиху и поймал ее теленка. У уличенного браконьера отобрали лосенка, которого взял на свое попечение охотовед.
Но в деревне молодому животному жилось плохо: держать его приходилось на привязи и ему не хватало нужного корма. Лосенок рос плохо, и мы опасались, что он не выживет.
Возникла мысль выпустить лосенка на волю. Как раз в это время я выезжал на моторке вверх по Демьянке на кордон Усайковский. Лучшего места для выпуска пленника незачем было искать: вокруг кордона расстилались сплошные леса, богатые озерами, болотами и молодой порослью,— самые лосиные угодья. Здесь тоже был заказник, так что лосенку мало угрожала опасность от охотников.
Но сверх ожидания, выпущенная Машка не пожелала воспользоваться свободой и предпочла остаться с людьми. Она основательно покормилась в ближайших кустах и затем вернулась и спокойно улеглась в тени у крыльца.
Нас заинтересовала возможность приручения лося в условиях полнейшей свободы, и немедленно был выработан план. Он оказался несложен: Машке предоставлялась полная свобода бродить, где она хочет, и делать, что ей угодно, но каждое утро и вечер она была «обязана» являться на кордон. Машка выполняла это всегда неукоснительно, так как каждый раз получала кусок густо посоленного хлеба — ее любимого лакомства.
Сейчас Машке уже три года. Это громадное, вполне взрослое, совершенно ручное животное. Особенно большое впечатление производит она, когда ее впускают в комнату.
По-прежнему Машка пользуется полной свободой и живет с человеком на основе добровольности. Она с большим удовольствием принимает участие во всех экскурсиях вокруг кордона, превосходно знает свое имя и, как собака, всюду следует за человеком. Совершенно никаких хлопот по уходу или прокорму Машка не доставляет: она ничего не требует от человека, кроме его общества и немножко ласки.
Местные охотники отлично знают Машку, и горе было бы тому браконьеру, который вздумал бы пустить в нее пулю. Впрочем, на всякий случай, на шее Машки висит колокольчик.
Минувшей зимой ее запрягли в санки. Выездка никаких хлопот не доставила: Машка беспрекословно потащила санки, и теперь на ней возят дрова.
Теперь Машка уже не одинока. Заведующему Демьянским биопунктом Уральской охотпромысловой научно-исследовательской станции т. Капланову удалось, с помощью охотников, поймать еще четырех лосят. Они, так же, как и Машка, воспитываются на полной свободе. Их постепенно приучают к узде и, когда животные подрастут, начнется выездка.
Есть полное основание предполагать, что к весне этого года небольшое стадо домашних лосей пополнится уже без ловли. Машка осенью, повидимому, спарилась с диким самцом и на биопункте ожидается первый отел.
Но Машка не исключение. Мне припоминается другой молодой лось — самец, кажется, и сейчас живущий в Московском зоопарке.
Этот воспитывался нами в Таватуйском лисьем питомнике близ Свердловска. Но здесь лосенок оказался нежелательным питомцем: он почему-то не взлюбил лисиц и, повидимому, желая подраться, разломал несколько клеток.
Пришлось попросить буяна о выходе, но этот лось тоже не захотел уйти в лес, окружающий питомник, и, как «нежелательный элемент», был отправлен в зоопарк. Ручным этот лосенок был так же, как и Машка.
Припоминается и другой случай. Крупный заводчик — миллионер Поклевский-Козелл организовал близ станции Поклевская (между Свердловском и Тюменью) правильное охотничье хозяйство.
Лосей в окрестных лесах водилось порядочно, но, несмотря на хорошо организованную охрану, случаи браконьерства были нередки, и весной под выстрелы попадали лосихи. Осиротелых лосят отбирали от браконьеров и выкармливали под коровами. Когда лосенки подрастали и становились способными к самостоятельной жизни, их выпускали на волю.
Как-то проезжали лесом крестьяне. Они были страшно напуганы крупным лосем, который, выйдя на дорогу, стал упорно преследовать телегу. Попробовали подхлестнуть лошадь, удрать от непрошенного спутника, но где же крестьянской лошаденке тягаться в скорости с быстроногим лосем!
Лось, шутя, нагнал телегу, подбежал к ней вплотную и потянулся мордой к людям. Он хотел положить голову на плечо человека, но человек выхватил из-за пояса топор и нанес животному сокрушительный удар по голове.
Был ли этот удар мерой самозащиты испуганных странным поведением дикого животного крестьян или просто желанием использовать счастливый случай и поживиться мясом. Дело не в том. Нас интересует вопрос, что побудило осторожное животное так смело и доверчиво искать общества человека?
Ответ может быть только один. Этот лось, несомненно, был одним из питомцев забавляющегося миллионера. Лось при виде людей вспомнил детство, доверчиво подошел к ним, ища их ласки или угощения.
Чрезвычайно характерно, что животное от долгого пребывания в лесу, вдали от людей, не одичало, как это обычно бывает с прирученными дикими животными, но по-прежнему сохранило безбоязненное и даже дружественное отношение к человеку.
Лосиная ферма… Где-нибудь в лесу, вокруг небольшого кордона, на свободе пасется стадо домашних лосей в несколько десятков голов. Они не требуют никакого ухода. Сторожа лишь ежедневно проверяют приходящих за лакомством животных.
Часть лосей выезжена и употребляется для работ, но основное стадо — это племенной материал, весь приплод от которого направляется в охотничьи колхозы для работы.
Но, конечно, есть и трудности, и важнейшие из них — крайняя свирепость лося во время спаривания. Дикий лось в этот период, несмотря на весь свой страх перед человеком, все же иногда нападает на него. Разумеется, лось домашний, не боящийся людей, несравненно опаснее взбесившегося быка. В это время самцов-лосей приходится запирать в прочные загородки и туда подпускать к ним самок для спаривания.
Таких „лосиных заводов» еще, к сожалению, нет. Но их предполагалось устроить в Таборинском районе, Свердловской области, и Уватском, Об-Иртышской. Все дело стало из-за каких-нибудь 10—15 тысяч, которые никак не смогли «изыскать» союзпушниновцы из своих миллионных оборотов.
Ну, может быть, когда-нибудь и разыщут…
