Не зря называют Урал опорным краем державы. Урал – не только сталь, танки, уголь – это еще и лес. А лес – это не только древесина в виде дров, столбов, теса, это еще и смола, деготь, скипидар и древесный уголь. Занимались производством этого еще со времен основания первых заводов. Когда началась война, то появилась большая нужда именно в этих лесных стратегических материалах, и закрутилась система леспромхозов, лесохимов. Местные заводы работали на оборонку. Каслинский машиностроительный выпускал мины, снаряды, гранаты. Воздвиженский стекольный – бутылку для зажигательной смеси (коктейль Молотова), аптечную посуду, утки для госпиталей, дротики для забора крови (за этой продукцией в Воздвиженку даже прилетал самолет, чтоб ускорить доставку).
Места эти никогда не слыли глухоманью, здесь всегда стучали топоры, звонко пели пилы, птичьи голоса перемешивались с людскими. Треск падающего дерева говорил о том, что на делянках идут лесозаготовки. Весь этот тяжкий труд лесных промыслов лег на стариков, женщин и детей. Тогда окашивались все покосные места; малые поляны – косами, большие (богатые елани) – конными жнейками.
Сено собиралось и увозилось на приемные пункты: ст. Силач, Маук, Уфалей, разъезды Уфалейской дистанции пути и шло для армейских лошадей. Лес с Сибири, Урала, Вятки, Мордовии везли на запад, он шел на изготовление прикладов, для восстановления мостов, городов и др. Помогали своим трудом фронту местные жители, трудармейцы. В тяжелых условиях трудились на благо родины, на Победу, о чем я и хочу вам рассказать поподробнее.
А начну я с поселка Вязовка. Образовался он возле оз. Силач в тридцатых годах прошлого века от каслинского чугунно-литейного завода для снабжения его деловой древесиной и дровами. В пятидесятых состоял из семи бревенчатых частных домов, где жили Виноградовы, Черепановы, Котловановы, Плехановы… И двух бараков на горке, в которых проживали Халиковы, Имангуловы, Набоковы, Двойниковы, Подергины и другие. Всего население составляло около 80 человек. Дети учились в одном из домов общим классом, учителя приходили с Рудника (п. Вишневогорск): сперва Фаина, потом Татьяна Ильинична (позднее дети ходили в школу на рудник пешком). С торца барака располагался магазин, где хозяйничала тетя Нюра. Снабжение шло с Каслeй. Хлеб сперва выпекали свой, а потом привозили с Рудника (в народе Вермикулит, а потом официально посёлок и г. Вишневогорск).
Воду брали из трех питьевых колодцев, держали скотину, имели огороды. Рядом находилось мусульманское захоронение, русских с поселка хоронили в родных селах. На конном дворе содержали лошадей. В кузнеце мастерил П.Я. Котлованов, он подковывал лошадей, изготовлял и ремонтировал инструмент, ковал скобы, подковы, гвозди. Были и сопутствующие мастеровые – шорники, плотники и другие. На этом лесоучастке, где бригадирствовал Ахлюстин, заготавливали строевой лес и дрова, которые потом выволакивали на погрузочную площадку, эстакаду, где вручную катом погружали на сани, телеги – «роспуска». Позднее на тракторные тележки и лесовозы, которые по Лежневке доставляли на озеро Силач на «Сплав». И еще практиковали по большой воде сплачивать по три бревна и пускать по речке Вязовке к устью на «малый сплав».
Большую помощь взрослым оказывали дети (окромя по хозяйству) при заготовке сена, обрубали сучки, зимой в начале февраля собирали сосновую шишку на семена. В этом так же принимали участие ныне живущие в Снежинске девочки с красивыми и редкими именами Моря Котлованова (Черняк) – дочь кузнеца, Ильвина Набокова (Мокляк) – дочь десятника. В поселке в 1956 году квартировали офицеры из полка, стоящего на малой Вязовке, потом в связи с режимностью строящегося объекта (Снежинск) все вокруг хозяйства аннулировали. От завода 613 города Касли работали еще Томилки и сплав. На томилках у Хорёва ключа на медведевском кордоне, где служил потомственный лесник Григорий Андреевич, стояли две большие кирпичные печи высотой в два метра, длиною около десяти метров, их загружали березовым метровником и поджигали, наглухо закрыв на длительный срок аналогично с «кабаньим» методом томления в грунте. Эти печи по выжиганию древесного угля часто приходилось латать, на их смену пришли потом чугунные, но поработать им пришлось недолго. Опять же со строительством «запретки», на «сплаве» заготовленный лес связывали в плоты в три ряда по высоте, скрепляя скобами, и караваном отправляли в завод Касли. Ранее транспортировали гребным способом на веслах, потом путем выбрасывания якоря (на лодке) далеко вперед и подтягивали воротом, а позднее начали буксировать баркасом с двухтактным двигателем «нефтянка», до Каслей по озерам, протокам, каналам. Сам «сплав» располагался на берегу оз. Силач, здесь же базировалась техника, сторожем при ней служил И. Рябин, смазчиком – Ф. Пленников. Захоронения производились на мысу.
Для истории: первым из русских захоронен Глазырин, а рядом на мусульманском Рахимов. Уже позднее в пятидесятых годах вовсю применялись трактора, лесовозы ЗИС-5, бензопилы. Рядом стоящий Пономаревский кордон контролировал все работы лесоучастков, чего можно было и не делать. Тогда другое было отношение к лесу – кормильцу. После повала все очищалось, прокладывались на конях секачами борозды, затем проводили посадку саженцев под лопатку или сажателем-мечом, осветляли, и даже поливали. Во время войны выросло изготовление дегтя и скипидара. Так называемые дегтереварки, смолокурки (смолокурни) изготовляли эту продукцию из бересты и смолистых пней путем выпаривания по принципу самогоноварения и располагались они обычно у речек. Одна из них находилась южнее урочища «Семь ключей», исследуя это место, мною были найдены хорошо сохранившиеся лотки и (желоба), пропитанные дегтем, время не тронуло их.
Это все относилось и к хозяйству «лесохимов», следы их трудовой деятельности мы видим и сейчас, ходя по лесу, – это раны на соснах. Эти лесные бродяги за день отматывали более десятков километров. Артели (участки) находились в подчинении Уфалейского «лесхимхоза», наш (сейчас территория Снежинска) именовался «аракульский» участок. Задача их состояла в сборе живицы, а также заготовки дранки, метелок и другого. Зимой готовили к весне сосны – окоряя их, т.е. снимали толстый слой коры для последующей подсочки, для нарезки вздымщиками при помощи «Хака»-стамески (прикреплённой к палке), «усов» и желоба, и установки под них «приёмника». Затем сборщики весной во время активного тока живицы с бадьями собирали ее, сливая из «приёмников». А потом разливали по бочкам, которые временно хранились в землянках (ангарах), поставленных в два ряда, а уж потом везли в приемные пункты. При хранении живица загустевала (сахарилась). Очень ценилась весенняя живица. Один из лесохимов был за Воздвиженкой. Шумихинский участок, так называемый жителями «сера», который часто занимал первые места в соревнованиях, получая переходящее Красное знамя, а рабочие – грамоты.
Алевтина Сергеевна Трухина, которая работала на «Макаровском» поселке, вспоминает: «На десять вздымщиков – десять сборщиков, норма сбора живицы – 50 кг в день. Стоимость живицы в мае 10 копеек за кг, летом 6-7 копеек, вздымщикам за ствол – 13 копеек. Из «Катов»-хранилищ увозили бочки на станцию Улагач. Готовили дранку из сосновых дощечек, сперва их распаривали в емкостях с водой (в их случае в вагонетках), разведя под ними огонь. Интересный факт: чтобы получить лес на сруб, надо было сдать 54000 полосок дранки».
А вот наши молодые снежинцы не ведают, приезжая на кордон «Семь ключей», что здесь когда-то стояли бараки, где жили лесохимовцы, и руководили ими в войну М. Слинкин и многие другие бригадиры, которые обязательно проходили подготовку в Ленинграде. Ну а после здесь расположились сельстроевцы от Каслей «ЛЗУ» (в которой работал трактористом ныне живущий в Снежинске А.Н. Малашев). В народе прозвали пьяной конторой – видать, здесь не унывающие работники заготавливали стволовой лес, дрова, столбы. Здесь же в войну работала бондарка – это мастерская по изготовлению бочек. Бондарили знатные мастера Кожевниковы, им в зимнее время помогали «лесохимовцы» – заготавливали клепки из метровника. Эти леса в то время были изрезаны тропами, зимниками, лежневками, их и сейчас можно видеть, эти заросшие тяжелые тропы тыла. В пятидесятых ушли с этих мест бродяги – леса сократили лесохимы и лесоучастки. Заживают раны на соснах, на делянках выросли новые деревья, ничем не напоминая о том прошлом, о том, что здесь проходил второй фронт или передовая тыла.
