Координаты деревни Нумто: 63°30’51,38»N 71°21’25,64»E
Дальше мы перешли по болоту и вышли на склон с твердой почвой. «Это болото уходит к Казымке, здесь все взаимосвязано, — продолжала рассказывать Наталья, — раньше, когда была маленькой, у нас кино в клубе показывали, все вместе дружно обсуждали потом. В железных коробках пленки привозили. Сейчас все не так: у каждого телевизор дома. Раньше праздника Дня оленеводов в нашей деревне не было. Мы с одной женщиной обсудили, поехали с ней в Ханты-Мансийск, написали все документы, иии… пошли по кабинее… етам. Пришли к одному чиновнику, который занимался делами коренных народов, и подаем заявление. Он раскричался: «Что? Хотите праздник себе устроить?!!!» Мы отвечаем: «С удовольствием!» А он: «Вы знаете: сколько это стоит?» Долго пререкались и… в результате он подписал. Все в деньги сейчас упирается. Когда я была маленькая, никогда не видела, как родители ругались. Нельзя этого делать. Бабушка с дедушкой тоже не ругались при детях. Мы со старшим братом всегда на стойбище к дедушке с бабушкой ездили помогать летом. Человек начинает стареть, когда сам этого хочет. Человек если не шевелится, то сам ощущает себя старым и начинает опускать руки — ждет старость, так и чахнет».
Мы подошли к открытому загону, в котором стояло мирно больше десятка оленей. Именно их Владимир Мытович и искал. Наталья громко крикнула, олени побежали по тропе в сторону стойбища дедушки. В загоне расположен навес, под которым стояли грузовые нарты и лежали деревянные колодки, которые надевают на ноги оленям, чтобы они не могли быстро бегать и не уходили далеко. Прошли еще немного и услышали звук мотора снегохода — ехал Паша с Игорем. «Мы пошли к перекресткуууу…» — крикнула Наталья. Звук снегохода начал удаляться — услышали.
