Передо мной старая карта окрестностей Североуральска, синяя потертая на сгибах, с бурыми разводами. Боевая. На обратной стороне фиолетовый размытый штемпель «1955 год». Глядя на нее, понимаешь, как мал человек, и как велика Природа. Все те же изгибы совершает Вагран, неся свои воды к Сосьве, тот же лес стоит на его берегах, а ты уже другой. Еще вчера ты бегал ловить усанов, считая за счастье поймать пескаря, теперь ты думаешь… Впрочем, неважно, что ты думаешь теперь. С возрастом, за то же самое количество счастья, мы платим все большую цену.
Жизнь человека проходит рядом с рекой. С ней связано много разных событий, отразить некоторые я бы хотел в данном Путеводителе.
Мы будем подниматься вверх по течению Реки, вспоминая старые образы и придумывая новые… Помните?..
Начнем путешествие…
-
Скотник
Обычно это начало и конец путешествия. Как видно на карте от скотника отходят в разные стороны несколько тропинок. Одна идет вдоль реки, выходя сначала на поля, затем исчезая в пойменном ельнике; другая – «зимник» проходит по бору и болоту, чтобы потом все равно свернуть к Ваграну у Второй Базы; третья — расходясь веером тропок приводит нас на давно заросший покос — Казенное.
Это царство грибов. В середине лета они высыпают по тропинкам в больших количествах. Но каждый вид предпочитает любимые места. Мы отлично знаем, что красноголовики лучше искать вдоль канавы, белые растут на кромке леса вдоль покоса, а лисички бывают лишь в нескольких местах, которые мы с отцом из года в год посещаем. Историй, связанных с «тихой охотой» масса. И какой бы неурожайный ни был год, практически всегда мы возвращались со скотника с двумя большими корзинами разных грибов… Ну может чуть поменьше.
-
Река Большой Лих
Такое имя дано реке явно в насмешку, ширина ее три метра, а глубина такова, что практически в любом месте его можно перейти вброд. Наверное, название произошло от того, что кто-то терпел здесь большие лишения – «лихо».
Когда идешь со стороны песчано-гравийного карьера путь до Лиха короток, потому что сил еще много. Обратно, от Второй Базы, дорога кажется бесконечной, от чередования молодых березок и елок рябит в глазах, и за каждым поворотом тропы мерещится заветная речка, у которой обычно мы последний раз отдыхаем.
-
Вторая База
Первая серьезная остановка на пути к избе. Здесь можно перекусить и повспоминать. Годы изменили даже русло Ваграна. Сейчас на месте двойного русла находится огромная курья. «Богатимое место» в плане рыбалки. Зимой здесь всегда сидят деды и ловят окуней. Как то всю зиму мы с Серегой – дружком из соседнего двора, заядлым рыбаком и балагуром, ходили на Вторую Базу за окунями, чтобы просто посидеть у кострика и попить пахнущий дымом чай. Иногда это была лишь остановка для того, чтобы наловить живцов. Таймешата тоже любят эти места. В этом мы убедились, когда ночевали всем двором на песчаной косе у ярко горящего пня. В середине ночи удары тайменя хвостом об воду заставили забиться чаще сердца пацанят. А совсем недавно мы с Андрюхой за каких-то пятнадцать минут выловили на перекате, чуть ниже курьи, двух таймешков по два и полтора килограмма… Ну может чуть
поменьше.
-
Река Исток
Когда резко выходишь на Истоковскую скалу из сумрака леса сначала невольно жмуришься от внезапно открывшегося простора. Потом различаешь покос, Вагран и Исток, сливающиеся под скалой. Недалеко в лесу находится рыбацкая избушка, которая редко бывает пустой. В Истоке с августа по декабрь ловят мордами окуня, которого в отдельные годы бывает очень много, частоколы для морд встречаются по всей речке через каждые пятьдесят метров. Также отсюда, при желании, можно податься на озеро Крылышкино, пострелять утей, половить знаменитого крылышовского карася.
А помнишь своего первого тайменя? Заброс получился явно не самый удачный, блесна упала прямо на скалу и лишь после короткой подтяжки плюхнулась в воду. То, что происходило потом, ты уже не забудешь никогда. После короткой, но очень эмоциональной борьбы твой противник лежит на берегу, переливаясь в бессильной злобе всеми цветами радуги. И не важно, что последующие два дня не было больше ни одной поклевки. Ты без устали кидал спиннинг, обловив более сотни омутков… Ну может чуть поменьше.
-
Брод
Выше брода тропа идет только по правому берегу Ваграна. Это место, откуда мы начинаем «лучить». Хождение с острогой по ночной речке, когда единственным светом намного километров вокруг является свет твоего аккумулятора, очень романтично. Редко, когда такая рыбалка бывает добычливой, но не этим она притягивает. Просто ночью все воспринимается несколько по-другому, не так как днем. Будь то сонный налим, нехотя отплывающий от света фонаря или осторожный хариус, прячущийся в бликах, на грани света и тьмы, и стремительно уплывающий при попытке подойти ближе, или просто жук-плавунец, спешащий куда-то по своим делам. На галечном острове хорошо запалить небольшой костерок и дожидаться прихода сумерек. Пролетит, хоркая вальдшнеп, кулик-перевозчик тоненько кричит, курсируя с одного берега на другой, а тебе кажется, что вот свершится чудо, и на галечник у воды выйдет красавец глухарь. Килограммов на пять… Ну может чуть поменьше.
-
Воронцовская курья
Еще одно памятное место. Красивое, рыбное и грибное. Всегда можно насобирать здесь коричневых ядреных маслят и крепеньких подосиновиков по пути к избе. Однажды я собирал грибы ночью острогой, мимоходом светя фонарем и нанизывая шляпки на зубья. С Серегой мы ловили сеткой воронцовских окуней, среди которых почему-то много оказывалось «ментов» — очень светлых окуней без полосок, щурят и даже ондатр, которые, правда, очень портили снасти.
Но, почему-то, в памяти стоит мой первый визит на Воронцовскую курью. Это было еще до постройки избы, и ночевали мы прямо на берегу. Комарье пищит и лезет во все щелочки, несмотря на то, что ты лежишь практически в самом дыму. Багульниковый дурман к вечеру наползает из соседнего болота тяжелыми липкими волнами. От этой смеси багульника и дыма голову срывает, вся ночь проходит в полузабытьи и лишь под утро, с приходом прохлады удается немного заснуть. Окуни, которые попались за ночь, кажутся восьмилетнему пареньку огромными, но верхом совершенства является золотой карась, запутавшийся в сеть у самого берега. Долгий путь домой, июльская гроза, малюсенькая избушка с гнездом ос, в которой пережидали эту грозу два человека, отец и сын —в моем сердце до сих пор сохранился детский восторг от огромного, только начавшего открывать свои тайны, мира.
7. Плес
Действительно, когда говоришь «плес», сразу ясно, о каком идет речь. Он один такой на весь Вагран. С одного берега к нему подходит старый покос с зарослями зверобоя, по другому берегу идет тропа. Глубина плеса около полутора-двух метров, что для Ваграна немало. Еще одно «верное» место, где встреча с тайменем вероятна и зимой и летом. Не так давно видел я на этом плесе и знаменитую сосьвинскую селедку — тугуна.
Зимой с Серегой обставляем весь плес цепочкой жерлиц. Утром они напоминают египетские пирамидки, так мы укрываем лунки от мороза. Обычно наши старания увенчиваются успехом, таймешонок или налим висят на крючке колбасой. Если живцы помяты, а заветной добычи нет, начинаем «балдить» — блеснить то есть. Вода чистая и прозрачная и все, что творится подо льдом видно достаточно хорошо, нужно лишь приглядеться. Таймешонка замечаешь сразу, его спина светлее, чем дно реки, но бросаться на приманку он не торопиться. Хвостом вверх вертишься у лунки, пытаясь перехитрить рыбу, но все тщетно, таймень только играет с искусственным мальком. Ради этого подводного представления не жалко потратить все выходные и протопать полсотни километров… Ну может чуть поменьше.
8. Четвертая скала
Это для всех она четвертая скала, для нас она была и остается Нашей курьей. Это имя собственное и пусть кто-нибудь попробует его оспорить. Вагран в этом месте поворачивает на девяносто градусов и бьет прямо в скалу. Прямо за скалой начинаются брусничные места и тянутся до самого Крылышкиного озера. На полуостровке висит котелочек, и усталый путник может поправить свои силы чаем из лабазника. Заходящее солнце уже осветило багряными красками скалу, но можно не торопиться, до избы осталось десять минут ходу.
Курья славится своими щуками, Ромка, наверное, до сих пор вспоминает того крокодила, так и не покоренного им. Щучки поменьше часто попадают в сеть и даже зимой на мормышку. Осенью на скале пищат рябчики, бегают бурундуки и белки, зимой в курье и окрестных завалах живет выдра. Из болот в сумерках выходит лось, наутро оставив во мху отпечатки громадных, со сковородку, копыт… Ну может чуть поменьше.
-
Изба
Затерявшаяся в густом хмуром ельнике, таежная изба, построенная моим отцом, живет своей жизнью. Незнающий не найдет, я же иду уверенно. Сколько раз добирался я до живительного тепла в осенних промозглых сумерках или зимней ночью, когда единственным светом был свет звезд. Печка разгорается неохотно, потрескивая и чадя дымом, но уже через полчаса раззадоривается, начиная ровно гудеть. Постепенно усталость берет свое, и ты, согревшись от еды и печки, засыпаешь. Просыпаешься от холода и тишины. Печка уже не гудит и лишь в самом дальнем углу ее догорает березовая плаха. А за дверью самая маковка декабрьской ночи, лишь тихо шуршит снег, заухает лешим филин, да в соседней курье перевернется на другой бок и заскрипит кедром-выворотнем болотник. Жуть. Быстро ныряешь к спасительному огоньку свечки и еще долго не можешь уснуть, прислушиваясь к шорохам ночи…
…А сейчас маленького русского спаниэльку назвали Ваграном. «Гр-гран» — словно камешки катятся по перекату, смешно семенит, наступая на уши, щенок. Расти большим, вы скоро встретитесь. Собака и река. Река и человек. Человек и собака. Живое и живое. Расти …
Красивая сказка, не правда ли? Спасибо моему отцу за эту сказку, которую он придумал для меня в детстве, о том, что Вагран — самое лучшее место на земле. До сих пор я в нее верю, надеюсь, поверили и мои друзья. Пройдет несколько лет, возможно и я создам нечто подобное для своего сына.
