Запах земли
Дедушка Макар живет в деревне Тагапьково. Дом у него просторный, а на крыше резной петух. За домом сад, поле… .
Поле черное-черное, а над ним пар. Днем пар белый, а по вечерам — голубой.
— Так полюшко дышит.-— сказал дедушка. Нагнулся, взял! горсть земли, понюхал: — Талой водой и ветром пахнет.
Солнышко припекает все жарче. Па дворе лужи, но ночам не замерзают, к лесу не подступиться — утонешь в мокром снегу. Глянешь вверх, а на высоких липах кричат, хлопочут грачи. Ремонтируют старые гнезда, строят новые… По первыми начинают чувствовать приход весны серые взъерошенные воробьи. С отчаянным чириканьем они гоняются друг за другом и устраивают шумные драки.
В полдень выйдешь во двор, прислушаешься и уловишь тихий звон — это тает снег. С еловых лап катятся крупные капли: кап, кап. кап,.. Первые шаги близкой весны.
Как-то идем мы с дедушкой через поле, а навстречу нам трактор. Издали он похож на большого жука. Гудит, стрекочет, тянет за собой железный гребень — борону. Зубья у бороны острые-острые, а от них но земле полосы идут, будто поле причесывают.
Половодье,
Наш дом стоит недалеко от реки. Ледоход прямое из окна видно. Медленно, с легким шуршанием плывут по темной воде льдина. С каждым часом прибывает вода, затопляет лодочный причал. Утром я заметил* как у самого берега против течения плыла ондатра. Она бороздила воду, как катер, оставляя за собой длинные усы.
Нежданно вода вышла из берегов, затопила овраг, низинку, луга, и тут на островке заметался какой-то зверек.
А вода с каждым часом все прибывает и прибывает — того и гляди островок затопит. Прибежал я к дедушке, кричу:
— Заяц тонет!
Дедушка вышел па крыльцо, нахмурился.
— Ну и дела! Спасать надо косого!
Отвязал он лодку, и поплыли мы к острову. А зверек взъерошился, спина дугой, да вдруг как мяукнет.
— Вот так заяц! — удивился дед.— Да это же наш кот Серый!
Не успели .мы причалить, как Серый прямо мне на колени прыгнул. Весь мокрый, худой! Трется о плечо, мурлычет… Подгребаем мы к борту, а кот как вырвется у меня из рук, как сиганет в кусты. Только его и видели!
— По весне куда кота не заносит! — усмехнулся в усы дед,— И в Назарьево за двадцать верст. И в лесную глушь… Теперь вот… на остров!
А на другой день залез я па тополь, глянул на реку — островка и след простыл. Кругом одна темная вода.
Колючий полуночник
Смеркалось. Черные тени легли ни дорогу. И тут из-под кучи хвороста сарая вылез еж, худой, колючий, голодный. Забрался на бугорок, где земля посуше, поднял к небу мордочку воздух понюхал.
— Уф! — зевнул разок, другой…
— Ну и здоров спать! — сказал дедушка.
— Целых полгода из норы носа не казал!
И угостил колючего полуночника молоком с хлебом.
Еж с, жадностью напросился на еду, Чавкал, лакал, гремел блюдцем. Потом облизнулся, фыркнул, запыхтел, точно паровоз, и куда-то исчез. Скорее всего, отправился в благодарность за угощение мышей под домом ловить.
Березкины слезы
Ходили мы с дедушкой по лесу, устали и сели отдохнуть на пенек. Дедушка мне сказку про петуха начал рассказывать: «Жил да был. в нашем селе петух Золотое перо…» А березы да осинки склонились над нами и слушают.
Вдруг мне прямо на лоб; кап-кап-кап… Уж не дождик ли? Вскочил я, поднял глаза кверху, а у березы кто-то сучок обломил. Вот оттуда, из ранки, и капало.
Подставили мы с дедушкой под капли ладони и давай березовый сок собирать. Попробовал я его на язык, а он сладковатый и пахнет сырой землей.
— Сок — березкины слезы,— сказал дедушка.— Видно, прошел милю лоск, да рогом сучок и обломил.
Дедушка порылся, в карманах, достал веревку и перевязал сучок. Нерезка сразу успокоилась, перестала плакать. А к вечеру мы пришли и замазали рану глиной. Пусть и, березка живет долго-долго.
Солнечный огонек
Залез я на пригорок. Глянул вниз, а там все желтым-желто. Целая лужайка цветов. II все горят, словно огоньки.
— Дедушка! Кто их зажег?
Оказывается, солнышко. Проснулось оно чуть свет, засверкало в траве, высушило росу. Обрадовалась трава теплу, да и загорелась огоньками.
Я нагнулся, сорвал один цветок и протянул его дедушке. Он взял его в руки, понюхал и сказал:
— Мать и мачеха, первый цветок весны…
— Почему его так прозвали?
— По листу. Сверху у него лист гладкий и холодный — мачеха. А снизу теплый и покрыт мягким пушком мать. Вот и выходит: мать и мачеха.
— А где же листья? ‘
— Пока их еще нет. Отцветут цветы — и листья вырастут. Если простудишься и кашлять начнешь, солнечный огонек тебя вылечит. Заваривай, как чай, и пей на здоровье!
Незваная гостья
Небо голубое, а по нему плывут белые, как снег, облака. Воздух пахнет тополиной смолой и почему-то арбузными корками.
— Самое скворчиное время! сказал дедушка.
Но сколько я ни вставал спозаранок, сколько ни прислушивался к птичьим голосам, скворцов пока не видел.
Как то раз подул теплый ветер, показалось солнце, и откуда-то сверху послышался тихий протяжный свист.
Неужели скворцы? Я глянул вверх и заметил на березе пять черных птиц. Они сидели на ветке у самой вершины.Потом переполошились, закричали, быстро снялись с дерева и полетели к реке. А спустя полчаса снова пожаловали к нам в сад. Стали проверять свои прошлогодние квартиры, выбрасывать из них сор, куриные перья. Но что такое? Один черный непоседа-скворец места себе не найдет. С опаской поглядывает то на меня, то на свой дом на березе, а внутрь заглянуть побаивается.
«Может, там кто поселился?» — подумал я. И правда, вскоре из лотка показалась темная мордочка.
Я схватил палку и постучал по стволу:
— Вылезай-ка живей!
Из скворечника выпрыгнула белка. Взвилась по стволу кверху, перепрыгнула на другое дерево — и ускакала. Пусть незваная гостья в лесу живет. Там, в ельнике, ей места хватив.
Настовики
С мохнатой еловой лапы сорвалась шишка. Ударилась о землю, вспугнула запчонка-иастовика. Словно мяч, подпрыгнул косой вверх и выкатился на проталинку. Встал на задние лапы, ушами поводит.,. Вдруг, откуда ни возьмись, к нему второй живой мячик пожаловал. За ним —- третий. Вытянулись зайцы столбиком, потерлись носами и дали стрекача в овраг, к ракитовому кусту.
— Теперь будут скакать наперегонки от дерева к дереву, от куста к кусту,— сказал дедушка.— Хоть весна и красна, да зайчат круглый год ноги кормят!
Муравьиная печка
В середине апреля прогремел гром, и пошли теплые частые дожди. Лес умылся и будто помолодел. С ветки на ветку снуют пеночки и заряики. Далеко слышны их голоса. В сухой траве шуршат юркие ящерицы.
Шли мы с дедушкой по узкой тропе, и вдруг у старой ели я увидел большой муравьиный дом.
— Как муравейник весну встречает? — спросил я.
— Снимает с макушки снежную шапку,— ответил дедушка. — Солнышко выглянет — он шапку долой. В лесу еще снег под елками лежит, а муравейник уже макушку греет…
— А что за дом у муравьев? — поинтересовался я.
Оказывается, дом не простой, а высотный. Сколько в нем этажей, коридоров. лестниц! Только печки не хватает. Так вот что муравьи придумали: строят свой дом под деревом. Солнышко пригревает ствол, а от него, как от печки, тепло идет… Дерево и есть муравьиная печка. Вот какие умные строители муравьи!
Голубой апрель
Бегут, журчат в оврагах ручьи. С крыш, с заледенелых сосулек полилась на землю капель. В деревне стало звонко-звонко. точно у каждой калитки повесили колокольчик. Смотрю, на дорогу села желтогрудая птица. Скок-поскок, перепорхнула на вербу, оглянулась и пропела: «Синь-синь-синь сиии…»
Я тоже посмотрел вокруг. И правда, все голубое и синее: и небо, и пушистая верба, и ивпячок. И онушка вся голубая от цветок.
Птица посидела, покачалась на вербе и снова пропела; «Синь-синь-синь сиии…»
— Верно, овсянка! сказал дедушка, У апреля глаза голубые!
Медом пахнет,
У дороги, что спускается к оврагу, растут кусты орешника. Ветки голые, без листьев, обвешаны желтыми сережками.
— Лещина зацвела! говорят в деревне.
От реки налетел ветер. Качнул сережки и но воздуху поплыло желтое облачко. Покачалось покачалось и опустилось на дно оврага.
Когда ветер затих, я сам решил пустить желтое облачко. Нагнул ветку и отпустил. Дедушка Макар стоял напротив и тут же сделался желтым и брови, и усы, и борода. Так его облачко раз украсило.
Дедушка стряхнул золотую пыльцу. Растер в ладонях, понюхал: медом пахнет. Значит, осенью урожай на орехи будет.
Луговики
Над заливным лугом, над Марьиным болотом с утра до сумерек кружат быстрокрылые кулики-чибисы писклявыми голосами выспрашивая у прохожих: «Чьи вы, чьи вы?» Дедушка говорил мне, что чибисы — полезные птицы. Очищают луга от вредных жуков и слизняков. За это их и прозвали в деревне луговиками.
— Санитары лугов, значит! — смекнул я.
— И санитары,— кивнул дед. — и храбрецы!
— Как так храбрецы?
— Погоди… Скоро сам убедишься.
Сперва я не больно поверил словам деда, да, признаться, вскоре и о чибисах позабыл. А как-то пошел с дворнягой Дружком на прогулку. Спустил пса с поводка, а он на радостях заплясал, лизнул меня в щеку и помчался кругами но лугу. Спугнул с гнезда чибис их у — и тут началось настоящее сражение. Чибисы сбились в стаю и обрушились на собаку. Стали пикировать перед самым носом Дружка, громко хлопать крыльями и кричать гнусавыми голосами.
Пес испугался, поджал хвост — и бежать со всех ног куда глаза глядят.
Я посмеялся над Дружком, а дома рассказал обо всем деду.
— Дружок — еще куда ни шло! — ответил дед.— Пес молодой да трусливый!А мне приходилось видеть, как чибисы ястребов да лисиц от своих гнездовий гоняли.
Подивился я смелости птиц и вышел на крыльцо, прислушался.
Над сырым лугом летали и как бы играли в небе чибисы. Песня у них протяжная и немного грустная: «Чьи вы? Чьи вы?» Один из луговиков отлетел в сторону, сел на дорогу и степенно пошел по лужам. И красавец же! Большой, стройный, на голове хохолок, спина темная, грудка белая, а по шее словно черный галстук повязан.
Про сорок
— Сорока на заборе! — крикнул Петька.— Вот бы подстрелить из лука!
— Зачем подстрелить?
— Чем меньше сорок, тем лучше,— Петька надул щеки и выпятил грудь,— Знаешь, где у них гнезда?
— Нет…
— У реки, в ивняке. Я оттуда яйца брал.
— Да разве можно гнезда зорить?
— У сорок можно,— отрезал Петька, Знаешь, какие они воровки: ложки, ножи, вилки таскают.
— Ну! — удивился я.
С того дня стал я после завтрака окна закрывать, а со стола ложки да вилки прятать.
Заметил это дедушка и спрашивает:
— Чтой-то ты больно шустрый? Не успеешь щи дохлебать, уж ложку прячешь!
— Белобоки за окном! Того гляди, что-нибудь сцапают…
— Ишь куда хватил, милок,— рассмеялся дед.—От сорок пока еще никто не обеднял. Верно, есть за ними такой грешок: порой таскают блестящие предметы и забавляются ими, словно дети в игрушки играют. Зато пользу приносят немалую. Уничтожают в наших садах и лесах вредных гусениц. Даже мышь полевку и ту не упустят. Проворные птицы!
Комариный бал
Знаете, как дедушка научил меня погоду предсказывать? Тепло завтра пли холодно будет? Вот послушайте…
Однажды вышел я после завтрака во двор, а над поленницей комары табунится. Что это им вздумалось?
Дедушка нагнулся к поленнице, а комары приметили ого мохнатую шапку — и давай над пей плясать.
Подкрался я к дедушке сзади и шуганул комаров метлой — покусают еще. Дедушка с удивлением поднял брони и повернулся ко мне:
— Зря их обижаешь. Чудит комар по песне. Танцует да пляшет, как говорится, мак толчет. Значит, тепло будет!
Я побежал по саду и насчитал семь веселых стаек. Настоящий комариный бал!
Весенняя сказка
А теперь я расскажу вам сказку! Весной, когда еще не растаяли снега, не отшумели ручьи и не вылезли из берлог медведи, в эту пору оттаивают и оживают желтые осенние листья.
Они порхают над березами, над старыми замшелыми пнями, над островками талой земли. Они ищут лужицы. И смотрятся в них, и любуются собой — но налюбуются.
Знаете?!, Весеннюю сказку я не придумал, а увидел своими глазами. Приходите в апреле на опушку леса и тоже увидите: в воздухе порхают желтые осенние листья. Это с теплом — проснулись и ожили первые бабочки. А зовут их по цвету — лимонницы.
Вертишейка
Петька Вдовин был и деревне грозой садов, огородов да птичьих гнезд. И вот какой с ним случай приключился.
Пошел как-то Петька в лес. А по дороге из дупла лины серовато-бурая птица выпорхнула. Величиной с воробья
и странная такая: хохолок подняла, веером хвост’ распушила, длинную шею вытянула…
— Гнездо у нее там,- смекнул Петь ка. На обратном пути разорил…
Вырезал ореховый прут, не спеша возвращается. Малинник, развилка дорог, а вот и корявая липа. С трудом вскарабкался Петька На сук и только собрался сунуть руку в дупло, как оттуда шипение послышалось… и змеиная голова выглянула.
Перепугался Петька, скатился вниз и скорой домой тикать. Собрал соседских ребят у крыльца и объявил им новость:
— Нынче в лес ходить опасно!
— Почему? — удивились ребята.
— Там на опушке змея живет. В дупле старой липы.
Тут Митька Галошин не выдержал, да как захохочет:
— Ну и залил! Я эту змею тоже заметил. Только вовсе она не змея, а птица такая. А зовут ее вертишейка. Кто ее обидеть захочет, на того она и шипит. Понял?
— Ну… — в недоумении протянул Петька.
— Точно. А еще она разные гримасы строит, шеей кругом вертит,— продолжал Митька.— Недаром она — вертишейка. Пошли, глянем…
— Дудки,— отмахнулся Петька.— Хоть она и птица, а все равно змея. Раз шипит, значит, и ужалить может.
— Обязательно тебя хватанет.— погрозили ему ребята.— Не будешь гнезда зорить!
На вечерней зорьке
Когда солнце заходит за дальний Чугреев лес, наступают сумерки. Густой туман растекается по земле. Окутывает избы, пожарную каланчу, деревья. Все кругом затихает. Но вот над вершинами сосен потянул вальдшнеп, прокричал: «Хо-о-рр! Хо-о-рр!». А со стороны мельничной плотины донеслись протяжные звуки: «Курлы-курльт-курлы…»
Будто там, далеко вдали, заиграла серебряная труба. Когда звуки смолкают, в небе медленно пролетает клином журавлиная стая.
Дедушка проводит ее долгим взглядом и скажет вслед:
— На Марьино болото тянут.
— Зачем? .. спросил я однажды.
— Ногой пробуют, скоро ли снег растает.
— А скоро?
— Вот-вот болото оживет. Заголубеет. Лягушки заквакают. А у журавлей свадебные пляски пойдут.
Я слушаю дедушку и мечтаю хоть одним глазком взглянуть на журавлиную пляску. А на Марьином болоте вновь начинает звучать серебряная труба: «Курлы-курлы-курлы…»
