В бескормицу суровым январским полднем к нам в комнату вместе со стужей влетела синица. И что примечательно: она вовсе не испугалась домашней обстановки. Покружила под потолком, освоилась и начала проверять в комнате укромные уголки. Заметила притаившегося за обоями таракана, поймала — и на книжный шкаф, закусить.
Тюкнула клювом березовый веник на печке и принялась хозяйничать: то на стол присядет — масла отведает; то на люстре, словно воздушный гимнаст, повиснет; то в горшке с цветами начнет землю ковырять. И так до самого вечера, по временам напевая веселую песенку. Вскоре я привык к незваной гостье, а отец прозвал ее за непоседливый и бойкий характер Вертухой.
Вертуха не раз оправдывала свою кличку. Ловко увертывалась от нашей серой кошки Мурки с обрубленным хвостом, выхватывая у нее из-под самого носа кусочки сала, ломтики колбасы. Присядет на буфет и посмеивается над ней, а порой, мне казалось, даже бранит. И сколько раз Мурка ни покушалась на жизнь шустрой синицы — все понапрасну. Птица была неуловима.
К собаке Вертуха относилась благодушно. Садилась Пирату на спину, а иногда даже на пушистый хвост, закрученный кверху бубликом, чем приводила пса в ярость.
