Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» . Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией. По согласию автора произведение и рецензия выставляются на сайте www.uralstalker.com
——————————————————————————————
Спасательная капсула не приземлилась, а, скорее, плюхнулась в небольшое болотце, подняв фонтан мутных брызг. Андрей дрожащими пальцами отправил сигнал с кратким описанием аварии и координатами своего местонахождения, надеясь, что поисковый отряд среагирует оперативно. Планета, ставшая местом вынужденной посадки, славилась агрессивными погодными условиями.
Планетология никогда не была любимой дисциплиной Андрея, но память услужливо подсказала, что, несмотря на благоприятный для людей состав атмосферы, на карте планету отмечал код «Для колонизации не пригодна».
Проблемы создавал расположенный вблизи красный карлик. Регулярные вспышки этой звезды носили цикличный характер и отзывались опасным эхом на погоде её невольной космической соседки. Впрочем, сейчас всё выглядело хоть и пустынно, но вполне мирно, и, бросив контрольный взгляд на показания приборов, Андрей открыл люк.
Тёплый свежий воздух пьянил, желание покинуть тесное давящее пространство капсулы стало непреодолимым. Конечности казались непривычно тяжёлыми: сказывались долгое время, проведенное в невесомости, и гравитация планеты, которая немного превышала земную. Но всё же свобода доставляла большое удовольствие. И Андрей с детской радостью шлепал по грязи, которая, к счастью, не была особо глубокой. Сиреневое небо, несмотря на свою чужеродность, действовало успокаивающе. Внимание Андрея привлек отдаленный глухой рокот. На горизонте показалась туманно-песочная кромка, и, не понимая сути происходящего, он каким-то безошибочным шестым чувством понял — надвигается опасность. Тут же захотелось найти укрытие, но Андрей не успел сделать и шага.
Болотная слизь, в которой он стоял, сгустилась в вязкую плотную массу, обвила ноги, а когда Андрей, не удержав равновесия, упал плашмя, охватила руки, туловище, голову и залепила лицо. Он вскрикнул было, но всего лишь наглотался еще больше слизи. В панике Андрей попытался выбраться из мутного потока, но тщетно. Течение затягивало человека в недры планеты, где царили тишина, темнота и знакомое чувство невесомости.
«Я захлебнусь!» — думал Андрей в отчаянии, но, хоть лёгкие уже и были полны клейкой субстанции, удушья не наступало. Сначала в человеке бушевала паника, её сменило недоумение, в конце концов осталось только смирение.
«Очевидно, я умер. Вот она какая — жизнь после смерти. Я никогда в это не верил, а верил бы, наверняка представлял бы себе иначе».
И тут послышались голоса. Шёпот нескольких невидимых собеседников, тихий, но отчетливый, крался, звучал, казалось, прямо в голове.
«Успокоился, привыкает», — мирно заметил один.
«Суетной он», — снисходительно прошептал другой.
«Но интересный!» — добавил хор из нескольких голосов.
«Я сошел с ума! Я мертв… и безумен?! За что? Почему?» — отчаяние захлестнуло сознание Андрея, и непрошеные гости посторонились, уступая на время место тишине.
Смятение долго занимало внимание человека… Но невозможность измерить время превращала секунды в часы, а часы — в годы. Тоска и скука терзали разум человека и, смущаясь, и надеясь, как будто собираясь пригласить симпатичную девушку на свидание, он сосредоточился на одном вопросе:
«Вы ещё тут?»
Между одиночеством и тем, что он определил как безумие, Андрей выбрал последнее.
«Суетной! — в голосе слышались улыбка и мягкий упрек. — Мы всегда тут. Ты не безумен».
«Разве?» — с горечью подумал он.
«Поверь нам», — прошептали голоса.
«Почему я должен вам верить?»
«Мы спасли тебя. Мы рады тебе. Гости столь редки». И голоса, медленно, дополняя друг друга и отвечая на встречные вопросы, поведали пришельцу о своём мире.
В сезон песчаных бурь тонны кварцевых зерен, подхваченные мощным горячим ураганом, сметали всё на своем пути, превращая ландшафт в пустыню. Температуры в верхних слоях атмосферы достигали неимоверных высот, и песок плавился. Дождь из раскалённых капель жидкого стекла орошал планету.
На смену жаре резко приходил сезон холодов. Настолько внезапно, что вязкая жидкость застывала и осыпалась уже не менее смертоносными кристальными осадками. Вода, испарявшаяся во время сезона песчаных бурь, ниспадала обильным дождем, образуя целые моря. Бывало, что в сезон дождя поверхность планеты сотрясали землетрясения, и тогда мощные цунами терзали лицо планеты.
Дождь затихал, уровень воды медленно спадал и наступал самый короткий сезон: лето. Сезон длиной в один световой день. День, когда Они выглядывали из глубокого подземного укрытия. День, когда Андрей приземлился здесь.
Человек молчал, осознавая, какой страшной смерти он чудом избежал… Но, с другой стороны, не многим лучше быть погребённым заживо в тёмной подземной пещере в море разумной слизи.
«Суетной, только тело скованно, разум твой свободен», — утешили Андрея голоса.
«Не знаю, как устроены вы, но моему телу нужна энергия, питание. Иначе оно погибнет. А с ним и мой разум».
«В эту пещеру стекают соки планеты — вода, обогащённая минералами и протеинами из останков растений и животных. Выжить здесь сложно, но возможно, мы всё тебе расскажем. Мы изменили твой обмен веществ, сократив потребность в питании и кислороде. Разве ты задыхаешься? Испытываешь голод или жажду? Увы, ты не сможешь жить вечно, но все же проживешь стократное твоего биологического времени.»
Действительно, телу Андрея было удивительно комфортно, лишь разум, несмотря на описанную свободу, чувствовал себя пойманным в клетку.
«Учись у нас. Мы — вне сезонов, мы — созерцатели», — посоветовали дружеские голоса.
«Что можно созерцать во мраке?!» — огрызнулся Андрей.
«Всё, что мы видим в летний день, всё что показывают нам воспоминания наших редких гостей, всё, что можно себе представить, потому что у фантазии нет границ!»
Созерцатели учили человека, что видеть вещи — не означает понимать их суть. Они впитывали звуки, запахи, цвета и ощущения и сохраняли их в своей памяти, чтобы потом, смакуя, анализировать, изучать и постигать их. Не важно, собрана ли информация ими самими или редкими пришельцами, так называемыми гостями. Созерцатели умели читать память других существ и могли поделиться своими неоценимыми познаниями. И, как и подобает радушным хозяевам, они развлекали своего гостя, отвечая на все его вопросы, рассказывая о предыдущих гостях, о их планетах, передавая человеку все их воспоминания.
«Они ещё здесь?» — поинтересовался Андрей однажды.
«Их тела давно погибли, если ты об этом. Но все их знания, мысли, эмоции, сущность сохранены.»
«Не это ли есть бессмертие?» — спросил приятный шепот.
Человек промолчал.
«Почему ты грустишь? И ты будешь бессмертным в нашем понимании» — утешили его заботливые создания.
«Я посвятил всю свою жизнь науке. Я путешествовал, собирал пробы, исследовал…. И не ведал и части того, что узнал здесь. Лёжа неподвижно, не видя, не слыша и не чувствуя ничего. Такая кладезь информации! И никому нет от неё пользы! Всё коту под хвост!»
Ласковый смех обволок сознание Андрея:
«Созерцание вселенной бесполезно? Суетной. Дай нам шанс, мы покажем тебе, как это прекрасно и важно. Мы расскажем тебе твою жизнь».
«Я знаю свою жизнь! Больше того, что вы выудили у меня из головы, вы мне рассказать не сможете!» — дерзко ответил молодой мужчина.
«Твое первое осознанное воспоминание… » — заговорил голос.
«Да, да, я просыпаюсь и вижу, как солнце светит сквозь жёлтую занавеску. Потом в комнату заходит…»
«Постой! Созерцай!» — велели ему нежно, но настоятельно голоса.
«Ты проснулся в тепле и уюте. Сначала свет виден сквозь ресницы, но он слепит, и ты на миг закрываешь глаза. Материал мягкой байковой пижамы приятно ласкает кожу, руки и ступни ощущают постельное бельё — скорее всего хлопок. Пальцами правой ноги сжимаешь складку пододеяльника — это смешно. Открываешь глаза и видишь белое одеяло с голубым симметричным узором. Он напоминает дождевые капли, и в голове звучит детская песенка «дождик, дождик, не жалей…». Ты видишь светлую комнату, бежевые обои, полированный шифоньер, зелёное потёртое кресло. Лёгкое колыхание жёлтой занавески привлекает твоё внимание… Видишь, это всё в твоей голове».
Андрей притих. Он буквально чувствовал себя снова трёхлетним мальчиком, наблюдающим за игрой солнечного света, и это было приятно и печально.
«Да, очень печально, — согласились обитатели межсезонья, истолковав его грусть по-своему. — Вам дано изведать столько всего! Но у вас нет времени созерцать, нет шанса уловить сущность событий и явлений. Такая кладезь информации! И никому нет от неё пользы! Всё коту под хвост!» — с ласковой иронией процитировали они слова человека.
«Это и есть созерцание?» — спросил Андрей.
«Нет, что ты, но это азы. Созерцание идёт глубже, разбивая цвета на тона, а тона — на оттенки. Анализируя ощущения каждой клеточки твоего тела в каждую миллисекунду времени. Мы покажем тебе…»
Сезоны лютовали и сменялись над ними, а жители межсезонья давали лекцию за лекцией своему суетному, но любопытному ученику. Рассказывая ему обо всём, что знали. А знали они немало…
Когда наступило лето, поток слизи — колония Созерцателей — вытек наружу. Атрофированное тело Андрея вяло колыхалось на поверхности, свет резал глаза, но всё же он пытался смотреть… Первым, что увидел человек, когда глаза немного привыкли к свету, — лиловое небо, как и в день своего прибытия. Но оно было иным… Или изменилось его восприятие? Лиловый переливался сотней тонов, разные оттенки сливались в абстрактные узоры необычайной красоты. И Андрей закрыл глаза, желая запечатлеть эту картину и обсудить её позже со своими друзьями в уютной темноте и тишине подземного убежища, куда ему неожиданно очень захотелось вернуться. Он знал, всё им упущенное наверняка увидят Созерцатели и поделятся с ним своими впечатлениями.
Снова в пещере он почувствовал себя почти дома. Но вместе с этим чувством Андрея одолела жестокая тоска одиночества. Наступило время для следующего урока, решили его друзья и учителя.
«Ваша реальность — то, что сообщают вам ваши органы чувств. Если они сообщают вам неверную информацию, то вы называете это галлюцинациями, безумием. Для безумцев же это реальность. Научись управлять своими органами чувств, своими ощущениями и удастся существовать в любой угодной тебе действительности.»
«Это не реальность…» — тоскливо возразил человек.
«А в чём разница? — ласково спросили его голоса. — Мы научим тебя…»
И они сдержали обещание. Андрей в совершенстве овладел искусством «грёз наяву», как он определил для себя этот процесс.
…И случилось чудо. Одним «летом», всплыв в потоке слизи на поверхность, Андрей увидел ракету и людей. Они подхватили его и покинули планету. После долгой реабилитации он вернулся к своей нормальной человеческой жизни. Опыт и знания его были бесценны. Успех, слава и богатство сопутствовали ему до конца дней. Он женился, стал отцом двух сыновей… Умер безболезненно в почтенном возрасте…
И оказался снова в знакомой темноте.
«Видишь? У тебя получилось», — зашептали голоса.
«Еще раз!» — как зачарованный прошептал человек.
«Сколько захочешь», — одобрили Созерцатели.
Много жизней прожил их гость. Но однажды он попросил утомлённо:
«Я очень устал. Я благодарен вам за всё. Но мы, люди, просто, наверное, не приспособлены к столь длительному существованию. Дайте мне умереть, пожалуйста».
И обитатели межсезонья с уважением и грустью выполнили просьбу. Тело Андрея, как и воспоминания, растворились в теле и разуме Созерцателей, став навсегда их неотъемлемой частью, пополнив и обогатив колонию.
«Он был таким интересным!» — опечалились голоса.
«А давайте создадим мир, в котором он снова будет жить счастливой нормальной жизнью? Мир, в котором он никогда не встретится с нами? А на нашу планету пусть прилетит другой гость».
Сказано — сделано…
________________________________________________________________________________
каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго
выложено в блок отдела фантастики АЭЛИТА с рецензией.
По заявке автора текст произведения может быть удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале
потенциал не на рассказ, а на приличный роман
Набрано также хорошо и правильно.
Есть некоторые замечания по стилистике, которые вновь связаны с недоиспользованием знаков пунктуации и особенно таких, как тире и/или двоеточие. Например, вот конструкция из двух предложений:
«…Андрей дрожащими пальцами отправил сигнал с кратким описанием аварии и координатами своего местонахождения, надеясь, что поисковый отряд среагирует оперативно. Планета, ставшая местом вынужденной посадки, славилась агрессивными погодными условиями…» – Здесь намного правильнее будет на подчёркнутом участке поставить не точку, а двоеточие. И, несмотря на то, что образуется одно весьма громоздкое предложение, смысл сказанного станет воспринимать чётче.
Автор пишет всегда очень грамотно, но возникло впечатление, что данный текст не очень хорошо вычитан – в противном случае, автор бы не допустил не очень «красивых» повторов слов «человек» и «планета» (думаю, она обнаружит это сейчас сама). Как и заметил бы фразу «проживешь стократное твоего биологического времени» (конечно же нужно сказать «проживёшь стократ твоего биологического времени» а лучше и ещё менее вычурно).
Опять же, не «тоскливо возразил человек», а «возразил человек с тоской».
Есть замечания, скажем так, по «естественнонаучной точности и логике».
Во-первых, говоря: «…Регулярные вспышки этой звезды носили цикличный характер…», следует уточнить, что это – ультрафиолетовые вспышки, потому что применительно к звезде класса «красный карлик» можно говорить только о таких вспышках, опасных для человека.
Далее, неточная в смысле правильности выражения фраза «…Температуры в верхних слоях атмосферы достигали неимоверных высот…» – Тут присутствует и некая «тавтология» («верхние слои» – и «неимоверные высоты»), но самое главное: говоря о температуре, сказать, что «температура достигла неимоверной высоты» неправильно во всех отношениях – и стилистически, и по смыслу. Нежно написать как-то так: «температура достигала огромных значений».
Далее. Описаны ужасающие условия на планете: резкие сезонные перепады температур от сильных холодов до жары, при которой «плавится песок» (то есть, температура не менее 1600-1800о С!). При этом говорится, что на планете существуют растения и животные, останками который питается разумная слизь. Но при таких условиях никакой жизни (в том числе, и слизи, да ещё и разумной) возникнуть не могло.
Относительно сюжета в целом. Задумка неплохая просматривается, но портит всё практически необоснованная «картина мира» (см. сказанное выше про условия на планете) и слабое обоснование самих возможностей «разумной слизи», даже если предположить её существование. Каким образом столь чуждая человеку субстанция (пусть и «разумная»), могла понять и осмыслить внутренний мир человека в той мере, какая описана? (да и внутренний мир любых других существ, если предполагать, что не только люди в ней тонули? Наверное, какое-то обоснование этому можно придумать, но оно потребует намного более развёрнутой и более продуманной сюжетной идеи и самого сюжета, чем это позволяют рамки рассказа на 12 т.зн. сюжета. Я понимаю, что автор ставила главной целью в данном конкретном случае оказать некую «иллюзорность бытия», но даже с учётом вторичности «естественнонаучных основ», которые я имею в виду, обоснованность «картины мира» должна выстраивать более точно и убедительно.
Вообще тут присутствует «идеологический» потенциал не на рассказ, а на приличный роман.