(Хроники нечеловечного Предателя)
***
«- Мне уже начинать, да? Могу говорить обо всем… Я ведь правильно вас понял? Но, как мне думается, выбор из всех заключенных остановился на моей личности не просто так. Это был не вопрос, конечно… Ну да, вы бы на него все равно не ответили. Тем не менее вы, да и многие другие люди, наверняка хотели бы послушать мою историю. Что-нибудь о тех событиях, произошедших в 2147. В моей интерпретации и не из допроса в деле. Многие догадываются, что там далеко не все сказано? Наверное, многим уже все равно, но я расскажу вам именно об этом; поведаю правду о случившемся в том далеком году. Думаю, начать стоит не именно с меня, а с истории о Незаинтересованных личностях в целом. Готовы? Хех, тогда, пожалуйста…»
***
– «Осталась минута бега»
Капли пота, которые я чувствовал стекающими и поглощаемыми моим Костюмом, все множились в количестве – я разогнался еще сильнее.
– «Осталось полминуты»
В ногах уже понемногу начинало колоть. Накатывала усталость. Но, выполняя Физическое Спортивное Предписание, я продолжал ускоряться, слыша усилившийся топот моих стоп об беговую дорожку.
– «Время закончилось. Спасибо за выполненную ФСП-норму, сотрудник №382 Игорь Убриг. Можете пройти в душевой отсек и принять положенную водную норму. Ждем вас в Спортивном секторе через пять часов. Удачного дня».
Встав с дорожки и уступив место следующему сотруднику, я направился к душевым камерам. Скинув внутри одной из свободных кабинок свой Костюм, который уже направился через пневмотрубу в систему очистки и выкачки влаги, в меня ударил поток воды. Рядом со мной принялся отсчитывать нормированные пять минут принятия душа таймер. Несколько раз плавно сменив температуру воды от кипятка до ледяной согласно Медицинскому Предписанию, автомат отключил душ и переключился на режим «сушки» Вы начали читать конкурсный рассказ. В конце произведения обязательно поставьте ему оценку!посмотреть условия конкурса
***
«… – На Земле еще остались школы? Вы сами ее посещали? Да-да, понимаю, вам отвечать не положено… Тем не менее, думается мне, вряд ли они сохранились в прежнем количестве. Уже в моем детстве их практически не осталось, да и те были набиты механическими учителями по Янгу. И уже тогда совместное обучение заменялось более удобным индивидуально-дистанционным. Но для нас подобного решили не делать. И хотя бы за это я говорю нашему Правительству спасибо. К чему это я… Ах, да – вы знаете определение термина «общество»? То самое, из школьных учебников: «общество – это часть материального мира, обособившаяся от природы, но тесно связанная с ней…». Так вот, первая фраза из него – определение, которое можно отнести и к нам, «Незаинтересованным Людям», «Человеко-анклавам», «Несоциальникам»… Список синонимов можно продолжать еще долго, даже если не брать в расчет не слишком цензурные прозвища. Все они так или иначе показывают нашу суть – часть человеческого вида, одной земной цивилизации, но не являющуюся частью общества. Личности, но не индивиды. Несоциальные, но все же человеческие существа. Мы обособлены в плане общественном и психологическом, даже между друг другом. Если я правильно помню, то первые предположения о существовании мне подобных были сделаны под конец двадцать первого века, после Финальной Глобальной. Тогда подобные идеи еще подвергались насмешке и шквалу критики, а первые Незаинтересованные считались обычными детьми. Людьми, ставшими результатом информационного века. Но к моему рождению и юности взгляды ученых и правительств на нас изменились. Сильно…»
***
Выбритый и помывшийся, выполнив все медицинские и гигиенические нормы, я направился по общему коридору в столовую. Вместе со мной туда же направлялся весь персонал станции – Ребекка Штейн, главный доктор на борту, Грег Андерсон, техник, Пол Бир, кибернетик, Борис Джеймс, зообиолог, и все остальные, успевшие, как и я, пройти череду утреннего нормирования.
В иллюминаторах коридора виднелась ночная сторона Земли с бесчисленными яркими огнями городов, полных обычных людей, чиновников и ученых, архитекторов и компьютерщиков. Таких же, как и мы, но входящих в структуру Общества. Там же обитали и семьи, редкие друзья, враги и возлюбленные моих коллег и меня. Сейчас многие из них сидят за своими столами, дописывая письма на обычной бумаге, или собирают небольшие посылки для нас – процедура, происходившая раз в месяц. Все эти послания долетят до нас через пару часов с целью привязать нас к Обществу, усилить тонкую связь Незаинтересованных с обычными людьми, социализировать нас на расстоянии. Но еще никто за пять лет существования станции «Эмбасси» не трансформировался, не «улучшился» чудесным образом до состояния Человека Общественного. И вряд ли такое в принципе когда-нибудь произойдет – все мы останемся на этом орбитальном хабитате, выполняя будничные нормы, повседневную работу и участвуя в большом эксперименте «нормальных» людей – преобразить, вылечить нас.
Мои мысленные потоки прервал голос, раздавшийся справа меня. Это был Майкл Аллен, звавший меня присоединиться к желательному, предписанному нормами, диалогу с ним.
– Привет, Майкл.
– Игорь, здравствуй! Ну как, стал наконец-таки нормальным человеком, а? Иль, может, нашел среди звезд сигнал от наших братьев по несчастью разума?
– Нет.
– Жаль! Только, пожалуйста, обязательно скажи, когда это произойдет – хочется по скорее покинуть это ржавое «Посольство» и отправиться домой, к гастролям. И, кстати, узнай от серых человечков, кто же они – Незаинтересованные или обычные, о’кей?
– Как скажешь, Майкл…
– И, пожалуйста, будь так добр – загляни в Свободные Часы ко мне! Хочется уже показать тебе мои последние тексты.
– Обязательно.
– Ну и отлично!
Конечно, я этого не сделаю. Как и в прошлые его просьбы. Я потрачу Свободное Время на чтение и попытки нарисовать что-то путное. Может, еще на расчеты областей поиска, но точно не на стендап Майкла, хотя бы потому, что он сам этого не хочет. Как бы он не притворялся, он такой же Незаинтересованный, как и все мы здесь. Пусть он и умеет шутить, имел рабочее место, с этим связанное, часто общался с публикой, был три раза женат, Майкл Аллен не Общественник и никогда им не станет. В чем-то мне его жаль, но он должен смириться и отбросить все эти глупости о своей возможной метаморфозе и возвращении на Землю. В конце концов, подобное звучит еще более безумно, чем превращение кафкианского человека в жука – тот все равно был более социальным под хитиновым покровом, чем мы, в своей мягкой коже и одежках.
– «Почтовая ракета прибудет через полтора часа», – продекларировал электронный голос перед кухонным сектором станции.
Пропустив мимо себя лишнюю информацию, я пошел с общим потоком толпы за нормированным питательным пайком.
***
«… – Интересно, мнение, что Незаинтересованные – результат Большого Скачка, то бишь, прохода через Техно-Сингулярность, до сих пор бытует на Земле? Так или иначе одного мнения насчет нашего существования не было ни у ученых, ни у властей. Ученые не знали, почему и как мы возникли. Главы планетарных стран не знали, что с нами делать. Большинство фактов говорило, что никакой угрозы от нам подобных ждать не следует. Да, не особо хотим общения с людьми, но зато больше времени, чем кто бы то ни было, уделяем наукам, искусству и другой полезной и приятной деятельности – разве это плохо? Нет, отвечали власть держащие, но видели реакцию вездесущего Общества. Странные сверхсоциопаты, замкнутые в себе и своих исследованиях; чересчур умные и молчаливые, скрытые и мрачные – такие могут принести лишь неприятности. Постепенно подобное видение в вопросе нашего бытия распространилось в большинстве парламентов и правительственных кабинетов. Для начала, решили они, нужно точно определить всех подозреваемых в «необщественном существовании» лиц. Это довольно просто было сделать с помощью изобретенного для этих целей Социомера – прибора, показывающего точное значение ИОП – Индекса Общественной Принадлежности. С ним легко можно было найти настоящих Несоциальных, выявить каждого; узнать, отсортировать от немалого количества обычных необщительных людей и социопатов. Состоящий из сопоставления многочисленных анализов и тестов, Социомер выявлял всех людей с ИОП ниже значения «-50». Все, кто входил в этот промежуток по шкале общественной принадлежности, и именовались Несоциальными Личностями, в будущем – Незаинтересованными. Но это уже другой этап в моей жизни и многих других из нашего рода…»
***
Моя вахта должна была начаться через несколько минут. Собирая карты, расчеты и чертежи с не просканированными и сканированными зонами длиною в парсеки, я готовился выходить из своего небольшого жилища. Поставить стул на место, выключить свет, положить закладку на нужной странице… И еще одно.
Я вновь включил свет и, отложив рабочие бумаги, подошел к своей Посылке. Мы всегда придавали этим брезентам с планеты-матери особую роль, хотя бы из-за того, что так велела программа. Ради нашего же блага. Возможно, ради подобной же попытки понять наше отклонение и способ его излечить на противоположной стороне Земли медленно проходит космическую пустоту еще одно «Посольство» – «станция нормальников», как мы ее называем. Не знаю, насколько стоит доверять этим слухам, ходившим еще на самой Земле во время зарождения всей этой программы, но вполне логичным было бы существование дополнительного орбитального хабитата, альтернативного нашему. То «Посольство» имело бы примерно те же официальные цели существования, но под дополнительными, основными, – совершенно противоположные. Если наша станция всеми этими избыточными общими помещениями, излишней коллективной работой и рекомендуемым общением пыталась сделать из нас нормальных людей, повысить наш ИОП, то у «Альт-Посольства» цель была бы другой. Наоборот, из нормальников сотворить Незаинтересованных с помощью индивидуальных работ, повышенных Свободных Часов и другими обратными методами.
Так или иначе, но посылку я решил открыть перед выходом. Наверняка, как мне думалось, обо мне в очередной раз вспомнили родители, прислали несколько книжек, инфостержней с голозаписями, может, что-нибудь еще… Но в отрытой коробке я обнаружил всего лишь один инфостержень с пометкой «от Елены Эбанд».
Я взял его и вставил в головизор. Через секунду на нем возникло объемное изображение Елены с коротко стриженными волосами, в белой блузе, с ее прежней улыбкой, но на этот раз явно фальшивой.
– «Привет. Я давно тебе не писала, извини… Думаю, «была занята» для тебя прозвучит слишком нелогично… Видела недавно твоих родителей – взяли двоих из спецдома по Усыновительной Норме. Один белокурый мальчонка, резвый, но и в Везде-Нете любит зависнуть на часик-другой. А второй – вылитый ты. Нет, он не из Незаинтересованных, просто он похож на тебя. Коля зовут. Может, когда твоя вахта закончится, мы все увидимся тут. На Земле. Прошу, не задерживайся на орбите – я скучаю по тебе. Кстати… Нам с Ником дали разрешение на второго ребенка. Я уже на седьмом месяце. Хочу назвать его Гошей. Думаю, Ник согласится. Не знаю, что еще рассказать. Я скучаю по тебе все время, думаю, но живу нормальной жизнью. Как ты и сказал… Я люблю тебя, Игорь. Возвращайся поскорей; твой голос для меня ценнее всех посланий звезд»
Изображение развеялось. Сообщение завершилось. Я еще немного постоял над головизором, улыбаясь. Моя улыбка тоже была фальшивкой. Я хотел совершенно иного, но знал, что подобное недопустимо. И невозможно. Одна слеза все же скатилась по моей щеке, но я успел быстро смахнуть ее и пойти туда, где меня ждали сейчас.
***
«… – По китайской традиции одно из самых ужасных проклятий – это пожелание другому человеку жить во время перемен. В мои земные и околоземные годы такими временами, в период которых изменилось многое, называли и Революции Фанатиков, и Финальную Глобальную Войну, и создание Правительства. Некоторые вспоминали о вездесущей, но обыденной Техно-Сингулярности, появившейся из пепла самоуничтожившихся оружий-кодов кибербитв последней войны, которые завершили наступление Золотого, 22-ого, Века на всей Земле, без голода и войн. Наверняка сейчас на Прародине говорят о моих деяниях… Но, по мне так, время перемен – это вся наша история, все события каждой отдельной человеческой жизни. Никогда не знаешь, что случится в следующий миг, как поступят те или иные силы. Например, не знал же я, что именно в Изоляционные Лагеря занесет меня программа «Заинтересованные люди». Не знаю, какие ИИ или группа правительственных чиновников могли такое выдумать, но формулировка идеи программы в чистом виде для любого из нас, Необщественников, звучала замечательно. Кто бы не хотел встать на передний фронтир Контакта с Другими? Стать первыми людьми, которым посчастливиться столкнуться с инопланетными цивилизациями или хотя бы их эхом, зовом приветствия с далеких звезд? И подобную честь предложили нам… Конечно, мы понимали, что есть тому и дополнительные причины – уменьшение количество нам подобных на Земле, дабы обезопасить ее от людей, поступки и желания которых трудно предугадать. Возможно, еще имела место быть попытка «исправить» нас в нормальных людей – во всяком, звучала она в документах программы несколько иначе, а Социомер на станции мы регулярно проходили раз в неделю. Но те логичные осторожности значили мало – почти каждый из нескольких тысяч официально обнаруженных Необщественных людей возжелал попробовать попасть в проект и стать Незаинтересованным лицом – представителем человеческой расы для звездных посланцев, который сможет максимально честно рассказать о ней в должном русле. Конечно же, было ясно, что вряд ли это произойдет с первым поколением дежурных на «Посольстве», но когда-нибудь именно Незаинтересованные первыми услышат голоса жителей других звезд. Кто же знал, что это случится так скоро?..»
***
– «Возможность столкновения! Возможность столкновения! Всем дежурным по безопасности пройти в Отдел по контролю орбитального пространства!»
Так уж вышло, что участь дежурного по безопасности досталась на этой неделе мне. Обычно, для этих сменных пяти людей ничего сложного не возникает – да, некоторое Свободное и рабочее время приходится тратить на дежурство, но не более. Большую часть работы все равно проделывают компьютеры, в том числе и по борьбе с самим мусором, появлявшемся в области пролета станции. Мы могли понадобиться лишь тогда, когда машины не могли убрать вовремя мелкий мусор своими силами – тут уже мы залазили в скафандры и делали все вручную. И никогда не возникало никаких трудностей. Но только не сегодня. Поэтому обследование пространства GHY-78923 на предмет искусственных излучений пришлось остановить.
Я и еще один дежурный, Айзек Кларк, добежали по экстренному сигналу на лифт и стали спускаться в Отдел.
***
«… – Не могу сказать, что был поклонником научной фантастики двадцатого и двадцать первого веков. Я любил читать с детства, но среди редких бумажных книг, которые тогда все еще приписывалось читать детям в школе, особенно в спецшколах для Заинтересованных, фантастических авторов почти не было. Зато в Везде-Нете я искал все, что связано с закрытой SETI, исследованиями в области различных наук с приставкой ксено- и астро-. Я изучал линкос, физику, радиотехнику. Еще с тех далеких лет я знал, что буду радиоастроном и в числе тех, кто познакомиться с великими Другими – не важно, как те будут далеко от нас. Я мечтал, учился, трудился, прошел в число чуть более сотни сотрудников «Посольства» из нескольких тысяч кандидатов… Но я все равно не мог ожидать Иных. Таких Иных…»
***
– Черт, Грег! Мать твою, надо его вытаскивать!
Это кричал Пол, параллельно доказывая всем нам нашу собственную эмоциональность. И все мы действительно ощутили кое-что – страх.
Один из нас не мог вернуться домой, на станцию. Грег Андерсон вышел около двадцати минут назад, чтобы отвести куда-нибудь подальше кусок космического мусора размером с банку газированной воды. И поначалу все шло, как и всегда – подсказки компьютера, советы дежурных «Посольства», ответы Грега. Но семь минут назад все изменилось.
– Связи точно никакой?
– Абсолютно! Только какие-то обрывочные… Крики. Видимо, у него там кислородное голодание. И еще что-то с электричеством.
– Так давайте быстрее воспользуемся вторым скафандром.
– Нельзя, Айзек! Нужно подождать еще несколько минут – мы будем пролетать на расстоянии контакта со спутником-ИИ. Он скажет, что нам стоит предпринять.
– У нас нет времени, если у него почти закончился кислород! – воскликнула Ребекка, тоже одна из дежурных.
– Это протокол, Ребекка, иначе нельзя.
– А это человеческая жизнь! Я иду за скафандром…
– Не надо. Пойду я.
Все обернулись ко мне.
– Я чаще вас вызывался в свои дежурства выйти в космос, так идти мне. Быстрее, Пол, готовься к открытию шлюзов.
– Ах… Черт, давай!
***
Определять в космосе расстояния на глаз – дело, обреченное на поражение. Поэтому скафандр был напичкан различными приборами с самым широким спектральным видением и своими вычислительными машинами. Дополнительные механические манипуляторы и ракетные установки так уж совсем делали из скафандра что-то более похожее на космический корабль, чем на белые мешки лунных астронавтов двадцатого века.
И надежность у подобных костюмов-машин была самой что ни на есть высокой. Отдельные блоки питания, большой запас дыхательной смеси, антирадиационные щитки… Тем не менее я, облаченный в один из них, видел в трех метрах от себя медленно отключающийся, охлаждающийся изнутри другой костюм. Неуязвимый совсем недавно, теперь он мог стать могилой для Грега, зажавшего в руке блестящий металлический цилиндрик.
– «Грег, ты меня слышишь? Грег, ответь»
Он не отвечал. Фонари и внешние датчики не излучали ни единого фотона света.
– «Грег, держись, пожалуйста. Мы сейчас вернемся на станцию…»
– «Игорь, уходи отсюда… Прошу тебя, возвращайся, быстрее!»
– «Грег, слава небесам! Пол, он жив, я с ним связался. Сейчас будем возвращаться. Грег, хватайся за манипулятор, полетели! У тебя осталось мало времени…»
– «Нет, уходи, быстрее! Это я… костюм… Уйди от меня! Тварь… …!»
– «Грег, у тебя большие проблемы с электропитанием скафандра. Прошу, хватайся быстрее. Скорее всего, в твоем костюме остановилась подача кислорода, так что нам надо срочно отсюда уходить, понимаешь?»
– «Это я отключил питание! Улетай, иначе оно и тебя… Лети, прошу, прошу, Игорь! Ты не поймешь, просто пове…»
– «Пол, у него галлюцинации, а может чего похуже. Я уже схватил его. Летим».
– «Зачем!? Го… Игр… Отпусти! Отпусти!»
Датчики на костюме Грега вновь зажглись. Несколько манипуляторов, ближе всего расположенных ко мне, стали колотить мой скафандр.
– «Ты что творишь?! Грег?! Грег! Ответь!»
Костюм снова отключился. Ответа от него уже не было. Через минуту, когда до станции оставалось еще десять метров, он снова ожил, лишь на одно мгновение. В ту секунду уже я потерял чувство реальности и отключился.
Перед тем, как раствориться в неосознаваемом ничто, мне показалось, будто приемник в шлеме заговорил снова голосом Андерсона. Насколько я помню, он сказал лишь одну фразу: «Будет немного больно».
***
– Игорь?
Я открыл глаза. Серый потолок, серые стены, несколько картин с пустыми берегами и голубым небом – моя комната. Рядом – Ребекка.
– Выжил?
– Как видишь, Игорь.
– Значит, не подпорчу тебе статистику… Грег?
– Погиб.
– Вот же… Причины установлены?
– Отключение энергопитания скафандра. Техники пока еще возятся с ним и программным обеспечением, но скорее всего он сам его отключил.
– Костюм?
– Да. Мы уже сообщили обо всем на Землю. Со следующей почтовой ракетой заберут и его тело… Ты не помнишь ничего, что он тебе говорил?
– Вроде бы нет… У него явно были галлюцинации от удушья.
– Он был отличным Заинтересованным и просто человеком. Как узнаем что-то новое по костюму, зайду, сообщу тебе. Кстати, я выписала тебе больничный на три дня – пользуйся.
– Спасибо, Реб. Постараюсь побыстрее вернуться в строй, но сейчас чувствую себя в порядке, так что…
– Точно не хочешь поговорить?
– Нет, да и забирать у тебя Свободные Часы не очень хочется.
– Тогда выздоравливай, Игорь.
– Спасибо. Кстати, Ребекка… В одном из манипуляторов скафандра Грега не было ничего необычного?
– Необычного? Да нет вроде. А что?
– Видимо, и мне кое-что показалось. Еще раз спасибо.
***
«Привет, Игорь. Пора вставать»
Я открыл глаза. В комнате никого не было. Дверь была заперта. Я присел.
Голова слегка покалывала, в глазах картинка была размытой. На столике рядом как раз для этого было несколько пилюль, оставленных Ребеккой. Я потянулся за ними, но…
«Они не помогут. Не переживай, Гош. Или, тебе больше нравится, когда тебя называют Гога, Гора, Ира? У твоего имени только на русском языке как минимум восемнадцать производных форм, поэтому выбор велик. Пока подумай, какое тебе по душе, а я разберусь с головной болью»
Я вспрыгнул с кровати. От усталости в ногах чуть не упав, я стал озираться по сторонам. «Наверное, чей-то микрофон», – подумал я.
«Нет, Игорь, это не микрофон или любое другое человеческое воспроизводящее звуки устройство»
Сбросив с полки все свои три десятка бумажных книг и все остальные предметы, за которыми или в которых могли бы спрятать эти самые устройства, я мысленно согласился с голосом. Голосом, который принадлежал замерзшему насмерть Грегу.
«О, не переживай. Я не призрак твоего коллеги-технаря. Я в принципе не являюсь человеком, но если тебе не приятна интонация и тембр голоса мистера Андерсона, то я могу сменить их на какие-либо угодно другие. По вкусу. Подумай и выбери. Как я понял, кстати, обращаться к тебе лучше, как просто к Игорю, да?»
– Чем бы ты не являлось… Это просто галлюцинация. У меня тоже было кислородное голодание, вот и все.
«Боюсь, что нет. Твой костюм был абсолютно в полном порядке, как и костюм мистера Андерсона. Он сам его отключил – испугался меня и хотел погубить нас обоих. Жаль, что он меня даже не выслушал как следует»
– Ты галлюцинация. Ни более. Сейчас я пойду к Ребекке и проверюсь у нее.
«Конечно, я не запрещаю, но обследование ничего не выявит – ты полностью здоров. Головные боли были из-за меня – уж прости, настройка всегда происходит таким образом. С любым живым существом. Зато после нее здоровье нервной системы тебе обеспечено на все последующие долгие годы»
– Но, если ты не галлюцинация…
«Молодец, Игорь! Мыслишь в правильном направлении. Кстати, хочешь тебя повеселю? Да не бойся, я не кусаюсь. Вот, возьму лучше ту книжку. Да, в красной обложке. «SETI: Прорывы и падения». Открой любую страницу.
Я так и сделал. На 36 странице, 37, 38 и всех последующих я увидел один и тот же текст, который передвигался от одного листа к другому:
«Незаинтересованный Игорь поставил SETI куда надо. Так держать! Вот вам и Контакт»
Действительно, ну и Контакт.
***
«Игорь, послушай меня, перестань ходить по комнате и успокойся. Только так ты сможешь меня нормально выслушать и понять»
– Уйди из меня, живо! И из этой комнаты тоже… Из книг, из головизора – убирайся!
«Во-первых, пусть на станции между отсеками и отдельными помещениями и есть звукоизоляция, прошу тебя не орать. Во-вторых, не забывай, я в твоей голове, хотя могу залезть и побаловаться либо буквами в книжке, либо цветами в головизоре. Поэтому можешь лишь думать, и я тебя услышу»
– Тогда… «Тогда собери себя и проваливай не только из моих вещей, но и из моей головы»
«Не могу, Игорь. Честно не могу – у нас с тобой установился замечательный контакт, а если я уйду из твоего мозга, то в следующий раз ты меня можешь просто не принять. А мне с тобой еще столько всего надо обсудить»
«Ты хочешь остаться в моей голове навсегда? Ты читаешь все мои мысли? Что ты, откуда…»
«Как ты быстро можешь мыслить, когда захочешь! Не зря ты мне приглянулся в этом пустом и холодном вакууме возле вашего «Посольства». И вкус в литературе у тебя есть, пусть в основном он и чересчур научен. Насчет твоих вопросов. Нет, я не останусь в твоем сознании навсегда. В этом плане можешь не волноваться, как и в чтении мыслей – я читаю лишь то, что ты от меня не скрываешь. На большее я пока, а может и совсем не способен. Ох уж это ваше человеческое подсознание и все прочее. Ну, а кто я, ты понял сразу – посланник с других миров. Кстати, можешь меня так и звать, радиоастроном Игорь Убриг, – Посланником. Будем знакомы»
«И чего ты хочешь, Посланник?»
«Самую малость, Игорь, самую! Сделать Землю, ваш человеческий род и тебя лично счастливыми!»
***
– Головные боли еще есть?
– Нет.
– Тошнота?
– Нет.
– Плохой аппетит, проблемы со зрением, стройностью речи или судороги? Проблемное мочеиспускание?
– Не чем тебя порадовать, Реб.
– Смешно, Игорь. Иногда мне кажется, что в роли стендап-комика органичнее смотрелся бы ты, а не Аллен.
– Не знаю, сказать ли тебе за такой комплимент спасибо. Ребекка, а звуковые галлюцинации после моей травмы могут наблюдаться?
– А они у тебя есть? Какие-то осмысленные слова, предложение или мелодия, набор звуков?
«Ну же, друг, скажи, как твое здоровьице?»
Я мысленно промолчал и продолжал пялиться в пол, думая, что же ответить Реб.
«А докторша-то не промах. Может, мне стоит прийти к ней на прием? У меня есть определенные психологические травмы, оставшиеся еще с детства, когда мне было всего лишь шестнадцать тысяч ваших земных лет»
– Не трогай ее…
– Игорь?
– Нет, Реб, извини, я просто хотел сказать…
Я посмотрел на нее, но после отвел взгляд чуть правее. Там, за ее спиной, была интерактивная доска. Выключенная, она засветилась и пиксели образовали вместе одну единственную фразу: «Так ну как, Гош?»
– Они были, когда я проснулся, но потом прошли.
– Тогда все отлично, но если что-то случится…
– Конечно, я к тебе загляну.
***
– Гош! Наконец-то ко мне заглянул. Чувствуешь себя получше?
– Да, Майкл, спасибо. Лучше.
– Так жаль Грега, так жаль… Благо, хоть ты выжил. Хочешь, я зачитаю тебе пару-тройку старых шуток. Они тогда неплохо заходили в…
– Майкл, если честно, я тут не из-за юмора. Скажи, до того, как ты занялся им… Ты ведь учился в Массачусетском Технологическом?
– Да. И закончил. У меня и про это монолог есть…
– Подожди, пожалуйста. Ты окончил факультет физики и информатики?
– Да. А что?
– Ответь мне. По современным представлениям, мир на базовом уровне материи – голые цифры?
– Ничего себе вопросец… Ну, если не вдаваться в подробности, то да; Вселенная в своей основе – чистая математика, что и позволя…
– То есть, на этом изначальном уровне она напоминает компьютерную программу? Код?
– Ах, ты, наверное, поспорил о чем-то с Джоном, физиком-теоретиком из лаборатории, да? Ну, между нами говоря, да, должна быть чем-то похожа. Но это лишь одна из теорий. Один из взглядов.
– Тогда скажи мне еще кое-что. Могла бы, чисто теоретически, какая-нибудь очень развитая цивилизация, второго или третьего уровня по Кардашеву, создать квантовые компьютеры, которые бы строили свой софт и вычислительные мощности на основе самой ткани мироздания? Смогли бы они тогда существовать без «железа» в любом его рассмотрении?
– Вопросы у тебя с каждым разом все лучше… Я не знаю, Игорь. И любой физик из моей, либо другой области точных наук ответит тебе так же. Мы еще ни одну инопланетную цивилизацию не встретили, что уж говорить о такой, которая способна создавать в квантовой пене разумные машины. Если таковые и существуют, то вряд ли мы, букашки, будем как-либо интересны богам-манипуляторам пространством-временем.
– Понятно. Спасибо тебе, Майк.
– Да пожалуйста. Может…
– В следующий раз. Обязательно.
***
«Ты квантовый компьютер сверхцивилизации. Ну, или я сошел с ума. Я угадал?»
«Да. Кстати, первый вариант – правильный, если что. В какой-то мере твой комедийный дружок прав. Я что-то вроде ваших военных саморазвивающихся программ для уничтожения электронной техники в Финальной Войне, некоторые из которых выжили и стали ИИ. Во всяком случае я творение искусственное. Разумное и нетелесное, но способное приобретать тела. С некоторыми ограничениями. Например, в ваших мозгах или очень сложных механических вычислителях без определенных разрешений хозяев мне будет трудно»
«Тем не менее ты можешь жонглировать печатными буквами в книге и подрисовывать половые органы и прочие непристойности в голоснимках»
«Я должен был обратить на себя внимание. Ты теперь мной заинтересовался хотя бы – узнал, что я квантовый инопланетный код, например»
«И для чего тебя создали? На что запрограммировали?»
«Я уже отвечал тебе – сделать ваш мир лучше. А чтобы ты понимал меня в дальнейшем чуточку яснее, я хочу тебе кое о чем напомнить»
Я снова отключился.
***
– Андрей и Нелли Убрег?
– Да.
– Очень приятно. Прошу, присаживайтесь.
Родители Игоря сели. Игорь находился в другом кресле, чуть отдаленном от остальных.
– Вы нас вызвали для чего-то конкретного, Анастасия Михайловна? Негативного?
– Боюсь, что да. Ваш сын показывает отличную успеваемость в шестом классе: его балл нигде не ниже четырех. Но недавнее тестирование Социомера показала кое-что не очень приятное…
– Он Несоциальный? – прижав от искреннего ужаса руки ко рту, вскрикнула Нелли.
– Боюсь, что это так. Его ИОП равен «-64». Это очень низкий результат.
– Может, это какой-то сбой. Ваши Социомеры просто давно не меняли.
– Нет. Мы проверяли вашего мальчика на разных машинах по нескольку раз – признание в Несоциальности очень долгая и трудная процедура. Но обязательная.
– И что же нам теперь делать?
– Мы предлагаем другую российскую школу, которую Правительство совсем недавно специально открыла для детей с подобными, кхм, отклонениями.
– Я вам все равно не верю, -продолжал отец, – Он общается со своими ровесниками, с нами. Какой он, черт вас за ногу, Несоциальный?!
– Попрошу вас. Да, он общается – как и другие Люди-анклавы, но делает это лишь в случаях, когда ему что-то нужно. С детьми он не играет совсем – предпочитает одиночные игры и книги. То же самое и в Везде-Нете; он не использует его для общения с друзьями, а в вирт-играх выбирает лишь индивидуальные миссии. Но если вы даже так не хотите мне поверить, то давайте спросим у вашего сына: – Игорь, подойди к своим родителям?
Игорь подбежал и встал подле матери.
– Скажите, как часто вы говорите ему «я тебя люблю»?
– Что за вопросы? Практически каждый день, естественно. И он…
– Действительно, а он? Сколько он раз говорил вам, что любит? Игорь, скажи маме с папой, «я вас люблю» прямо сейчас.
– Анастасия Михайловна, разве это присутствует в образовательной программе?
Мокрые глаза родителей Убрегов встретились и печально переглянулись.
***
– Родители тогда не были ни в чем виноваты. Они меня любят. И я их, – ответил я вслух Посланнику, заметив себя сидевшим на полу.
«Тем не менее, Игорь, после этого разговора ты оказался в спецшколе-интернате для будущих Незаинтересованных. Ведь так?»
– Так…
«И в этом виновна система. Она справилась с голодом, войнами, глобальным потеплением, рознями на различной почве, но ИИ с Правительством почему-то поступают с вами именно так, а не иначе»
«Система. Но не люди… Систему всегда можно поменять»
«Хм, соглашусь. Но разве только система поступала с тобой подобным образом? Наверное, тебе еще кое-что стоит вспомнить»
***
– Еще! Еще его бей, еще!
В Игоря, схваченного за руки, полетело еще несколько кулаков Димы Ривла.
– Ну что, ты еще хочешь? Может, хочешь подойти и обнять Ленку? А ты, Ленка, все еще хочешь продолжать гулять с этим Молчаливо-Дебильным Утырком?
– Я сама буду решать, с кем мне общаться, а с кем – нет! Отстаньте от него, отпустите!
– Лен, успокойся… Я ж ради тебя все это, чтобы жизнь свою молоденькую не испортила с этим… А ты что молчишь?
– Не… не…
– Что?
– Не вижу смысла что-либо говорить. Скорее всего, чтобы я ни сказал, ты продолжишь меня бить, а своего решения по отношению к Лене я менять не собираюсь. А не отвечая тебе, как сейчас, ничего, я хоть сохраню силы на возможную контратаку.
– Какие мы умные! Думаю, еще пару ударов тебе не помешают, яйцеголовый социопат! А ну, ребят, давайте ему напоследок! Лен, смотри внимательней!
– Игорь!
***
– Игорь?
– Лена?
Он развернулся. Еще слегка похрамывая после медпункта, он был рад встретить перед сном, теплой летней ночью, ее.
– Прости, что я не смогла остаться… Я не могла видеть, как они все тебя бьют. Надеюсь, ты уже сообщил обо всем своим наставникам?
– Еще нет. Наверное, и не сообщу. Их все равно будет трудно наказать легально.
– В смысле…
– Это же произошло не в пределах моего интерната, а на территории твоей школы. И Дима с его группой – оттуда же. Конфликты между учащимися разных учебных произведений обычно стараются решить либо как можно более скрытно, либо вообще замять. А тут еще…
– Необщественный.
– Именно. Ты меня специально искала?
– А? Что?
– Я тебя заметил еще возле того перехода. Так что?
– Да, Гош, искала. Я просто хотела сказать, что… Что с тобой мне нравится проводить время. Очень. Социальный ты или нет, но с тобой мне всегда интересно и хорошо. Ты даже больше разговариваешь, чем тот же Дима… И еще я очень не люблю его. Но Дима, он, он же любит меня. Нравлюсь я ему, понимаешь? Поэтому он будет продолжать лезть к тебе, пока будет видеть нас вместе. А я больше не хочу смотреть, как ты страдаешь.
– Я не страдал. Физическую боль всегда можно отстранить от сознания…
– Игорь. Дослушай меня до конца. Пожалуйста. Я больше не буду с тобой гулять. Во всяком до того момента, как мы оба с тобой не уйдем из этих школ. Пока мы здесь – не быть нам рядом. Прости.
Лена поцеловала его в щеку и убежала. Мысль о том, что ее еще можно догнать, прожила в нем еще несколько секунд, но осознание хромоты и скоро часа отбоя отстранили ее на второй план.
***
«Как видишь, не только система, но и близкие тебе люди могут оказаться в роли предателей»
– Всякое… Всякое бывало. Это не имеет значения.
«Да неужели? Не забывай, я могу читать и чувствовать то, что не скрыто. Но ты прав – я тебя еще не до конца убедил в своей правоте. Наверное, стоит вспомнить что-то еще. Может, случай, когда ты пытался устроиться на Аресибо-2 в качестве радиоастронома? Только, что сказал тебе тамошний столоначальник? «Вы не подходите из-за своего ИОП». Если бы он на этом и закончил, то было б честно. Но его же понесло в реку лжи: «Нам нужны не просто умные сотрудники, но и профессионалы, способные общаться с персоналом, посетителями, прессой…». А на самом деле ему просто не нужны были Незаинтересованные. Можно вспомнить еще пару десятков подобных случаев, например, с тем математиком из интерната, или городской… Но я знаю самый лучший пример, который ты замечательно помнишь. Он и расставит все точки над «i» в нашем споре. Поехали!»
***
– Сколько мы с тобой не виделись? Пять лет? Шесть?
– Семь с половиной.
– Господи… Ну и интервал. И ты взял и сам меня нашел?
– Да.
– Это отлично. Я столько всего хочу у тебя спросить и узнать. Да и самой хочется так много рассказать всего! Например, Дима тот…
– Я к тебе пришел лишь на пару минут.
– Почему так ненадолго?
– Я уезжаю. Скоро.
– Подожди…
– Да. Программа «Незаинтересованные лица». Лучшая исследовательская станция со всем оборудованием для просеивания пригодных для жизни планет и искусственных творений.
– И ты туда попал?
– Да. Прошел отбор. Теперь несколько месяцев спецподготовки и вперед.
– Но как же мы?
– Лена… Помнишь, ты когда-то сама мне сказала, в классе девятом, что сейчас не время и не место? Может, дело еще и в моей собственной сути? Нет, я знаю, что ты меня любишь. И я тебя, но ты же знаешь, нас разделяет пропасть. Пропасть общества, которое нас не понимает. А мы не понимаем его. Я все равно плохо представляю себя в роли твоего жениха, отца твоих детей, а Дима Ривл – не самый плохой вариант. Прошло время, он изменился, исправился, но чувства к тебе у него только возросли. Прошу, взгляни на него внимательнее. Подумай об этом и живи. Живи нормальной жизнью Человека Общественного. Я же постараюсь понять, как жить Человеку Необщественному. Пока, Лен.
Конечно же, она плакала. Она кричала, хватала его за руки, била, но Игорь не посмотрел на нее. Вовремя возникший на горизонте Дима пришел ему на помощь: он обнял Лену и принял все ее удары маленьких кулачков на себя. Он терпел. Терпел и Игорь, на щеках которого уже скопились слезы. Он знал, что поворачиваться нельзя.
***
Я закрыл глаза, которые начинали мокнуть от ужасного понимания.
«Игорь…»
– Отстань! «Отстань от меня, ублюдок! Чего, чего ты от меня хочешь!? Хватит копаться во мне и судить мои и чьи-либо еще поступки! Перестань!!!»
«Ты же знаешь, что не перестану. Я делал это специально, чтобы показать все действие вашей земной идеальной системы на лицо; как она отлично с вами, Незаинтересованными, «справилась». Сначала отсеивание иных, потом изоляция, после – построение нужной позиции в умах близких, а потом и в ваших собственных. Скажи мне, Игорь, именно так человечество добивается счастья для всех – забирая его у меньшинства для многих? Так оно борется с дроблением общества по каким-либо признакам – просто находит для этого новый критерий? Именно такого мира ты желаешь для себя и будущих поколений? Игорь, мои хозяева могут сделать тебя, Лену, всех Социальных и Несоциальных людей по-настоящему счастливыми – им просто нужна будет помощь. Твоя помощь. Скажи мне теперь, Игорь Убриг, на что ты пойдешь ради такой цели?»
***
«… – Программа «Незаинтересованных лиц» всегда имела под собой определенные риски. Конечно, в самом названии они уже упоминаются. Люди эти и впрямь были незаинтересованными, т.е., находясь вне человеческого общества, но в человеческой цивилизации, могли правильно, но независимо показать звездным гостям человечество от А до Я, что называется. Но политиканы и ИИ всегда догадывались, что даже прошедшие через определенные психологические тесты могут оказаться Незаинтересованными, «заинтересованными в более негативной трактовке человеческой деятельности». Именно для этого главный термоядерный генератор «Посольства» должен был служить не только источником энергии и двигателем для возможного межпланетного полета, но и бомбой, запустить которую можно было внутри самой станции, чем я, собственно, воспользовался…»
***
(Два часа спустя)
– Как давно это случилось? – спросил Ци Синли, вахтовой внутренней безопасности станции.
– От получаса до двух назад, – ответила Ребекка, осматривая тело Бориса Джеймса, лежащее с несколькими смертельными ранами на полу.
– Черт… Собрать всех в главном зале. Доставить мне данные о занятости в этот промежуток Свободными Часами или работой всех сотрудников станции, их точное местоположение, а также сообщить о всех со специальными отпусками. Медицинскими, например. У вас подобные на учете сейчас есть?
– Лишь один, но он не мог подобного сделать.
– Кто это?
– Игорь Убриг.
***
(В то же время)
«Быстрее передвигайся, Игорь, быстрее! Наверняка наверху уже нашли нашего знатока секретного пароля от главного компьютера. Как же его было легко выследить и выпытать то, что нам было нужно! Кстати, спасибо, что разрешил порулить твоей тушкой для его пыток – это было непередаваемо!.. Эй, ты меня слушаешь там?»
«Слушаю»
«Ты что, расстроился из-за этого правительственного здоровяка-Незаинтересованного, выбранного как живое хранилище нашего заветного пароля? Да ладно тебе. Давай, раскройся мне, и я сотру все плохие мысли…»
«Только посмей»
«Ладно-ладно, как скажешь! Будь чуть добрей. Мир же скоро станет прекраснее… Кстати, поднажми! Мои хозяева не ждут!»
Мы подошли к консоли управления станцией.
«Успели – никакой охраны еще нет; кто ж догадается искать убийц в самом сердце «Посольства»? Правда, догадаются, пока не придет понимание, кто же погиб… Давай, не томи, вводи пароль»
Ввел.
«Наконец-то!»
Моя голова стала чуть более пустой и свободной. Я чувствовал, как что-то, бывшее в ней, переходит в громаду вычислительной техники станции.
– «Теперь я там, где нужно… Пора сбрасывать бомбочку на коробку с фейерверком. Быстрее, Игорь, проходи к спасательным капсулам – я устрою тебе проход» – заговорил Посланник электронным голосом.
– Спасибо, Посланник, но у меня есть еще одно дело.
– «Что? Какое?»
Несколько прикосновений пальцев к экрану и основной компьютер «Посольства» был отрезан от всякого рода средств связи и других систем.
– «Зачем?! Мы же сделаем мир…»
– Лучше. Да, ты так сказал, но зачем мне было показывать свое реальное отношение к твоим идеям? Такой квантовый, а в мелочах не смыслишь ничего.
– «Все равно «Посольство» обречено на падение! Мои владыки все равно увидят мое послание к ним. Тебе ничего не исправить, Предатель!»
– Знаю. Но кое-что еще поправимо, – сказал я, сделав еще несколько движений по дисплею.
– «Объявляется срочная эвакуация всего персонала станции!»
***
«… – Ну, а дальше вы уже все знаете. «Посольство», которое по планам Посланника, должно было упасть на Монгольское Хранилище по утилизации ядерных отходов и боевых орудий, чтобы подать сигнал его хозяевам, рухнуло чуть дальше, уже на территории бывшего Казахстана. Также незаселенной. Весь персонал «Посольства» ушел с гибнущей станции на капсулах. Меня забросило в Каспийское море, но нашелся я быстро; на мне уже висели обвинения в убийстве и крупном террористическом акте. Увидеться с родителями или Еленой мне не позволили. Все улики и мое признание по всем статьям довольно быстро, но громко завершили дело Первого Контакта. Программа «Незаинтересованных» была заморожена. Приговор же для меня был лишь один за отсутствием смертной казни – Колониальная Пожизненная Каторга. Ее же еще называют «Раем для Незаинтересованных»? По-моему, это довольно иронично еще и тем, что и проект «Посольства» заработал в то же время. Наверное, подобное наказание еще более лучше, чем смерть – ходить всю жизнь в специальном шлеме, который не пропускает ни образов, ни звуков, ни запахов других людей. Полное лишение человека всякого общения с себе подобными при наличие тяжелой физической работы по терраформированию спутников Юпитера и Сатурна – самое-то для справедливой и перенаселенной Земли! Абсолютное одиночество. Но спасибо, что здесь есть День Речи, который я заслужил своей кропотливой работой. Вот сижу тут, благодаря его существованию, и высказываюсь перед вами, человеком в черной сфере, кем бы вы ни были… Мое время подошло к концу, поэтому, прошу, скажите им, там, чтобы они простили меня… Я изменился, исправился! Я социален! Я обычный человек! Не уходите, возьмите меня!.. Передайте Лене, что я…»
Конец записи Дня Речи заключенного №4308, Игоря Убрига
Заключение:
Рекомендуется окончательно закрыть проект «Заинтересованных».
Принять во внимание угрозу от объектов неизвестного происхождения на окраине Облака Оорта, возможно связанных с так называемым объектом «Посланник». Для успешного начала возможных боевых действий надлежит рекрутировать большую часть Заинтересованных лиц, следуя инциденту с Убригом.
Прошение его об освобождении советую отклонить, хотя Социомер показывает интересные результаты в «+60» по ИОП; оставить его в статусе Незаинтересованного лица.
Полковник Безопасности Земной Конфедерации, Майкл Аллен.
Конец доклада.
2152 год. Титан.
[contact-form-7 404 "Не найдено"][contact-field label=’имя (ник)’ type=’name’ required=’1’/][contact-field label=’оцените рассказ’ type=’select’ options=’5,4,3,2,1’/][contact-field label=’комментарий’ type=’text’/][/contact-form]
