Говорили, мать Бледной Ветки ушла из отчего дома с проезжим торговцем без родительского благословения. А через пятьдесят первых лун, в холодную годину ее обмороженную нашли на дороге охотники. И, будто бы, умерла она в том самом платье, в котором из дома бежала. Белом, словно утренний снег, с широким алым поясом, прошитым золотистой нитью. Там же, под снегом, нашли дитя трех лет от роду, укутанное в овечьи шкуры.
Выходила ребенка деревенская знахарка. Сказывали, старуха истратила на найденыша весь запас зелий и трав, однако оспаривать благодеяние никто не рискнул. Как и имя, данное сироте, хотя оно и было чудным и многозначным. Про имя-то слух породился, мол, имечко-то Ветке от мамаши-распутницы досталось. Дескать, обнаружила уважаемая Проворная Цапля при сосунке то ли дощечку, то ли свиток, то ли прямо на детской спинке кто-то нанес глифы черной тушью. Но ежели так – только хуже оттого ребенку было. Ибо, если имя дано матерью, не получившей родительского благословения, имя такое хуже проклятья.
Заботу о Ветке поручили дяде. С младых ногтей мальчик привык к досадливому взгляду Сильного Корня – деревенского агронома и старшего брата матери. Что пряталось за дядиными мутными карими радужками, ребенку оставалось лишь догадываться. Однако дураком Ветка не был и знал, что он сам по себе является причиной печалей и разочарований.
– Ублюдок! Приживала! Проклятый! – кричали сверстники ему вслед и кидались камушками. Вы начали читать конкурсный рассказ. В конце произведения обязательно поставьте ему оценку!посмотреть условия конкурса
Взрослые переходили на шепот, когда он проходил мимо. Если же появлялась необходимость с ним говорить, объяснялись холодно и жестко. В детстве Ветка пролил множество слез, забившись в дальний уголок чердака дядькиной ноки прижавшись к соломенному скату. Как-то раз в двойное полнолуние первой и четвертой лун Ветку за постыдным для мужчины плачем застал двоюродный брат.
За две первых луны до той судьбоносной ночи Высокому Побегу исполнилось четырнадцать, и он прошел Испытания охотников. Теперь юноша большую часть времени проводил вне дома, тренируясь и добывая дичь с прочими молодыми стрелками. Прежде Высокий смотрел сквозь Бледного, словно того и не существовало. Но тем вечером впервые уставился на брата с интересом.
Старший протянул ладонь младшему и сказал:
– Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Дрожащие ребячьи пальцы коснулись братской ладони, и дети выскользнули в ночь. Из деревни по рисовому полю они убежали на луга, где обычно пасли овец. Побег повалился на траву, потянув за собой запыхавшегося Ветку. Земля в середине лета была теплой и мягкой.
– Смотри, – указал Побег на сияющие луны. – Они видят все под небесами, но сияют безмолвно. Какая бы несправедливость не творилась внизу, они молча наблюдают, прячут истинные чувства за светлыми ликами. Так и ты. Копишь в себе обиды и страдания. Как ты собираешься быть принятым всеми, если не доверяешь даже тем, кто протягивает тебе руку?
Побег обнял Ветку и прижал его к своему сердцу. Не в силах более скрывать боль, Бледный в голос разревелся:
– Я… хотел играть с ними, а они бросали в меня землю. Хотел петь с ними, но они смеялись, обзывали проклятым и убегали! Сегодня мастер Гладкий Булыжник учил нас обращаться с удочкой, а Храбрый Орел столкнул меня в холодный ручей. И все только радовались. Я не мог их обидеть, не мог оскорбить! Что я им такого сделал?
– Ничего. Совсем ничего. Тебя просто некому было защищать.
– Защищать?
– Да, но с этой ночи все будет иначе, – Побег сжал Ветку еще крепче. –У тебя два пути, хотя по ним можно идти и одновременно. Первый: стать сильнее самому. Второй: стать полезным другим. Хочешь, я расскажу тебе историю?
– Угу, – кивнул Ветка и шмыгнул носом.
2.
– Давным-давно в доме на холме жила-была девочка. То был самый богатый дом в округе, а девочку воспитывали в любви и заботе. Всякий селянин, будь то землепашец, охотник или рыбак, улыбался ей при встрече и желал благоденствия. И малышка улыбалась в ответ и вселяла в души прохожих покой и умиротворение. Но она была третьей дочерью в семье, и родители, следуя традиции, отдали ее в ученицы знахарке. Старухе вздорного нрава, прогонявшей до того всех кандидаток. В доме старейшины давно никто не болел, поэтому, когда девочку привели на порог лечебницы, то была первая их встреча. Лекарши и ученицы. И девочка улыбнулась старухе. Та лишь поморщилась, но приняла ученицу. Весну, лето и осень девочка обучалась травам, отварам, целительской грамоте и тяжелому ручному труду. Мало кто видел ее в ту пору, но все они рассказывали, что суровой женщине так и не удалось стереть улыбку с девичьего лица.
А затем пришла Зима. Знахарка стала отправлять ученицу в лес за подснежными орехами. И однажды та наткнулась на обмороженного мальчишку и мертвую женщину, прятавшихся от холода под снегом. Ученица помчалась сквозь ветки и сугробы к деревне, взывая о помощи. Зов услышали охотники. Труп женщины отправили к старейшинам, обмороженного же отвезли в клинику. Когда бедолагу раскутали, старуха недовольно цокнула языком. Велела ученице взять ножи и вскрыть пузырящиеся нарывы. Сама же влила в горло страдальцу настой лимонника. Кожу вокруг нарывов обработали рисовой водкой. Наложили повязки с мазями каланхоэ. Тут-то в знахаркин косяк и застучали. Страж села огласил, что старейшины желают ее видеть. Наставница повелела девочке: «Если сердце замедлится, влей ему в рот еще лимонника. Пусть спит, однако каждые шесть часов меняй повязки и не забывай срезать мертвую плоть» – и ушла, оставив больного на попечение ученицы. Полдекады девочка заботилась о больном. Вливала в уста лекарства и питание, резала тело, перевязывала раны бинтами, прикладывала листья мяты к пылавшему челу. На шестой день вернулась старуха и сказала:
«Брось его. Он проклят с рождения. Если выживет, попечение над ним должны будут взять родственники, и проклятье будет навлечено на все окрестные дома».
Но девочка улыбнулась и ответила:
«Не брошу».
Изумилась старуха девичьей решимости, однако вышла за порог и объявила о решении лечить пациента. Люди поворчали и разошлись. Старой они перечить боялись, но запомнили, кто привел проклятье на их землю. И перестали улыбаться девочке в ответ на ее улыбку.
Только со временем и тутовый сад в море превращается. Как-то летом, пока старуха отлучалась по делам, прибежала ткачиха. Ее мужу-дровосеку дерево перебило ногу. Сыновья вытащили отца и донесли до лечебницы. Слухи о проклятии не остановили женщину, и она поклонилась девочке, вопрошая о помощи. Тогда девочка соединила кости, удалила осколки, сшила сосуды, мускулы и кожу, наложила шину. Ближе к осени – учительница как раз уезжала в город на ярмарку – у одного из сыновей мастера-рыбака случился жар, и на коже высыпали красные пятна. И вновь только ученица могла помочь семье мастера. И помогла, не сказав ни слова. Лишь улыбалась она просителю. Умастила тело юноши соком чистотела и отпоила можжевеловым настоем. Так прошло три года, и не раз девочка помогала селянам. А потом клан старейшин вспомнил, что она часть семьи. И селяне вновь улыбались девочке.
– Хотел бы я встретиться с той девочкой, – вздохнул Ветка, выслушав рассказ.
– Ты уже встречался с ней. Тот путник, ребенок – первый, которого она спасла от холода смерти – был ты.
3.
Из всех сокровищ рожденных землей рис – первейшее по праву. Золото ценно лишь в глазах созерцающего. Оно усладит взор, но желудок не насытит. Лишь тогда оно полезно, когда в нем видят ценность и готовы уплачивать цену. Рис ценен сам по себе. Поэтому издревле люди молят землю и воду в первый черед именно о нем. Ибо ничто не сравнится с ним в кормление народном, а значит, именно он и является основой любого счастья под небесами. Поэтому люди взращивают его семена в тепле и уюте. Оттого вспахивают поля тяжелыми плугами. Потому заполняют их водой. Чтобы из купелей божественных, из супружеских лож святого брака почвы и вод пресных поднялся к осени новый урожай.
Ночью Ветка не спал. Стоило дяде подняться с ложа, юноша молча спустился вниз, схватил одну из тачек со двора и помчался к теплицам. Смотрительница открыла ворота парника до рассвета, в точности, как сказал Побег. Ветка с лопаткой засновал меж рядами саженцев, отбирая самые крепкие. Навстречу заре и возглавляемым дядей полевым рабочим он вышел с полной тачкой. Дядя нахмурился, но промолчал. Они вообще не любили с ним говорить.
Ветке как можно скорее хотелось сделать всех довольными. Он сажал и сажал ростки в землю под водой, дабы они укоренялись и не знали ни жажды, ни холода. Не жалел ни рук, ни спины. Мокрый суглинок лизал босые ноги. Трижды Ветка бегал в теплицы за новыми саженцами. А потом его схватили за плечо.
– Солнце высоко, – сказал дядя. – Отвези тачку к дому. Вымой ноги, надень сандалии и отправляйся к мастеру Иве. У тебя сегодня занятия по стрельбе.
Колчан Храброго Орла был прекрасен. Сшит из буйволиных кож шелковой нитью. На бурой трубке, что хранила три десятка стрел черного оперения, красовалась гордая птица со змеей в когтях. Ростом ровесник был на голову выше Бледного и легко тянул тетиву оленьего сухожилья на семейном тисовом луке с размахом в этот самый рост. Обожатели хлопали в ладоши всякий раз, когда железные наконечники стрел Орла протыкали алую кляксу в центре мишени. То есть, аплодировали без перерыва.
У Ветки не было колчана. Его стрелы с костяными наконечниками застревали у самого края диска на бамбуковой подставке. Ветка не знал, из чего сделана тетива его учебного орудия, но после десятого выстрела каждый последующий отдавался болью. Мальчик ясно помнил дядькин смешок, когда впервые разодрал пальцы в кровь на полях.
«Весь в мать».
Бледный сцепил зубы, памятуя о секрете, что поведал брат. Он должен был приложить усилия. Он натянул тетиву, выдохнул и отпустил. Попал в самое яблочко. А затем его стрела разлетелась в щепки под напором Орлиного железа.
– Эй, Приживала! Не хочешь посоревноваться? Я разломаю все твои стрелы своими. Если, конечно, ты будешь попадать в мишень.
Орел встал за спиной Ветки и скинул колчан с плеча.
– Если хотя бы раз промахнусь, обещаю больше не сталкивать тебя в воду.
Ветка хотел было отказаться. Но неожиданно для себя пустил стрелу. Снаряд снова угодил в яблочко, на волос ниже орлиного наконечника. И немедленно раскололся. Следующий попал в желтую полосу. И снова стрела Орла поразила цель без промаха. Безусловно, Ветка не мог победить. Надо было остановиться, но он покраснел и выстрелил снова. С каждой стрелой хвалебных восклицаний искусству Храброго было все больше. К десятому подходу все прочие стрелки покинули позиции, чтобы насладиться поединком. Даже наставник Гибкая Ива прервал полуденный сон под сенью вишни и открыл один глаз.
Ветка не думал. Он накладывал стрелу, поднимал лук, натягивал, опускал прицел, отпускал. Его кости ныли, мышцы пульсировали, но даже когда тетива пропиталась кровью, он не сдался. Тело сдалось первым.
На двадцатой стреле нить выскользнула из пальцев прежде, чем он опустил лук. Снаряд взмыл вертикально вверх. Толпа ахнула и отступила на шаг. Стрела Ветки вернулась и впилась в колчан Храброго.
В воздухе повисло молчание. Наставник Ива закрыл глаз.
Удар в челюсть опрокинул Бледного наземь.
– Мерзкий ублюдок! Да как ты…
Орел взгромоздился на жертву и отвесил еще удар. И еще.
– И как это понимать? – спросил знакомый голос издалека.
Ветка с трудом разглядел из-под заплывших век, как кто-то схватил Орла за шкирку.
– Этот… этот… – гневно замычал Храбрый. – Сын распутницы! Испортил мой колчан! Отцовский подарок! Он должен возместить ущерб!
Кто-то отбросил Храброго в сторону. И этим кем-то оказался Высокий Побег.
– Хорошо, – брат достал из рукава серебряную монетку и бросил обиженному. – Я это сделаю за него.
Вокруг начали шушукаться. Наставник Ива не открыл глаз.
4.
Дядя зашел глубокой ночью. Принес миску с рисом и поставил перед носом племянника. Не удивился открытым глазам.
– Ты наказан. Ближайшую декаду будешь собирать ягоды в лесу. Один. Разрешено возвращаться, только когда зажгут огни. Понял?
– Да, дядя.
Палочки дрожали меж поврежденных пальцев. Рисовый комочек удалось подцепить с третьего раза. Но отчего-то, проглатывая слипшиеся зернышки, Бледный улыбался.
Утром Ветку никто не провожал. Стражник у проема в Изгороди надвинул пониже соломенную амигасу, лишь бы не созерцать проклятого. Да и на что смотреть – на пустую корзину за плечами да тусклое лезвие на поясе?
Тысячелетиями Голубая Жила несет свои воды меж Холмов Благоденствия, даря жителям Восточного царства урожаи, рыбу и торговлю. И чем ближе к побережью, тем больше распадается на рукава, порождая в местных лесах бессчетные озерца.
Ветка шагал вдоль ручья, собирая ягоды с кустов, что попадались ему на глаза, пока не добрался до обрыва и не увидел с высоты запруду, спрятанную в камыш. На камышовых ростках отрок заметил лазурный халат и сапфировый пояс. В брызгах и пене сверкнуло стройное девичье тело. Растянувшись на земле, Ветка перестал дышать, но дева подняла голову и обратила очи в его сторону. Сердце мальчика бросилось в пятки. А пятки понесли его прочь.
Так и бежал Ветка, пока не вывела его судьба на поляну посреди леса, и не споткнулся он о камень. Пал подглядчик лицом в траву, и разлетелись из корзины плоды земляники, и жалко ему стало потраченного времени. Собрал Бледный все свое мужество, поднялся и начал подбирать выпавшее.
– Не ушибся?
Вкрадчивый девичий голос заставил Ветку покрыться холодным потом. Мальчик медленно повернулся и убедился: его вопрошала дева, только что плескавшаяся в запруде. Теперь ее тело было облачено в те самые халат и пояс. За спиной черноокой прятался походный мешок.
– Что у тебя с лицом?
Она приблизилась к Ветке на расстояние вытянутой руки. Нахмурила брови. Из левого рукава ей на ладонь вывалилась шкатулка. Тонкие пальцы отворили крышку. Девочка макнула средний и указательный в розовую вязкую массу.
Касание было холодным, приятным и болезненным одновременно.
– Глупые мальчишки все дерутся?
– Я не глупый!
– Что ж тогда девчоночьим делом занят? Не иначе, наказали. А будь ты умным, взрослые бы ни о чем не узнали. Покажи руки!
Из ее правого рукава выскользнул моток ткани, которым юница ловко обернула ладони Ветки.
– Сядь. Вдруг ногу повредил?
– Что?
– Трава примята. Ты подбирал рассыпавшиеся ягоды, когда я пришла. Значит, споткнулся. Я не права?
Ветка неохотно сел. Протянул ногу. Дева сняла сандалию со ступни Бледного.
– Так и думала. Вывих. Ты хоть боль чувствовал?
Ветка задумался. Она улыбнулась:
– Вот и хорошо.
Что-то хрустнуло.
– Ай!
– Не плачь. Сейчас помажу и оберну бинтом.
Вскоре голень и ступню объяла белая материя.
– Тебе повезло. Ты нашел щедрую поляну. Я сюда забредаю порой, когда бабушка посылает за земляникой. Ее плоды и настой из листьев улучшают пищеварение, – девушка посмотрела на солнце. – Прости, мне пора. А тебе здесь не на одно лукошко хватит.
Она повернулась и скрылась в чаще. А он думал: заметила ли она его у запруды?
Вернулся в деревню Бледный, как было велено, на закате. У Изгороди мальчика ждал Высокий Побег. Ветка обрадовался брату, и пошли они вместе.
– Прости, старший брат. Я не поблагодарил тебя за то, что ты меня выручил. И не извинился за то, что тебе пришлось за меня платить.
Побег хитро ухмыльнулся.
– Ту монетку папа Храброго оплатил мне трижды. Что до самого Орла, то ему теперь в кузнице наказание отрабатывать. Будет меха раздувать.
– Он, по крайней мере, получил мужскую работу.
– Зато ты – приятную. Разрешишь? – Побег взял ягоду из лукошка и сунул в рот. Неспешно прожевал и проглотил. – Очень приятную.
Они положили котомку под дверь господину Мудрому Хомяку, смотрителю сельских запасов. Постучались. Дверь сдвинулась ровно настолько, чтобы показавшаяся из-за нее рука смогла забрать котомку внутрь. Через несколько ударов сердца корзина вернулась пустой, и дверь затворилась наглухо.
Ветка поднял лукошко и спросил:
– Брат, расскажи мне! Как стать чьим-то другом?
5.
День за днем приходил Ветка на поляну, но не встречал загадочную деву. Три дня прошли в ожиданиях. И вот на четвертый Бледный услышал свою благодетельницу.
– Эй! Чем это ты занят?
Ветка срезал с толстых веток кору. И пытался из нее сплести… нечто.
– Порежешься ведь. Или, хуже того, занозу получишь.
– Брат любит ягоды. В одежду много не наберешь, а если я не принесу полное лукошко господину Хомяку…
Она подошла к нему. Он ощутил ее дыхание.
– Дай нож и отойди в сторонку.
Ветка даже не понял, как рукоятка пропала из ладони.
– Я не раз видел, – продолжил он объяснять, пока она садилась на корточки, брала корзинку, – как тетя сплетает кору и…
И осекся. Понял, что ее мастерства ему никогда не добиться. Дева это делала так, будто не кора была меж ее пальцев, но воздух. Однако не воздух, а полоски древесной кожуры сплетались в мудреный узор.
– Ну вот, – пихнула девочка Бледному корзину с ножом на дне. – Теперь ты сможешь собрать ягод для братишки.
И направилась в сторону леса.
– Эй! Меня зовут Бледная Ветка, – выпалил Ветка.
– Бледная Ветка… Мое имя Прозрачный Ключ.
– Госпожа Прозрачный Ключ, вы будете моим другом?
– Другом? – она остановилась. – Ко мне один мальчик недавно в женихи набивался. Храбрый Орел, наверное, знаешь его. Я спросила, за что он любит меня? Он сказал, за то, что я красивая. Тогда я ему ответила, что если любовь, по его мнению, лишь умение ценить чужую красу, лучше ему поговорить с другими. Любая смазливая курочка в округе почтет за честь принадлежать ему, только заглянет в его хищные глаза. Так скажи мне, Ветка, что, по-твоему, значит быть другом?
Обернулась и глянула ему прямо в глаза.
– Э-э… – отрок стал натужно вспоминать разговор с Побегом. – Друг всегда честен, у него нет тайн, он говорит, что думает, готов помочь, если пришла беда. Он утешит и облегчит боль.
– Тогда я уже друг тебе, – она улыбнулась чисто и светло. – Как и многим. Прости, я пойду.
Ветка открыл рот.
– По… подожди! – он перебирал в голове все, что говорил ему брат. – Друзья, они…
Не было ничего, что бы он мог пропустить. Но за мгновение до того, как она растворилась среди деревьев, с его губ сорвалась неожиданное.
– Они гуляют… И еще играют… просто ходят вместе…
– Что? Что ты сейчас сказал? – ее голос вдруг зазвенел волнением.
– А? Ходят?.. Играют…
– Глупый мальчик Бледная Ветка, я буду твоим другом.
На следующий день Ключ ждала его на поляне. Расстелила скатерть, а на ней поставила разлинованную тушью буковую доску. И две чаши с отшлифованными камнями. Черными и белыми.
– Ты все еще хочешь быть моим другом?
Глаза ее смотрели пристально, неотрывно, цепко.
– Да, – сглотнул он.
– Тогда садись, глупый мальчишка. Я научу тебя играть.
Так говорила дева Прозрачный Ключ.
– Игра Перемен воплощает в себе достоинства третьего элемента. Твердость, терпение, дальновидность. Пусть считают ее доступной лишь людям изысканного воспитания, я убеждена, что понять ее смысл способен даже такой остолоп, как ты. Третий элемент, Земля, близок крестьянам, как близка им борьба с дикой природой. С каждым годом они отвоевывают все новые территории у лесов под рисовые поля, увеличивая размеры урожая. Чем больше урожая, тем больше ртов можно прокормить и тем быстрее растет число самих крестьян. Однако, если деревня падет, не пройдет и оборота, как поля зарастут, а на месте домов подымится новый лес. И кости людей станут лишь удобрением для молодой зелени. Таково существо Игры Перемен. Земля дает нам еду, материалы для строительства, шитья или ковки и, в то же время, она питается нашей плотью и кровью.
– Значит, мой противник может стать источником моих благ или причиной моей смерти.
– Да, и для самого противника это также верно, причем оба результата взаимосвязаны. Без одного не бывает другого. Это и есть суть третьего элемента. Труд, борьба и неспешный разговор. Сама жизнь.
– Борьба и разговор…
– Игру Перемен иногда называют «Беседа рук». Правила просты.
Ходить по очереди. Ставить фишки в перекрестья линий, так чтобы оградить как можно большую территорию. Окружать соперника. Считать выживших и защищенные пункты. Это он понял быстро. Однако проигрывал одну партию за другой. Действовал слишком нетерпеливо. И она душила одну его группу за другой. В последующие дни дети больше молчали.
Как-то раз они потеряли счет времени и, лишь когда солнце склонилось к горизонту, прервали поединок. Она прикрыла чаши крышками, сложила доску пополам, скрутила все покрывалом и связала веревкой. Кинула ношу за плечо.
– Я покажу тебе короткую дорогу к селению.
Тайной тропой провела дева Ветку к самым вратам, но тут на них обратили внимание.
– Приживала! Так ты, чтобы справиться с заданием, помощью девчонки заручился, да не какой-то там, а ведьмы!
Это слово он слышал раньше. Так пьяные или недовольные мужья называли своих жен. И почему-то ему казалось, что прозвище такое не несет в себе сильно положительного содержания. К тому же сорвавшееся с языка Храброго Орла. В тусклом пламени деревенских огней Ветка ясно разглядел подлые улыбки сына Стража селения и его друзей. Бледный покосился на молчаливого человека под фонарем, и, покорившись жгучему желанию, что по неизвестной причине вспыхнуло у него в груди, наклонился к земле в поисках предмета потяжелее. Однако мальчика удержали, кто-то схватил его за рукав. Ветка заглянул за плечо и увидел улыбающуюся Ключ.
– Ваше наказание завершено, но вы уже стремитесь получить новое, не так ли?
Брат не опаздывал. Рукав Бледного немедленно отпустили на свободу.
Последующая гримаса Орла напомнила Ветке отжатый мандарин.
– Идем! – сказал Храбрый прихвостням, и они убежали.
Побег подошел к Ветке.
– Тебя пошлют на луга, брат. А ты случайно, не?.. – старший вдруг начал озираться по сторонам. – Исчезла. Эта девочка. Это же…
– Я встретил ее в лесу, – похвастался Ветка.
6.
За ужином дядя объявил, что Ветка должен следовать наставлениям уважаемой Шерстяной Клубок, главы пастухов. Утром Бледному выдали бамбуковый посох и шесть плешивых овец на попечение, коих держали отдельно от стада.
– Будь хорошим мальчиком, уведи их как можно дальше, – доброжелательно поручила женщина.
Потом взяла изогнутую трубку из буйволиного рога и дунула в нее. Овцы тут же покинули загон и вскоре – через северный мост – деревню.
Первую Ветка нагнал, только когда селение скрылось за холмом. Бедняжка повалилась на бок, дыша тяжело и прерывисто. Ветка попытался взвалить скотину на плечи. Безуспешно. Затем решил бежать за помощью.
– Постой-ка.
Ключ! В руках дева держала две фляжки.
– Подержи голову, только крепко. Прижми к траве.
Содержимое первой фляги она залила животному в ухо. Несколько капель из второй плеснула на шерсть. В нос ударил резкий запах.
– Это паразиты. Подожди, пока выберутся.
Действительно, не успел Ветка опомниться, как из уха скотины выполз жук. Ключ схватила насекомое двумя пальцами и отшвырнула подальше. Ветка отпустил овцу. Та поднялась на копыта.
– Поищем остальных? – весело предложила Ключ.
Вместо огромных мешков у нее за спиной пряталась деревяшка. Не доска для бесед. Нечто более изящное. Узкое по большей части длины, но с утолщением внизу и гребнем вверху. Бледный видел такие вещи. Ими извлекали звуки из шелковых нитей, натянутых вдоль корпуса. И заплетенных на гребне.
– Это тоже для игр. Воплощение воли Ветра. Лютня.
В тени утеса расположилась дева, и дивные мелодии рождались ее пальцами в союзе с шелковыми нитями и дубовой грушей. Словно завороженный, мальчик наблюдал, как одна за другой его подопечные появлялись из-за холмов и покорно шествовали к деве. И каждую та приветствовала добрым словом, поглаживанием и фляжкой с лекарством.
– Животные любят музыку. Если умеют ее слышать.
– А к нам больше никто не прибежит?
– Ты чего-то боишься? – ее улыбка вдруг переменилась, стала озорной.
– Нет… я не боюсь ничего!
– А следовало бы, – понизила она голос до шепота. – Ибо когда-то под этим камнем Третий Хранитель схоронил злого духа, поедавшего человеческую плоть. С тех пор это место называют Скалой Скорби. Так тебе не страшно?
Под тревожную мелодию лютни древний булыжник внушил мальчику неожиданное почтение.
– Если это могильный камень злого духа… немного. Веет от него чем-то.
– Это не от него, – подмигнула Ключ, кивая на овец.
Мгновение он думал. А затем они впервые вместе звонко расхохотались.
Вечером, когда все овцы вернулись в загон, он заглянул в глаза уважаемой Шерстяной Клубок. Что-то нежное и горячее, подобное Жемчужному чаю, растекалось в его груди, пока расширялись ее зрачки.
Месяц овцы нагуливали дородность и шерсть, а Бледная Ветка запоминал все больше песен Востока. Все чаще он ощущал странное тепло в сердце, когда Ключ находилась рядом. Все плотнее сплетались нити их жизней на дивном гобелене судьбы.
– Ключ, скажи, что такое ведьма? – спросил Ветка, как-то раз следя за облаками.
Ключ отвлеклась от мелодии.
– Определенный тип женщины.
– Понятно. А почему тебя так назвал Храбрый Орел?
Она отложила лютню. Приложила палец к губам. Задумалась.
– Потому что я подчиняюсь некоторым правилам. И, полагаю, он хотел напугать тебя. Мальчишки так глупы!
– Правила? Какие правила?
– Разные. Например, правило меры. Переходя в ученицы знахарки, я имела право взять с собой из дома все, что смогу унести за раз. Мне было пять. Я взяла лютню, взяла доску и принадлежности «Беседы рук». Немного одежды…
Он не слышал ее шагов. Она наклонилась над его лицом.
– Что-то еще?
– Если бы ты не был глупцом, то понял бы уже. Я очень выносливая.
Он прикрыл глаза. Но тут Прозрачная схватила юношу за грудки и притянула. Так близко.
– А что бы взял ты?
Долго очень долго Ветка тонул в ее глазах. Потом ответил.
– Ничего. Абсолютно ничего.
Она фыркнула.
– Дурак. И пошел бы голым? Простудился бы наверняка.
Утром ее не оказалось у скалы. Некоторое время он был спокоен. Затем начал ходить из стороны в сторону. Затем встретил Орла и двух его спутников.
– Разве она не сказала тебе, что не придет?
Ветка сжал бамбуковый посох покрепче.
– Что тебе тут надо?
– Просто хотел известить. Прозрачный Ключ помогает старой знахарке принять важные роды. Так что можешь расслабиться.
Нечто тяжелое врезалось Бледному в затылок. Колени юноши подогнулись, и Ветка упал лицом в траву. С трудом он повернул голову, только чтобы увидеть довольного Орла.
– И еще. Не пытайся красть то, что тебе не принадлежит. Думал, темные суеверия и страх защитят тебя? Меня недаром называют Храбрым! А ты проклят! И обречен страдать.
Пинки и тумаки посыпались со всех сторон, и с каждым мир становился темнее.
Очнулся Ветка от холода, мокрой одежды, сырой земли и странного чавкающего звука. Шагах в десяти, у самого могильного камня волк потрошил овцу. Кровь скотины лилась на подножье монолита. Рука мальчика сама нащупала посох. Не чувствуя боли, Бледный поднялся. Жадно наблюдал он за волчьим пиршеством, шаг за шагом погружая ступни в грязь по самую щиколотку. Наконец, подкравшись вплотную, вонзил бамбук хищнику в спину и провернул. Тварь завизжала и сдохла.
Огляделся Ветка и увидел сквозь пелену еще пять порезанных овец. И вспомнил он охотничьи уроки. Вспомнил, что волки охотятся стаями… уже когда зубы и когти рвали его плоть.
7.
Ветка знал, что спит, но не мог проснуться. В непроглядную ночь он бежал по едва различимой тропе. От чего-то, что прерывисто дышало ему в спину. Порой, когда дыхание пропадало, и Ветке казалось, что он оторвался, что он уже в безопасности, он замедлял бег, пытался унять пугливое сердце. И тогда в ночи звучал леденящий душу вой. И Бледный снова бежал.
В отчаянной попытке обмануть преследователей, он попытался покинуть стезю и спрятаться во тьме. Тьма тотчас озарилась пламенем. Красные, желтые, зеленые, синие, фиолетовые языки взяли его в круг. Тени, что мчались по его душу, заскулили и отступили. Однако огонь и не думал уходить. Ветке стало тяжело дышать. Кожа покрылась волдырями. Как вдруг за стеной огня он увидел женщину в черном фестивальном халате. Горделиво ступала она, и языки пламени никли перед нею. Ее седые волосы ниспадали до самой земли. Она простерла руку и тронула его чело. Касание было болезненным, холодным и приятным одновременно.
Мир проступал словно сквозь влажную муть.
– Черная госпожа… черная госпожа… – шептали губы Ветки помимо его воли.
– Чего говоришь?
Кто-то ужасный склонился над юношей. Сморщенное лицо, мелкие блестящие глазки, потрескавшиеся узкие губы и длинный нос с родинкой на кончике. Бледный застонал.
– Ну, будет… Не такая я уж страшная. Хлебни-ка, может, и в голове прояснится.
Он сделал пару глотков теплой жижи, закашлялся. Старая женщина убрала кувшин. Улыбнулась. Ветка насчитал три зуба.
– Я – знахарка Проворная Цапля, – представилась старуха в буром мешковатом халате. – Эта упрямая девица продолжает ломать твое проклятье снова и снова.
Халат скользил по паркету, пока Цапля ковыляла к ореховому шкафчику спрятать туда кувшин. На крыше хранилища тайных снадобий стояла глиняная статуэтка. Барышня с сосудом в руках, облаченная в безупречно черный наряд. Лилейные пряди ниспадали на ее гордые плечи. Знахарка хлопнула дверцей, щелкнула замком.
– Великая дарительница, – представила Проворная. – Дева потоков, Исцеляющая боль, Мать рыб, Черная госпожа. Хранитель четвертой стихии.
– Хранитель – женщина?
– Стихии не признают границ. Это просто фольклорный образ. Но оно или она покровительствует моей профессии. И я ей молюсь. Как иные землепашцы достают из чуланов пузатого Смотрителя Холмов, если земля особенно не ласкова.
Ветка попытался сесть. Но мир закружился, и юноша бесславно опустился головой на подушку.
– Даже не думай. Тебя волк покромсал. Грудь. Плечи. До шеи, хорошо, не добрался. И ты ударился головой о камень, когда тебя сбили с ног. У нас с ученицей в тот день было много работы. Сначала в доме богатеев. Потом твой брат принес тебя. Ты проткнул беременную волчицу, и ее волк был очень зол. Хотел убить тебя. Но ты его опередил.
Остальное Ветка не услышал. Просто веки, наконец, победили.
В следующее его пробуждение рядом не оказалось никого. Первым делом юноша поднял руки на уровень глаз и обнаружил, что лишь пальцы свободны от бинтов. Затем коснулся головы. Ощутил, что чело обернули в мягкую шершавую ткань. Наконец, заглянул под одеяло. Торс спеленали целиком.
Горло пересохло, однако на расстоянии вытянутой руки страдалец обнаружил кувшин. Десница обхватила горлышко на удивление уверенно. Ветка приподнялся и сел на постели. Без дрожи донес посуду до губ. Вода внутри оказалась прохладной и освежающей. Ему вдруг показалось, что он издалека слышит голоса воркующих Прозрачной и Побега. Ветка попробовал встать, ведь где-то за дверью стоял брат, спасший его от смерти, но предательское тело вновь отказалось слушаться.
Затем в палату впорхнула Ключ и с улыбкой произнесла застав его в шаткой позе:
– Твой брат – такой заботливый. Вот, одежду тебе принес.
Бледный улыбнулся в ответ.
– Да.
– А ты? Ты мой друг потому что считаешь, что обязан мне жизнью?
Ветка успел удивиться вопросу девы. После силы оставили его. Ключ обняла юношу, чтобы он не упал. И он уснул.
Наутро Ветку разбудила Цапля, опять влив в горло сладкий чай.
– Так-так, вижу, тебе лучше. Посмотрим, что под повязками. Менять бинты у бессознательного пациента та еще морока. Так что, будь добр, пособи. Подними-ка руки.
Ветка послушался. Медленно, но уверенно старуха разматывала посеревшие лоскуты.
– Три ребра сломано. Кровищи было – весь пол мне залил. Укусы, царапины, рассечение от удара на затылке. Я бы уже провожала тебя в следующую жизнь. Но эта девчонка… и не подумаешь, что из богатеев. Руки у нее… Хотела бы я иметь такие!
Цапля потянула ткань сильнее. Последние клочки сползли и опустились на одеяло. Взгляд знахарки вдруг изменился. Ветке показалось, нечто ее растревожило не на шутку.
– Что-то не так, уважаемая Цапля? – спросил юноша.
Старуха молча провела скрюченным пальцем по его торсу. На животе и груди кожа была здорового розового цвета. Без единого следа ранения.
– Руки можешь опустить, – проворчала бабушка.
Зашла Ветке за спину и распустила повязку на голове юноши. Ощупала затылок.
– М-м-м…
– Плохо?
– Нет. Как раз наоборот. Вставай. Тебе пора снова учиться ходить.
Не без труда Ветка натянул рубаху и плотные штаны, зато свежий ветер снаружи на удар сердца развеял все печали.
Когда порыв стих, послышался скрип металла откуда-то с обратной стороны лечебницы. Мальчик заинтересовался. Спустился с порога, проковылял за угол и обнаружил колодец, а также Ключ, старательно крутящую ручку лебедки.
– Я помогу, – вызвался Ветка и решительно захромал вперед.
– Нет, – спокойно отвечала Ключ. Она закрепила ворот, отцепила полное ведро и продолжила: – Но спасибо. Некоторым пациентам нужна чистая вода и быстро. А мы несколько на отшибе, как видишь.
По соседству и впрямь никто не жил. Клинику окружал низенький забор, с калиткой на северной стороне и аркой на двух столбах с юга. В арку упиралась вымощенная камнем дорожка.
– Изгородь там, – дева указала в сторону калитки.
– Так вы живете за Изгородью?
– Бабушка считает, так меньше суеты, – Ключ прищурилась. – Твой брат напомнил мне о том, кто ты есть.
– Ты забыла?
– Бабушка и мама тоже… раньше… – она запнулась. – Но для меня ты был всего лишь очередным больным. Знай же, юноша Бледная Ветка, я стала твоим другом не из жалости. И от тебя ожидаю того же. Надеюсь, когда мы вместе, ты не чувствуешь себя должником, расплачивающимся за давнюю ссуду?
Бледный раскрыл рот.
– А это как?
Ключ улыбнулась. Накинула ведра на коромысло. Водрузила его на плечи и направилась в дом. Звякнул колокольчик.
– Похоже, твой братишка явился.
С собой Побег принес корзину, ту самую, что сплела Ключ. И корзина была полна ягод.
– Я подумал, тебе понравится. На здоровье.
Ветка протянул руку, схватил одну и положил на язык. Ягода показалась чрезвычайно сладкой. Он зажмурился от удовольствия. Когда, наконец, распахнул веки, то обнаружил, что Проворная знахарка тоже жует своими тремя зубами.
– Хороши, – сказала Цапля с мешком за спиной, мешочек был поменьше того, что обычно носила Ключ. – Мне надо проведать младенца. Не шалите тут.
И без спешки отправилась вниз к деревне.
8.
Ключ накрыла циновки прямо во дворе. Вынесла столик, пиалки, дымящийся чайничек. И они ели сочные ягоды и пили чай. Побег травил байки про охоту на кабана. Ключ толковала о странностях человеческих. О том, как снаружи некто может казаться рассудительным – и проглотить на спор подкову. Как храбрец улепетывал в панике, разворошив осиное гнездо. И как ей приходилось помогать тому и другому. Ветка внимал повествованиям двух близких ему людей и радовался. А затем заметил пролетавший мимо желтый лист.
– Скоро осень? – спросил он.
– Да, – кивнула Прозрачная. – Ты находился без сознания две декады. Бабушка говорит, иной на твоем месте приходил бы в себя две первых луны.
Ветка задумался. Никто до этого не считал его сильным.
– Кстати! – взволновался Побег. – Скоро Жатва. В ночь через три дня на четвертый в деревню явится Торговец огнем.
– Торговец огнем? – спросил Ветка.
– Ты о них не знаешь? Детям о таких не рассказывают. Говорят, что они страшные колдуны, способные испепелить любого одним мысленным усилием.
– Колдуны? А почему торговцы?
– Потому что ходят от поселка к поселку и продают огненных змеев, – отвечала дева. – Ты видел эти штуки в небесах на праздниках. Иные бьют огненными фонтанами на двадцать ступней от земли. Бабушка считает, что слухи вокруг Торговцев огнем созданы, чтоб цену набить. В любом случае, их осталось немного.
– Тем интереснее посмотреть! – предложил Побег. – Что думаете, уважаемая Ключ?
– Что?! Ты знаешь, где они встретятся? Но…
– А ты, братец?
– Я думаю, это приключение. А в приключение друзья должны идти вместе.
С нетерпением Бледная Ветка ждал предстоящего похода. Каждый день он прилагал все больше стараний, чтобы двигаться все лучше. Набирался крепости юноша из лекарств уважаемой Проворной Цапли, улыбок Прозрачной девы, трапез гостеприимного дома излечения и собственных снов. И вот в урочный час, когда вторая луна горела на небосводе и блуждала половина пятой, юношу разбудила Ключ.
– Бабушка только что вышла за калитку. Одевайся.
Под присмотром девы он вышел из лечебницы, поддерживаемый братом.
– Пойдем через лес, – предложил Высокий. – Так будет короче и менее заметно. Мы же не хотим быть обнаруженными.
Молодые авантюристы прошли за ограду меж столбами, которые в сумраке показались Ветке мрачными гигантами, готовыми раздавить мелких людишек, словно мошек. Но стоило столбам остаться позади, а героям вступить в лес, как тревоги испарились из юного сердца. И с каждым новым шагом Бледный ощущал себя значительно сильнее. Будто Побег одаривал его здоровьем через тепло своего плеча. Наконец, Ветка отпустил брата и сам зашагал по лесной тропе. Твердо и мужественно.
– Молодец, братишка! – похвалил Ветку Побег.
Так они втроем и шли, пока не добрались до главных ворот деревни и не затаились в кустах. Мимо них ехала широкая повозка, запряженная ослом. Осла под уздцы вел лысый мужчина с фонариком на высокой жерди. Одет путник был в крестьянскую безрукавку поверх кофты, широкие штаны и сандалии. Единственным, что отличало его от простого селянина, была болтавшаяся на шее цепь с медной штуковиной в форме пагоды снизу. Повозка ехала со скрипом. Не удивительно – на ней везли ящик высотой в рост человека.
У ворот тоже зажглись фонари, и Ветка разглядел два десятка суровых мужчин с длинными копьями, преграждавших дорогу путнику. Дядю Сильного Корня, кузнеца Буйного Молота, наставника Гибкая Ива и других. Возглавлял отряд отец Храброго Орла, Гордое Перо, облаченный в полный боевой доспех.
Из-за его спины навстречу гостю выступила женщина в церемониальном платье и поклонилась путнику.
– Мама! – прошептала Ключ.
Женщина дала пришельцу мешочек. Тот тряхнул его, заглянул внутрь и удовлетворенно кивнул. Старейшина поклонилась еще раз и отошла в сторону. Словно по команде, расступились и мужчины. На мгновение Ветке показалось, что он увидел уважаемую Цаплю, но вперед выступили женщины помоложе. Десятка два девиц в алых и желтых платьях. Каждая несла в руках бумажный фонарь. Ни один из них не горел. Девушки по очереди кланялись, ставили светильники в линию перед гостем, пятились и исчезали позади мужчин. Когда растворилась последняя, и мужи вновь сомкнули строй, гость снял с шеи цепь с пагодкой. Стал ходить вдоль фонариков, размахивая ею и бормотать. Издали слов слышно не было, но Бледный заметил кое-что интересное. Пагодка, похоже, дымилась. Ключ раздраженно процедила:
– Это больше смахивает на какой-то монашеский ритуал, чем на торговлю.
– Странно, – приметил Ветка. – Почему они не пускают его в деревню?
В свете лун лицо Прозрачной стало задумчивым. Однако первым ответил Побег.
– Ну, он же Торговец, братишка. Мало ли что произойдет…
Тем временем тот, кого они считали Торговцем, прекратил ходить вдоль фонарей, вернул цепочку на шею и направился к повозке. Мужчины вновь расступились, вновь вышли девушки, схватили фонари и скрылись во тьме деревни. Мать Прозрачной простерла руку в сторону повозки, и несколько парней покрепче резво подхватили ящик и побежали за девушками. Гость взял осла под уздцы и начал его разворачивать прочь.
– Кажется, обмен завершен, – подметил Высокий. – Думаю, нам пора.
9.
После ночного приключения проснулся Ветка ближе к обеду. Оделся сам и вышел во двор. Там Прозрачный Ключ и Проворная Цапля вели тихую беседу. И когда Ветка ступил на порог, девушка улыбнулась и кивнула учительнице. Затем пожелала Ветке доброго дня и скрылась в недрах лечебницы.
– Доброго дня, уважаемая Цапля, – сказал Ветка.
– И тебе доброго, юноша. Сегодня за тобой придет брат, и ты отправишься домой.
Ветка чувствовал себя окрепшим, однако было кое-что, в чем он отказывался себе признаваться. Ему хотелось побыть еще в этом доме.
– Но, госпожа Цапля…
– Никакой госпожи, мальчик. Твой отец планирует до конца декады спустить воду с полей и начать жатву. Ему понадобится вся возможная помощь.
Ветка повесил голову однако понял, что возразить мудрой женщине ему абсолютно нечем. Старуха возражений и не ждала особо долго. Она продолжила, тише, будто бы бурча себе под нос:
– Зря ты вокруг девы крутишься, мальчишка. Своим роком ее рок умножая. Твой-то рок мелкий и сам по себе опасный только для тебя. Но рядом с ней он вырастет и поглотит и тебя, и все, что тебе дорого. Ноша же девы станет непомерна и раздавит ее своей тяжестью. Не тебе она предназначена.
– Предназначена? У нее есть жених? Вы не Орла имеете в виду?
– А ты все о своем. О молодом. Запомни, у каждого из нас есть обязательства. Связи, которые сформированы, как нами, так даже и без нашего ведома. Нитки, на которых мы пляшем словно куклы в балагане марионеток. Нитки, что натягивались нашими отцами и матерями, нашими друзьями и нашими врагами, нашими близкими и даже теми, кого мы никогда не видели. Некоторые из них тянутся сквозь эпохи и царства и когда-нибудь на них нанижут наших потомков. У каждого из нас есть свои хозяева, и мы, в свою очередь, хозяева чьей-то судьбы. Не кради ее сердца, и сохранишь свое.
Слова знахарки привели Ветку в смятение, и он решил прояснить их смысл:
– Кто-то натянул такую нить для Прозрачной? Это были вы? Это ведь вам отдали ее в обучение?!
Цапля чихнула.
– Эх, что-то я сегодня разговорилась. Но я барышня в летах, нам, знаешь, иногда хочется почесать языком. Пообщаться с зеленой порослью. Будешь обращать на это внимание – рано состаришься.
И захихикала.
Когда явился Побег, Бледный уже был готов отправляться. Но услышал:
– Подожди. Не зря же я принес.
При Высоком было памятное лукошко.
– Дева Прозрачный Ключ! – звонко позвал брат.
Дева выглянула из-за задвижки.
– Что вам, уважаемые?
– Хотим угостить вас ягодами. Но взамен вы должны будете проводить нас. Спуск здесь крутой. А этот бедный юноша, – Высокий указал на Бледного. – Только-только выздоровел. Мало ли что. Вы примете наше предложение?
Ключ кивнула. Очень серьезно.
– Да, но только ради ягод.
– Будем вам очень благодарны! – затем Побег наклонился к уху Ветки. – Улыбайся каждому встречному. И смейся над моими шутками.
Бледный вскинул брови. А через мгновение улыбнулся.
– Как пожелаешь, брат.
Так они и шли до Изгороди и дальше. Смеялись, жевали землянику и улыбались каждому встречному. И всем желали доброго дня. Многие сжимали губы и тупили взоры. И все же находились и другие:
– Доброго дня, Ключ, Побег. И тебе доброго дня, Ветка.
И еще один… и еще одна… и еще…
У дядиной ноки дети остановились.
– Я… пойду, – сказала Ключ. – Меня уже наверняка бабушка заждалась. Доброго дня вам обоим.
– Доброго дня! – пожелал Побег.
– Доброго дня, – пожелал Ветка и добавил после того, как Прозрачная отошла подальше. – Но… как?
– Так. Многие считают, что ты оказал огромную услугу селению, убив волков. Другие, правда, мыслят, что это твое проклятье привлекло их, и из-за тебя погибли овцы. Тебя ведь нашли около Булыжника Скорби, а это место имеет репутацию средоточия зла. Скоро ты узнаешь об этом больше. А пока…
Брат потянулся к дверному колокольчику и дернул за веревку. Впустил их Сильный Корень. Оглядел то ли испытующе, то ли оценивающе. Ветка оробел под дядиным взором и не мог вымолвить ни слова. Однако вскоре почуял запах горячего риса и свежей рыбы. Дядя уступил дорогу и пригласил:
– Идите к столу.
Тетя Гибкий Бамбук уже разливала чай. Ветка поклонился женщине и, последовав примеру Побега, расположился за столом. Дядя занял место во главе стола. Сложил руки в молитвенном жесте и произнес:
– Приятного аппетита.
После чего все подняли палочки и приступили к трапезе.
10.
С восходом солнца Ветка и Корень взяли мотыги и лопаты и направились в поля. Десяток землепашцев по щиколтку в воде отводили взгляды, делая вид, что усиленно готовят свои участки к дренажу. К агроному с племянником подошел старейший из полевых работников, Упорный Плуг.
– Уважаемый Корень. Вам надо это видеть, – обратился он коротко и провел их к участку, на котором Ветка разбрасывал саженцы.
Проливное поле Ветки было разорено. Колосья переломаны и побиты. Листья плавали по поверхности воды вместе с ошметками вырванных корней. Все свидетельствовало о том, что по полю ночью прошелся ураган. Кроме одного: соседние участки были не тронуты.
Ветка недоуменно взглянул на дядю. У того дрожала бровь. Однако голос был тверд.
– Плуг. Собери людей. Самых надежных. Понадобятся свидетели. Я иду с жалобой к Стражу. Остальные пусть готовят поле к огню.
– Как прикажешь, уважаемый, – сказал Упорный и похлюпал созывать делегацию.
– Дядя? Что значит «к огню»? – медленно спросил Ветка, хотя и знал ответ.
– Мы сжигаем то, что плохо проросло. Чтобы в следующем году почва была плодороднее. Разве тебя этому не учили?
– Дядя, я…
– Эта щенячья склока зашла слишком далеко. Иди домой. И не смей пререкаться.
Ближе к вечеру юноша увидел с чердака, как вода с полей уходит, стекая в канал. Один за другим участки пересыхали, оставляя рис готовым для жатвы. С закатом домой вернулся Побег. После ужина брат поднялся к Ветке и спросил:
– Отец в страшном гневе. Его реплики из дома Стража слышны от самой Изгороди. Что произошло?
– Кто-то побил поле… мое поле. И дядя… сказал что-то насчет щенячьей склоки.
– Думаешь, это Орел? – прямо спросил Побег.
– Я…
– Когда я тебя нашел у Камня, я заметил кое-что. Следы. Не волчьи. Когда другие пришли посмотреть на место боя, их уже смыло дождем. Но я видел. С тобой у Скалы Скорби кто-то был в тот день. До волков. И это был не злой дух. И не дева Прозрачный Ключ, ведь так?
Прижатому к стенке Ветке ничего не осталась, как рассказать правду.
– Хм… так вот почему старая Цапля причитала что-то по поводу того, что волки не должны наносить таких травм! Я думаю, теперь тебе должно быть понятно.
– Понятно что, брат? – вопрошал Бледный в поисках мудрости.
– Что некоторые люди не станут тебя уважать ни за отвагу, ни за трудолюбие, ни за доброту. Они презирают тебя за то, что ты это ты. А если ты пытаешься стать лучше, они презирают тебя еще сильнее.
– Но как же тогда я добьюсь их расположения?
– Победив их.
11.
– Они насмехались надо мной. Унижали меня.
– Именно. Значит, надо выставить их ничтожествами, да еще такими, над которыми не грех посмеяться. Если сделать такое с Орлом, все, кто волочатся за ним, отвернутся от него. И сами прибегут к тебе с извинениями. А за ними прибежит и он. Ты ведь этого хочешь?
Ветка решительно заглянул Побегу в глаза.
– Хочу. Всем сердцем.
Высокий прищурился.
– Помнишь ящик Торговца Огнем? Я узнал, где его хранят. И есть одна задумка…
План Побега был под стать его званию охотника. Брат предлагал заманить Орла в ловушку, будто дикого кабана.
– Что ты видишь, когда смотришь на них? Красивую одежку, дорогое снаряжение, спесивый взгляд. Им нет дела до того, сколько сил вложено в урожай, они готовы уничтожить труд земляков, лишь бы потешить свою гордыню. Что ж, если гордость все, что у них есть, мы отберем ее у них.
Ветка кивал и улыбался. С каждым словом затея нравилась ему больше и больше.
– Да! Все будут знать. Но прямо нас никто не сможет обвинить!
Для начала они решили подготовиться. Вывезли ночью несколько тачек навоза из выгребных ям в условленное место в лесу. Отмылись в реке и вернулись домой до рассвета. Затем…
– Многое будет зависеть от тебя, сумеешь ли ты поджечь огонь. Попробуешь? – Высокий указал на кучку сухих веток и листьев.
Ветка чиркнул камнями друг о дружку. Искра вылетела с первого раза, однако ветки не загорелись.
– О, а под это дело руки у тебя что надо! Но одной искры недостаточно, чтобы вспыхнуло пламя, – Побег вытащил из-под одежд фляжку и пролил содержимое на сушняк.
Ветка повторил попытку, и ударившее пламя чуть не опалило ему лицо.
– Что ж, будем надеяться, в первый день фестиваля погода не будет пасмурной, – одобрил старший.
В Изумрудных царствах обретается множество легенд, героев, непостижимых тайн и невероятных поворотов судеб. И каждый день несет в себе отпечаток чуда. Для любого дня в году найдется город, деревня или двор, который связывает с этим днем память о человеке, герое, драконе, божестве, о чем-то совершенно особенном, произошедшем давно или недавно. И в каждом царстве, в каждом городе ли, селении ли, люди вспоминают эти чудеса с радостью или горестью. Ибо если разные люди вспоминают даже одни и те же чудеса, каждый думает о них что-то свое. Однако, есть дни в царствах, которым отдают дань уважения вне зависимости от географического, социального, экономического или иного положения. Полторы декады меж зимой и весной и еще полторы меж летом и осенью. Цветение и Увядание. Встреча и Прощание. Новый год и Жатва. Праздники Зелени и Золота. Фестивали Весны и Осени.
Осенний Фестиваль всегда начинался с Поминовения. В честь ушедших с прошлого Прощания над водой запускались в полет фонари из рисовой бумаги. Один огонек на одну душу. И близкие мертвецов произносили речи, и собравшиеся печалились и радовались. А потом землепашцы поджигали негожие колосья в полях, чтобы пепел несбывшихся устремлений сдобрил землю во благо нового урожая.
Все селяне участвовали в праздничных шествиях. Кроме тех, кто предавал поля огню. Больных. Охотников и торговцев, не успевших вернуться в деревню. И, разумеется, Бледной Ветки.
Назначенный день выдался ясным и чуть ветреным. Около полудня, глядя на солнечный гномон во дворе, дядя обратился к Ветке.
– Бледный, Побег вернется не раньше вечера. Мы хотим, чтобы ты сопровождал нас во время шествия.
Все нутро Ветки в тот момент радовалось и торжествовало. Юноше очень хотелось принять предложение, но другое желание было сильнее.
– Еще не время, – ответил он. – Я не хочу, чтобы вы стыдились меня. Нет, не верно. Я хочу, чтобы вы гордились, когда я шагаю рядом с вами. Для этого я должен стать еще лучше. Лучше, чем я есть сейчас.
Долго дядя с тетей смотрели ему в глаза. Затем Корень улыбнулся и сказал:
– Это будет хороший фестиваль. А зима будет теплой.
12.
План у братьев был безотказный. Дом Стража высился на холме отдельно от остальных строений. Вниз к площади вела дорога среди высоких деревьев. И узкая тропинка, по которой можно было попасть туда же, дав большой крюк. Побег и Ветка собирались сделать так, чтобы семье Орла не хотелось бы преодолевать лишние расстояние.
– Орел просто задира, но его отец воин. Он почует ловушку. Поэтому мы расставим ее так, чтобы у него не было времени осознать подвох. Подожди полчаса с начала шествия и проберись в дом Мудрого Хомяка. На кухне под красной циновкой находится люк в подпол. Спустишься и заберешь из ящика, что мы видели, три красных трубки и две желтых. Еще возьми моток фитиля и иди к дому Стража. И главное. Не попадись никому на глаза.
Последнее было легко. Шествие начисто вымело деревню. Внутри дома Хомяка юношу ждала тишина. Проникнув на кухню, Бледный сдвинул циновку, нашел медное кольцо, открыл проход и спустился во мрак. Ящик стоял посреди пустого помещения. Ветка поднял крышку, набрал все, что ему велел брат, затем помчался к дому семьи Орла.
– Происходящее во дворе Стража можно увидеть только с крыши дома Старейшин. Но у них есть священные обязанности в дни Фестивалей, так что обстоятельства благоволят нам.
Всю тяжелую работу Высокий взял на себя. Он собирался вырыть яму-ловушку на манер охотничьих на главной дороге к дому Стража. Только эта должна была быть заполнена не кольями, а жидким навозом. И присыпана дорожным грунтом.
– Получится что-то вроде болота. И они побегут через него. Будут спешить, увязнут. Бегущие следом толкнут тех, кто спереди, в общем, будет веселая куча-мала. Главное, чтобы ты поджег огни по сигналу. Я прокукую три раза. Вот так, – он приложил ладони к щекам и закуковал.
Ветка покатился со смеху.
Когда он добрался до дома Стража, небеса уже тускнели. Особняк семьи Орла был вчетверо шире и вдвое выше сельской ноки. А двор больше раз в семь. С садом и стрельбищем. Колодцем и прудом. И пристройкой для инвентаря. Ветка прошел в пристройку. Вытащил оттуда лестницу и полез вверх. С крыши он заметил брата на дороге и взмахнул ему рукой. Побег возился с грунтом и не обратил на Бледного внимания.
Ветка вздохнул, установил трубки, расплел конец фитиля и вставил нити в торцы. Затем, прыгая с яруса на ярус, спустился на заднюю часть двора. Перекинул фитиль через ограду. Вышел за калитку, достал из-за пазухи кремни и стал дожидаться сигнала.
Ждал Ветка будто бы вечность. Множество раз он успел обдумать оправданность своего поступка, справедливость и соразмерность. И пришел к выводу о необходимости. Однако тени удлинились лишь чуть. Кукушка пропела:
– Ку-ку! Ку-ку! КУ-КУ!
Юноша стукнул камнем о камень. Искра запалила промасленную веревку. Оставалось дождаться, как зажгутся трубки Торговца, и бежать на встречу с братом. Искра исчезла за оградой.
– Что ты тут делаешь?! – спросил его знакомый голос.
13.
– Я… Ничего… – выдавил он. – Просто прогуливаюсь…
Ключ нахмурилась.
– Ты говорил, друзья должны быть честны и искренны.
Ветка зарделся. Он пытался найти слова. Но с языка слетали лишь нечленораздельные звуки.
– Ключ… просто шутка… я… никому… не желаю зла.
– Что значит, не желаешь зла?
Пламя ответило за него. Один за другим вспыхнули фейерверки над домом Стража.
– Дурак!
– Что?
– Дитя! – воскликнула она и со всех ног побежала к проходу.
– Дитя? Я? Или… В доме? – Ветка кинулся следом за Прозрачной. – Бояться нечего, Ключ! Ведь одних искр недостаточно, чтобы вспыхнул пожар!
Во дворе он понял, как ошибся. Огонь охватил все здание. От крыши до порога.
Задняя дверь сгорела уже на две трети. Ветка услышал звук от падения деревянной балки, а следом крик младенца. Юноша замер ровно на удар сердца, перед тем как броситься в огонь.
Дым застил глаза, отравлял дыхание. Бледный не дышал, не видел. Лишь шел на плач сквозь горящие стены по раскаленному полу. И совсем не робел. Отчего-то страх исчез не только из его мыслей, но и тело не признавало опасности, и боль отступала. Его дух был спокоен и неколебим.
Он открыл глаза и увидел Ключ под упавшей колонной. Прозрачная укрывала собой кокон из почерневших пеленок. Ветка обхватил колонну и отшвырнул в сторону. Забросил Прозрачную на плечо, взял младенца свободной рукой и понес их к выходу. Он шел, будто непобедимый завоеватель, и мир рушился за его спиной.
Во дворе его ждал брат. Побег принял его ношу. Высокий скинул дорожную накидку и аккуратно уложил ребенка и Ключ на нее. Только после Ветка позволил себе упасть на колени. Чистые слезы чертили борозды на его черном от сажи лице.
– Прости, что поступаю с тобой так, – с дрожью в голосе произнес Высокий.
– Почему ты извиняешься, брат? – поднял, наконец, голову Ветка и обнаружил, что одежда Побега тоже подпалена, и сажа украшает лоб и щеки. – Это было мое решение!
– Твое, – кивнул старший.
Через главные ворота во двор повалили люди. Кто-то по колено, кто по пояс в навозе. Среди них и Орел с родителями, Пером и Озерной Чайкой, но отчего-то Ветке было не до смеха. Он заметил дядю и тетю. И в их глазах юноша увидел ужас.
Брат Ветки поклонился Стражу.
– Господин Гордое Перо, я смиренно прошу меня простить за зрелище, недостойное нашего честного селения.
Страж кинул суровый взгляд из-под густых бровей:
– Мой дом в руинах, мальчик. Пострадали моя младшая дочь, ученица знахарки и твой брат. Ты сам. Будь добр, потрудись объяснить, что здесь произошло. Расскажи правду, и я определю степень твоей ответственности. Знай, если жизнь моей дочери подверглась опасности по твоей вине, мой меч станет твоим палачом.
Лица плыли перед глазами Ветки, он ощущал неимоверную усталость, но держался.
– Расступитесь, немедленно! – прокричал кто-то.
Толпа разошлась, дав дорогу женщине, которую Ключ звала своей матерью, и старой Проворной Цапле.
– Страж Перо! – обратилась первая. – Ты угрожаешь юноше бессудной казнью?!
– Я пытаюсь выяснить подробности происшествия, Старейшина Ясный День. И ищу не казни, но справедливости.
– Как все воины, сначала бросается в бой, а потом считает жертвы, – вмешалась знахарка. – Твоя дочь лежит в пыли, а ты… первое, о чем думаешь, кому бы отрубить голову!
Старая Цапля опустилась на колени, подняла девочку и распеленала. Маленькая расплакалась. Громко и требовательно.
– Повреждений нет. Вымойте и перепеленайте.
Деловая знахарка передала девочку матери. Затем склонилась над Прозрачной.
– Носилки, немедленно! – в ее голосе сквозила тревога.
– Мне жаль, – взял слово Побег, пока селяне суетились. – Не стоит меня защищать, госпожа День. То, что произошло – исключительно моя вина. Я… я был слишком беспечен. Вы, наверное, слышали… Я, Бледная Ветка и ваша дочь… то есть ученица знахарки, госпожа, были дружны. Но не все относились к моему брату с той же теплотой. Многие его считали отродьем, ублюдком и вели себя соответственно. Несомненно, до вас дошли слухи о раздорах.
– К чему ты клонишь, юноша? – нахмурился Перо.
– Мой брат решил рассчитаться.
– Так значит, это – его плата? Сжечь наш дом дотла, убить дочь?!
Смысл слов брата ускользал от Бледного. Что-то было не так, неверно, не взаправду. Люди вокруг загудели.
– Я так не думаю. Когда я нашел ту ловушку внизу у меня даже не было возможности оставить предупреждение. Я увидел дым и сразу понял, в чем дело. Ветка использовал огни Торговца в качестве приманки и он ошибся…
– Проклятый… – услышал Ветка. – Мерзкий Проклятый…
– Носилки, остолопы! Я не могу ей помочь здесь!
– Когда я прибежал во двор, дом уже пылал. Все, что я смог сделать, это вынести ваших дочерей и своего брата из огня. Он до последнего пытался помочь…
– Молчи! – приказал Перо и двинулся к Бледному. – Ты не можешь знать!
– Стоять, Перо! Мы еще всего не выяснили!
– Я слышал достаточно! Он играл с жизнями наших детей, ради своих мелких страстей.
– Ты не можешь забрать его жизнь, если никто не погиб…
Страж остановился.
– Возможно, еще погибнет.
– Поднимите его, – распорядилась Ясная относительно Ветки, пропустив мимо ушей реплику Пера. – Отнесите в наш погреб и заприте.
Перо хмыкнул.
– За спасение наших детей, юноша Высокий Побег, какую награду ты желаешь? – продолжила женщина.
– Госпожа, возможно, моя просьба покажется вам дерзкой, однако, первое и важнейшее что я желаю – это справедливого суда для моего брата. Я прошу смилостивиться вас и учесть тяжесть его сиротского положения, а также то, как прилежно он старался работать и прилагал огромные усилия во имя общего блага. В ответ же постоянно получал холодность и пренебрежение в лучшем случае, а иной раз насмешки и оскорбления.
– Преступления твоего брата тяжки, – отвечала Ясный День. – Однако, справедливость – это то, что полагается любому человеку и даже самому ужасному злодею без всяких условий и петиций. Скажи, чего еще ты желаешь, Высокий Побег, сын Сильного Корня. Выбери на сей раз, то, что на самом деле станет тебе достойной наградой.
Брат прикрыл глаза всего на мгновение, а затем озвучил. Чем сильно озадачил Старейшину.
– Тогда, я хочу вашего благословления. Возможно, это необычно. Ибо дева Прозрачный Ключ является ученицей знахарки, однако она все еще носит имя данное вами – ее матерью. Не секрет ни для кого, что в последние дни мы очень сблизились. И теперь я хочу открыто заявить о своих намерениях сделать ее своей женой. Разумеется, последнее слово останется за ней. Однако, я желаю чтобы вы, госпожа, одобрили наш будущий союз. И почтили меня своим публичным благословлением.
Их поднимали вместе. Его за подмышки, ее на носилки. Прядка волос слегка потревоженная случайным касанием обнажила лицо Прозрачной. И то последнее, что увидел Ветка перед забытьем, было ужасно.
[contact-form-7 404 "Не найдено"]
