Голова раскалывалась от воя сирен. Сигнал тревоги, конечно, и должен быть громким, но не до такой же степени, чтобы мозг стучался о стенки черепа! Майор Брэй застонал, зажимая ладонями уши.
– Послушайте, неужели нельзя отрегулировать громкость сирены? Такой шум может убивать не хуже противника! – Прямо в лицо своему спутнику проорал майор.
Едва ли в этом адском шуме возможно было различить слова, так что, он надеялся, что его поймут по губам. Полковник Коррельд по губам читать то ли не умел, то ли просто не подавал виду, и, приняв удивлённый вид, так же лицо в лицо проговорил что-то в ответ. Только вот майор по губам читать умел. Усмехаясь, Коррельд ответил примерно следующее: «Я – птица говорун. Отличаюсь умом и сообразительностью!».
О сумасбродстве командира заставы ходили истории, присказки, а то и откровенные анекдоты, даже в штабе, но Брэй, успокаивал себя тем, что это, свойственные народной молве преувеличения. А меж тем, командир к инспектору не просто ни какого пиетета не проявлял, но напротив, откровенно над ним потешался. С этими мыслями, инспектор проследовал за командиром до оружейной, где они, как и полагалось по инструкции, облачились в защитные скафандры, на случай разгерметизации станции. Скафандр эффективно защищал от сводящей с ума, тревожной какофонии, но Брэй уже успел впасть в свойственное ему унылое расположение духа. Это уныние, по обыкновению, сопровождалось чрезмерной раздражительностью и абсолютным недовольством всем и вся. Инспектор теперь был единовременно зол и на бесчинствующего полковника и на начальника штаба, отправившего его с этой злополучной инспекцией и даже на того бюрократа, который додумался пропускать все корабли в Солнечную систему лишь через несколько строго определённых точек. То есть, создал границу в космосе, чёртов умник!
Вдруг, станцию жёстко тряхануло, майора припечатало к стене, но Коррельд, не просто устоял на ногах, а как будто ничего не почувствовал вовсе, направился к выходу.
– Полковник, подождите меня! – закричал вслед удаляющемуся командиру заставы инспектор.
– П-шшш, п-шшш, сильные помехи, господин инспектор, п-шшш, ничего не слышно! П-шшш!
– Вы что, меня за идиота держите! Я слышу, что это вы шипите в микрофон!!!
Полковник на реплику решительно никак не отреагировал, вероятно, до последнего защищая легенду о нарушившейся связи. Делать было нечего, Брэй как мог скоро, вновь принял вертикальное положение и поспешил за Коррельдом. Настигнул командира заставы он уже в командном пункте, когда тот заслушивал доклад дежурного офицера.
– В системе корабль долланцев, он ведёт по нам огонь, сер! – Отрапортовал молодой капитан из-за пульта управления.
– Плазменные батареи к бою. Истребителям, отставить боевую готовность. Энергию на фронтальные щиты, открыть стыковочный шлюз.
– Что за чертовщина здесь происходит, полковник?! – Вмешался запыхавшийся инспектор. – Вы хоть отдаёте себе отчёт в том, сколько пунктов устава сейчас нарушаете?! Отдавать приказ об отмене боевой готовности во время боя – практически предательство! А открыть стыковочный шлюз для приближающегося, атакующего корабля чужих, что вы творите чёрт вас подери?!
– И проверьте связь в скафандре господина инспектора, вдруг наш уважаемый гость желает донести до нас нечто важное и не имеет такой возможности из-за досадной неисправности. – Бросил Коррельд, уже выходя из командного пункта.
– Странно, я его прекрасно сл.… А! Есть, проверить связь, господин полковник, сер.
Брэй вращал в руке бокал с вином, непринуждённо рассматривая корзину с фруктами, но выглядеть по-настоящему спокойным, ему не удавалось. Командир же напротив, ел с аппетитом и представлял собой воплощение, квинтэссенцию непосредственности. И начинать разговор, очевидно, совсем не собирался. Наконец инспектор не выдержал.
– То, что вы сделали, стоит судебного разбирательства. Помимо того, о чём я уже вам сказал, вы ещё и покинули капитанский мостик во время боя. По вам плачет трибунал, Коррельд.
Командир демонстрировал наличие необыкновенного аппетита и отсутствие всякого желания вести беседу.
– Что вы обо всём этом думаете, полковник? Пока ещё полковник.
Молчание продолжалось так долго, что окончательно убедившись в том, что ответа не будет, инспектор собрался было уйти. Как вдруг, Коррельд заговорил.
– Долланцы, придерживаются совершенно иной жизненной философии, нежели мы, люди. Для них главное – достоинство и сила. Друг вы или враг, они обязательно будут в вас стрелять. Разница лишь в том, что в первом случае, победив, они не станут вас убивать. Для них этот обстрел – как крепкие объятия. Очень крепкие объятия, с плазменными пушками и кварковыми ракетами.
– Но, если бы это было настоящее нападение, они вели бы себя точно так же, а у нас уже не было бы возможности отправить в бой истребители!
– Долланская технология сильно отличается от нашей. Разница, к примеру, заключается так же и в том, что чем меньше боевой корабль, тем он мощнее. Два-три долланских истребителя уничтожили бы эту станцию. И так как, они, как и вы, не умеют ставить себя на чужое место, им до сих пор кажется, что у нас боевая мощь во флоте распределена аналогичным образом. Не хотелось бы их разочаровывать. Если вы не против, инспектор.
– Допустим на минуту, что я поверил в этот бред, но зачем вы открыли перед ними стыковочный шлюз?!
– О, ну это просто экономия времени. По протоколу, мне следовало бы руководить боем из командного пункта. А когда бы он окончится ничьей, отправить представителя на борт к чужим. По возвращении того, убедившись в отсутствии угрозы со стороны Долланцев, я бы допустил их к стыковке и произвёл проверку ввозимого в пределы нашей системы груза. Всё это, знаете ли, страшно долго, а у нас в планах на вторую половину дня был покер.
– А ещё это позволяет произвести допуск груза без так некстати явившегося инспектора из штаба, заперев его в командном пункте!
Коррельд одним залпом осушил свой бокал и, встав из-за стола, направился к выходу. На этот раз, он похоже и в правду совершенно не собирался отвечать.
– В следующий раз, я либо буду присутствовать при процедуре досмотра, либо вызову конвой для того, чтобы вас арестовать!
Голова соображала ещё плохо. Брея разбудили где-то около полуночи. Молодой офицер, который ещё стоит разобраться, каким образом попал в каюту, не смотря на приватный режим допуска. Хотя, они, конечно, просто сошлются на техническую неисправность. Чёрт подери, он уже начинал привыкать. Ночной гость передал сообщение от командира заставы. К станции пристыковался галеон протанцев и полковник ожидает инспектора для начала осмотра трюма.
– Доброй ночи, Коррельд, рад, что вы меня услышали. – Брэй вошёл в стыковочный отсек.
– Пойдёмте, майор, вам понравится.
Коррельд принял от огромного слизняка, капитана протанцев, декларацию на ввозимый товар и ступил на борт галеона. Брэй и протанец следовали за ним. Первый грузовой отсек был заставлен прочно запечатанными металлическими контейнерами. По документам, перья дхункку, четырёхкрылой птицы, с родной планеты протанцев. Это был крайне дорогой материал для декора, мало кто мог себе позволить такие украшения для дома. Коррельд достал перочинный ножик и с силой воткнул в контейнер. И нож, о чудо, пробил контейнер, как картон. Слизняк ощутимо заволновался и даже, кажется, изменился в оттенке, из серого, стал скорее сиреневым.
– Знаете что это, мистер Брэй?
– Некачественная тара, мистер Коррельд?
– О нет, напротив! Это очень качественная тара! Высохшая слизь скоггов. Выделения этих пресмыкающихся, с одной из колоний империи протанцев – сильнейший наркотик. В солнечной системе, он на столько дорог, что даже дороже перьев дхунку. В основном потому, что строжайше запрещён. Верно, капитан?
Протанец заходил рябью, стал тёмно лиловым и начал что-то нервно брюзжать.
– Вы знаете, – Продолжал полковник. – Я не полиглот конечно, но фразу «это не моё, мне подкинули» по долгу службы, знаю на двадцати семи языках.
Улыбаясь каким-то своим мыслям, Коррельд проследовал в следующий отсек, свита из инспектора и протанца не отставала ни на шаг. Это помещение было заставлено огромными прозрачными цилиндрами, напоминающими пустые аквариумы, размером с человека.
– Позвольте представить, инспектор, глазиевые аквариумы. Единственный материал, способный выдерживать жидкую тригидовую плазму. В Солнечной системе не производится, совершенно незаменимый в оружейной промышленности материал, полностью импортируемый.
Полковник вновь достал свой перочинный ножик и, размахнувшись, швырнул его в пустой аквариум. Но тот и не подумал упасть на дно, а плавал на уровне выше середины аквариума, поддерживаемый невидимой силой.
– А это – пропогаз. Прозрачное, газообразное вещество. Но настолько плотное, что в нашей атмосфере ведёт себя как жидкость. Это присадка для корабельного топлива, широко используемая пиратами. Существенно ускоряет износ двигателя, но скорость, возрастает практически вдвое. Категорически запрещённое вещество, разумеется.
И так из отсека в отсек, они проходили ещё с пол дня. И в каждом так или иначе замаскированная, была контрабанда. Уже после обнаружения в деликатесе, мясе гигантских червей, созревающих яиц какой-то ещё более гигантской осы, являющихся биологическими (а потому ничем не обнаружимыми) гранатами, Брэй окончательно утратил всякий интерес к дальнейшему досмотру. Но, деваться было некуда, назвался груздем, как говориться…
Вконец измученный, на исходе успевшего начаться и уже практически подойти к концу, дня, Брэй вместе с Коррельдом шёл в столовую.
– Это, всё-таки, совершенно немыслимо. Я сегодня же доложу, куда следует. Закон чётко говорит, что лицам, склонных к нарушению таможенного законодательства и прочим противозаконным операциям в праве допуска в пространство людей должно быть отказано. Весь груз протанцев содержал контрабанду, а вы их всё же пропустили!
– Протанцы не мошенники и не преступники.
– Что, очередная сказка об иной морали?
– Именно. У них совершенно иное отношение к теории вероятности, нежели у нас. Открытая каким то их учёным, гораздо раньше, кстати, нежели у нас, она и выглядит несколько иначе. К тому же, она являет собой ядро их философии. Проще говоря, протанцы возят с собой так много контрабанды потому, что по теории вероятности, чем больше запрещённого товара они спрячут, тем больше шансов, что мы что-то не заметим. Для них нелогично поступать иначе.
– Или всё дело в том, что вы крепко заинтересованы в том, чтобы этот корабль прошёл несмотря ни за что.
– Да, чёрт побери! Я заинтересован в том, чтобы протанцы попали в пространство людей. Только вот нет такой награды, чтобы склонить меня к двенадцатичасовому шатанию по галеону разумных слизняков! Практически всё, что они нам поставляют, не имеет у нас никаких аналогов, а я здесь для того, чтобы заботиться о людях. Не о той линии, что огораживает их от того, что снаружи, а о том, что внутри этой черты. Если бы я считал, что этой расе свойственны преступные намерения, они бы мою заставу не пересекли ни за что. Но они абсолютно законопослушны. Для них преступно, не использовать существующую вероятность и только-то!
Прошло почти два дня с момента последнего разговора с полковником Коррельдом. Отчёт был практически готов, Брэй готовился убыть часов через пять и паковал чемоданы. Когда в каюту, вошёл тот офицер, что будил его накануне.
– Господин инспектор, к станции приближается корабль людей, трамп «Искатель». Полковник Коррельд распорядился информировать вас о приближающихся судах, сэр. Он ожидает вас у стыковочного шлюза.
Брэй ещё некоторое время поколебался, в принципе, его миссия завершена, а по последнему опыту он знал, что осмотр может длиться очень, очень долго, но обязательность в итоге победила с незначительным перевесом. Да и потом, это был первый корабль людей, а ни каких ни будь чужих, прилетевший при нём. Интересно должно быть понаблюдать, как персонал станции встречает своих соплеменников, прибывших из другой звёздной системы, люди радуются друг другу, рассказывают о своих приключениях. Какого было его удивление, когда он, войдя в стыковочный отсек, обнаружил, что Коррельд в сопровождении вооружённых солдат ведёт активную перепалку с капитаном трампа, которого так же, сопровождает вооружённая охрана.
– У меня особое разрешение от парламента конфедерации, «Искатель» освобождён от прохождения осмотра!
– Распоряжения совета конфедерации действуют лишь в пределах системы конфедерации, то есть, чтобы оказаться под их юрисдикцией, вам необходимо для начала пройти мой таможенный пункт.
– Но такая трактовка сводит суть распоряжения на нет!
– Если по моему лицу и не видно, как мне безгранично жаль, то это лишь потому, что мне не жаль. А теперь, приступим к осмотру. Что вы везёте?
– Арахнидов, с планеты Ктаттан 2. Для частного зверинца
Капитан корабля, Коррельд, Брэй и два выдерживающих между собой дистанцию отряда вооружённых людей проследовали в трюм. Он был завален клетками с огромными, устрашающими на вид существами, представляющими собой нечто среднее между пауком и богомолом, только высотой в полтора человеческих роста. Арахниды внимательно следили за вошедшими людьми.
– Что это за бесчеловечность?! – Брэй впервые увидел Коррельда вышедшим из себя. – Вам ведь известно, что арахниды разумны, почему они в клетках?!
– Заключение научной группы, о разумности арахнидов ещё должно быть подтверждено советом, заседание назначено на следующее полугодие. К тому же, совсем не похоже, что они столь же разумны, как и мы.
– Не как мы, у них первобытный строй, и они умеют изготавливать простейшие орудия труда.
– Но, у них нет никаких орудий.
– Это потому, что они в клетках! Где же находится тот зверинец, ради которого вы пролетели треть галактики?
– На Фобосе.
– На том самом Фобосе, на котором находятся урановые шахты со столь высоким уровнем радиоактивного загрязнения, что батареи роботов шахтёров выходят из строя. Те самые шахты, которые принадлежат председателю совета конфедерации и из-за технической невозможности разработки, грозят сделать его банкротом? Туда вы везёте единственных известных нам разумных существ, обладающих полным иммунитетом к радиоактивному загрязнению?!
– Они не разумны!
– Будь они неразумны, от них не было бы никакого проку в шахтах.
– Они, не рабы для шахт, а экспонаты для зоопарка.
– Зоопарка на необитаемом спутнике Марса? Прикажите своим людям сдать оружие, капитан. Вы арестованы. Лейтенант, наденьте на них наручники!
– С точки зрения закона, они ничего не нарушили, Коррельд – вмешался Брей. – Вы не имеете права их задерживать. Лейтенант, я запрещаю вам выполнять требования полковника Коррольда, они противоправны!
Офицер, стоявший во главе вооружённого отряда таможенников, замешкался было на мгновение, но затем решительно двинулся к капитану трампа. Члены экипажа корабля вскинули оружие, таможенники поступили так же. Видя, что дело не обойдётся без жертв, Коррельд вмешался.
– Отставить лейтенант, инспектор прав, для вас выполнение моего приказа будет иметь серьёзные последствия.
Изумрудная вспышка оторвалась от полковника и врезалась в шлюз, ведущий из трюма вглубь корабля. Полыхнуло алым, с оглушительным хлопком, створки шлюза разлетелись оплавленными ошмётками. Пока все приходили в себя, Командир станции уже проскользнул в оплавленную арку и послышался ещё один хлопок, видимо, «Искатель» был вынужден пропустить полковника в ещё один отсек. Опомнившись, экипаж трампа во главе с капитаном бросился за таможенником. Шум усилился, к нему примешались человеческие крики. Энергетическое оружие старших офицеров вооружённых сил было не в пример мощнее того, что могли для себя добыть прочие обыватели. Шум и крики начали отдаляться. Вдруг, передатчик Брэя просигналил о входящем вызове, это был Коррельд.
– Полковник, что вы творите?! Вы открыли огонь по гражданским!
– Это они открыли огонь по мне, майор. Но сейчас не о том, прикажите моим людям покинуть корабль, а сами, отдайте роботам грузчикам распоряжение, опустошить трюм и убирайтесь оттуда сами. Я в топливном отсеке, скоро этот корабль взлетит на воздух. Насколько это применимо к взрыву в космосе конечно.
– Бросьте, Коррельд, ещё не поздно остановиться!
– Нет, вы правы, инспектор. У меня нет законных способов их задержать. Но, они ведь – работорговцы! Так что, придётся действовать иначе.
– Одумайтесь, полковник! Что вы себе возомнили? Вы защищаете человечество, а не человечность.
В вакууме не бывает ни громких, ни ярких взрывов. Большая часть космического корабля перестала существовать практически мгновенно и не особенно эффектно. А в ушах у инспектора продолжал звучать ответ полковника: «Чего же будут стоить люди, потеряв человечность?».
