«Как и многие истории о любви, эта началась с разлуки.
Леди Капулетти не захотела встречаться с капитаном Фригзом лично. Отправила сообщение. Коротко и ясно.
Надо расстаться. За десять центов прикрепила к сообщению песню в тему. Джордж Бизе. Горькая разлука.
Через полчаса после отправки сообщения леди Капулетти отправилась в Вену, где её прилета дожидался Ригнум-двенадцать…»
– Хватит.
Соколов прервал монотонную речь Айзека. Откинулся в кресле, закрыл глаза. Громко выругался.
– Да как так-то! Что за чушь!
История в духе Ромео и Джульетты, но с роботом в главной роли? Серьёзно? Да кому это интересно! Соколов взглянул на часы, половина двенадцатого. До дедлайна полчаса. Проклятие. Не хотел же идти на этот сетевой конкурс, чтобы не нервничать, чтобы снова не чувствовать себя бесталанным писакой, но азарт взял верх и вот результат…
Он поставил Айзека на зарядку. «Историю о любви» отправил в черновики. Может, пригодится ещё. Для авторского сборника. Когда его фамилия будет красоваться на одной электронной полке с другими классиками. Тогда он с удовольствием явит миру одну из своих ранних работ. А пока…
Пока это мусор. Который даже во второй тур не пройдёт.
Последние месяцы Айзек не радовал, выдавая второсортные рассказы третьей, нет, даже пятой свежести. Память нагружена под завязку. Романы, энциклопедии, философские эссе. Даже бульварное чтиво. А собрать из этого материала конфетку не получалось.
Получался подгоревший сахар с привкусом нафталина.
Кофемашина наполнила кружку коричневой жижей, квартиру окутал аромат кофейных зёрен. В углу, у окна, проскрипел Абс. Ну-ка, ну-ка.
Второй робот, чей объём памяти был в два раза меньше памяти Айзека, тоже не смог порадовать. История в стиле «Принц и нищий». Только в роли принца – человек, в роли нищего – робот. Любопытная вещица, с юмором, иронией. Но дальше второго тура не пройдёт, осядет в середине конкурсного списка. Не то, всё не то.
На жёсткий диск Абса были загружены только произведения зарубежных классиков. Конец девятнадцатого, первая половина двадцатого века. Личная, можно сказать, авторская находка Соколова. Первые пару рассказов от машины отечественной сборки даже вышли в финал писательских конкурсов, кто-то из рецензентов громко называл автора русским «Марком Твеном». А потом? Вторично, сжато, бредово, лишено актуальной идеи. Да кто там сидит в жюри на этих конкурсах?
В дверь позвонили. Соколов так и замер посреди комнаты с кружкой кофе в руках. Кредиторы? Так поздно? Чёрт, вчера же был крайний день по выплатам, опять просрочил. В прошлый раз они отрубили Соколову электричество, из-за этого он с Айзеком пропустил «Ржавую грелку», вечер перед дедлайном просидев без света. Однажды они и вовсе какими-то электромагнитными помехами вывели из строя Абса, пришлось занимать деньги на ремонт…
Позвонили снова. Долго, настойчиво. Соколов аккуратно поставил кофе на рабочий стол. Вот, если сейчас…
Звонок. Пауза. Звонок. Пауза. Два коротких. Букинист!
На пороге стоял худой юноша. Из-под капюшона виднелся острый нос, недельная щетина, россыпь прыщей на щеках.
– Соколов?
– Да-да, простите! Забыл совсем. Сами понимаете, дедлайн.
– Я войду?
– Да, конечно.
Свой скудный товар букинист разложил на кухонном столе. Два диска с собранием сочинений какого-то чешского романиста. Цикл рассказов от советского футуриста. Несколько романов от Дост… Тоск… оевского?
– И это всё-ё? – разочарованно протянул Соколов.
– Увы, – пожал плечами юноша. Капюшон он так и не снял. – Сами понимаете, сезон, пора литературных конкурсов. Спрос большой.
– Что за Тоскоевский?
– Писатель.
– Не Достоевский часом?
– Упасите Босха. Этот откуда-то из Южной Америки. Эмигрант.
– Сами читали?
– Я свой товар не читаю, – в голосе букиниста чувствовалась гордость.
Соколов задумался. Постучал пальцем по столешнице, потер виски. Взял диск с романами Тоскоевского. Выписал чек. Букинист недовольно поморщился.
– А наличных нет? А то у меня ваших чеков уже штуки четыре.
Соколов развел руками.
– На мели, сами понимаете. Вот в следующем месяце. Как отгремят фестивали и конкурсы, с гонораров рассчитаюсь. Обещаю!
Букинист фыркнул. Пробормотал что-то про «легче с робота стрясти почку». Прощаться не стал, собрал диски, юркнул в дверь. После него на полу кухни остались грязные следы.
Кофе к тому времени почти остыл. Часы показывали без пятнадцати полночь. Соколов попробовал загрузить Тостоевского в память Айзеку. Переполнено. Гори всё трояном. Сунулся к Абсу. Тоже всё заполнено. Да что за невезение! Удалять времени не было, но пропускать фестивальный конкурс из-за собственной глупости не хотелось.
Оставался Графоман. Первый литературный робот Соколова, стоявший без дела уже года полтора. Лишь бы работал. Проклятие, ещё и розетку потерял от него. А, вот. Ну же, ну же. Так, что на нём? Ага, мистика от Лавкрафта, что-то о природе. Место есть, круто. Круто, круто, круто.
Диск загружался три минуты. Соколов сидел как на иголках. Похожий на ноутбук времен далеких нулевых, Графоман издавал звуки, напоминающие утиное кряканье. Изредка подвисал. Каждую минуту экран гаснул.
Без пяти двенадцать робот был готов к написанию. Соколов запустил программу составления.
Без двух минут Графоман выдал готовый рассказ. «Секрет успеха». Десять тысяч знаков. И то ладно.
Без одной минуты рассказ был скопирован на матрицу. Через тридцать секунд залит на конкурсную почту.
За десять секунд до полуночи рассказ был отправлен на конкурс фестиваля.
Соколов шумно выдохнул, откинулся на спинку кресла. Громко и долго выругался.
В этом конкурсе его ждёт очередной провал. Наверняка.
***
Признаться честно, за три последних года рассказы литературных роботов принесли ему жалкие гроши. Он писал фантастику, мистику, хоррор, реализм. Загружал в память машин всевозможные произведения, смешивал стили, искал свежие идеи. Результат удручал.
Сегодня роботов использовали все, кто только мог себе позволить эту роскошь. Забавно, каких-то десять-пятнадцать лет назад роль литературных негров выполняли такие, как он. Талантливые, многообещающие, молодые. Дерзкие. Сегодня литературными неграми стали роботы. Машины, как бы это сказать, обесценили творческий труд.
Да, труд роботов не особо поощрялся. Если верить организаторам конкурсов и фестивалей, то все присланные тексты прогоняли через специальную программу. А уже она находила признаки того, что конкурсная работа написана роботом. Соколов этой программы не боялся. На всех машинах у него стоял специальный кряк, благодаря которому программы не могли распознать текст, написанный роботом. Каждый жульничал, как мог.
Соколов знал больше десятка авторов, которые писали на конкурсы таким образом. Точнее, за них писали роботы. Пока ни один из конкурентов в своем деле особо не продвинулся, но Соколов был уверен, что рано или поздно его ждет успех. Нужно только подобрать правильную комбинацию произведений, из которых робот составит свою, победную работу.
«Памятка Фестивального конкурса:
Окончание приёма работ: 31 мая
Первый тур: 1 июня – 15 июня
Второй тур: 16 июня – 30 июня
Финал: 1 июля – 15 июля
Итоги и награждение: 30 июля (Актовый зал)»
Конкурс фестиваля шёл полным ходом. Жюри оценивало работы. На официальном сайте проходило обсуждение конкурсных отрывков, выложенных для свободного чтения.
Соколов не читал, всё это время он выживал. Пришлось продать Абса, чтобы погасить проценты по выплатам за Айзека и окончательно рассчитаться за кряк (он стоил чуть ли не дороже первого робота, Графомана). Почти во всех странах Евразии и Америки литературные роботы были нелицензированным товаром. А потому продавать и покупать их приходилось тайно, из-под полы. По этой причине Соколов получил за Абса только две трети от его реальной стоимости.
Через неделю после начала фестиваля ему пришлось продать еще и Графомана. Чтобы было чем платить за жильё. Блин, вот говорила ему бабушка учиться на туристическом направлении. Туры в Арктику, в стратосферу, к центру Земли. Надо было, зря её не послушал. А сейчас влачил жалкое существование на задворках огромного города.
Удивительно, как трудно найти творческую работу в двадцать первом веке. Человеку, который привык зарабатывать деньги благодаря своей фантазии, приходилось тяжело. Всему виной машины. Сначала роботы заменили консультантов в магазинах, потом заменили обслуживающий персонал в больницах, на заводах, даже в офисах крупных компаний. А теперь грозили изжить творческие профессии, писателей, сценаристов, копирайтеров и даже комиков-стэндаперов.
Первый тур конкурса закончился в середине июня. Соколов чуть не забыл посмотреть результаты. Удивительно, но детище его Графомана прошло во второй тур. Соколов хотел прочитать рассказ, написанный старым роботом. Но выяснилось, что «Секрет успеха» он случайно стёр. Видимо, впопыхах, когда продавал Графомана. И почту почистил, копия письма не сохранилась. Ну, да ладно. В финал рассказ вряд ли выйдет. Работы Графомана ни разу не добирались до финишной прямой. Зачем нарушать традицию?
Июнь за окном наполнил город духотой, нестерпимым зноем, от которого плавился асфальт и перегревались машины. Соколов принял участие еще в десятке конкурсов, но везде был бит. Не с позором. Работы Айзека другие участники и жюри называло «середнячком», место которому в глубокой конкурсной яме, среди десятков тысяч других рассказов.
Вместе с июлем в квартиру Соколова пришла отличная новость. Пожалуй, первая за последний год. «Секрет успеха» вышел в финал! Рекорд для его уже бывшего Графомана. Признаться, за два месяца Соколов даже не прочитал ни одного отзыва на присланную им работу. Отправил, забыл.
Форум «Фестиваля» пестрел комментариями и оценками. Больше всего их было у «Секрета успеха». Сто двадцать! Средняя оценка – девять и пять из десяти! Фаворит! Соколов прокрутил отзывы. Оригинально, свежо, иронично, вот так копнул, ничего себе как взглянул на проблему, это пять!
Кровь прилила к вискам, голова закружилась. Он громко выругался. От счастья. От удовольствия. Вот так сделал подарок на прощание Графоман. Теперь оставалось ждать итогов. И Соколов был уверен, они его не разочаруют.
***
Письмо пришло на почту в последние дни июля. «Приглашаем на награждение». Такое-то время, такое-то место. Не опаздывать.
Ниже – список лауреатов. «Секрет успеха» – победитель в конкурсе рассказов!
Призовые: пятьсот тысяч. Пятьсот! Тысяч! Ему на пару лет хватит!
Выходные перед награждением прошли как в тумане. Соколов ходил по квартире, продумывал победную речь. Разговаривал сам с собой, сам себе задавал вопросы, сам себе отвечал. Временами пытался выйти на покупателя Графомана. Бесполезно, тот пропал, телефон не отвечал. И имени нового владельца Соколов не запомнил. Проклятие, как же он теперь без старичка Графомана…
Ну да ладно, это всё потом, проблемы будущего. А сейчас перед глазами стоял актовый зал дворца писателей, заполненный под завязку. И он, стоящий на сцене с чеком. Вот блин, а ведь он даже не читал «Секрет успеха». Просить копию у организаторов фестиваля было стыдно. Кто знает, вдруг засмеют, еще и приза лишат. Нет, надо как-то пережить, перетерпеть. Главное, себя не выдавать.
В понедельник, 30 июля, он надел свои единственные брюки. За пять лет они повидали десятка два собеседований. Выслушали все отказы в работе. Как и синяя рубашка в белую клеточку. Как и туфли, которые были старше его теперь уже бывшего Графомана.
Утром, за завтраком, кусок не лез в горло, кофе казался горьким, время бесконечно долгим, а ожидание невыносимо мучительным. В половине первого Соколов вышел из дома. Через час мучений под жарким солнцем он был около дворца писателей. В холле его встретил администратор.
– Вам куда? – спросил молодой человек в коричневом пиджаке.
– Награждение, – ответил Соколов, голос его дрожал. – На фестиваль. Победитель.
– Как фамилия?
– Соколов.
В списках администратора такой фамилии не было. Тогда Соколов заверил, что ему на почту пришло извещение о победе «Секрета успеха» и приглашение на награждение. Никаких пропусков или других инструкций. Молодой человек ответил, что такие уведомления пришли всем участникам конкурса. Но при упоминании победного рассказа глаза у него заблестели.
– Вы правда автор? Замечательно, замечательно! Изумительный рассказ! Вы – талантище! Памятник надо ставить!
Соколов был доволен, но осторожен, спросил, как молодому человеку понравился финал? Тот ответил, что сам рассказ не читал, но если верить жюри – это новое слово в литературе двадцать первого века. Соколов зарделся. Молодой человек подозвал помощницу, голубоглазую Танечку. Велел отвести триумфатора в актовый зал.
– Пропуск уже там выпишут вам. Наш куратор стоит у дверей. Я предупрежу.
Пока Соколов с Танечкой неслись по лабиринту узких коридоров, девушка нахваливала «Секрет успеха». Сюжет, герои, идея – всё на высшем уровне! А каков финал! Какую даёт пищу для размышлений!
Гордый автор уже не стеснялся, спросил у Танечки напрямую: читала? Та смутилась и призналась, что нет. Зато читала отзывы жюри. Зачем-то долго и путано объясняла систему голосования на конкурсе. Мол, в первом туре работы смотрят только три робота-жюриста. Во втором туре уже десять. А в финале – тридцать. Три десятка машин единогласно признали его работу лучшей! Это рекорд, такого ещё не было! Тут уж смутился Соколов. От жары на его рубашке проступили пятна пота, ноги в туфлях вспотели. Заныли плечи и голова.
За десять минут до начала они добрались до актового зала.
– Валентин Давидович, – махая руками куратору, защебетала Танечка. – Привела вот вам победителя! «Секрет успеха»! Сам Соколов!
Куратор, толстенький мужчина с залысинами, смерил победителя подозрительным взглядом, затем взял со стола планшет.
– У меня таких в списке нет. Ошибка?
– Ошибка, – едва слышно проговорил Соколов.
Коридор перед глазами плыл, во рту чувствовался привкус меди. Лишь бы не потерять сознание. Лишь бы…
– Танечка, – скомандовал куратор. – Позовите организатора.
– Льва Фёдоровича?
– Его самого.
Девушка убежала в зал. Сквозь приоткрытую дверь Соколов видел высокую сцену, серебристый занавес, битком набитый зал. Внутри гудели голоса. Смеялись, ругались. Кто-то пел.
Валентин Давидович рассыпался перед Соколовым в комплиментах. Сказал и про сюжет, и про идею. И про революцию в малом жанре. И заверил, что первым купит сборник рассказов, когда автор его опубликует. Этот признался сам, что «Секрет успеха» еще не читал. Но три десятка роботов-жюри выбрали его единогласно! Это триумф!
Голоса в зале как-то незаметно утихли. Через минуту вышел Лев Фёдорович, похожий на толстого кота.
– Чего звали? – недовольно проворчал он. – У нас начало с минуты на минуту!
– Вот же, – виновато показал на Соколова куратор. – Победитель явился, автор «Секрета успеха».
Организатор смерил Соколова презрительным взглядом.
– Какой ещё автор? Какой победитель? В списке значится другая фамилия, другой человек! Чёрт те что!
И удалился в зал.
А Соколов как открыл рот, так и остался стоять, хватая, как рыба, ртом воздух.
Кто-то втолкнул его внутрь. Зажал между дурно пахнущим детиной в мешковатой рубашке и старичком, от которого несло кошачьей мочой. Сцена плыла перед глазами, белые лампы слепили, вызывали тошноту.
У микрофона появился организатор, Лев Фёдорович. Что-то говорил, рассыпался в комплиментах спонсорам, зал ему рукоплескал. Потом на сцену выкатили стеклянный стол. А на нём…
– Графоман, – в страхе прошептал Соколов.
А следом за Графоманом появился человек. Худой, сутулистый. Острый нос, прыщи на щеках. Букинист.
– Поприветствуем победителя нашего «Фестиваля», автора рассказа, который все члены жюри единогласно признали лучшим! «Секрет успеха»! И его творец! Молодой, талантливый!
Небольшая пауза, чтобы зал наградил аплодисментами молодого и талантливого, а Соколов вспомнил, кому он продал своего старого Графомана. А ещё вдруг понял, что забыл стереть пароль от почты на старой машине.
– Итак, перед вами писатель будущего! Антон Сергеевич Тостоевский!
Соколов почувствовал, что ещё чуть-чуть и он упадет в обморок.
Прыщавый букинист кого-то благодарил, рассказывал и показывал на Графомана, чьи черновики и подарили ему идею такого замечательного рассказа. Потом организатор передал букинисту чек на пятьсот тысяч. Крепко пожал руку. Соколов тихо всхлипнул. Кто-то пробежал мимо, отдавив ему ногу.
– А теперь! По многочисленным просьбам публики! Антон Тостоевский прочитает нам отрывок из этого гениального рассказа! Прошу, коллега!
В зале повисла хрупкая, звенящая тишина. Тостоевский откашлялся, подошел к микрофону. Достал из пиджака небольшой планшет.
– Итак, «Секрет успеха».
Посмотрел в зал. Будто бы увидел Соколова. Сдержанно улыбнулся.
И начал:
– Как и многие истории о любви, эта началась с разлуки. Леди Капулетти не захотела встречаться с капитаном Фригзом лично…
И в этот момент Соколов потерял сознание.
