Летом 1946 года на окраине маленькой в 20 дворов деревни Кучино, забывшей время своего появления на свет, у впадения в Чусовую речки Боярки начали возводить ограждения для лесной ИТК № 6 Молотовского Управления исправительно-трудовыми лагерями и колониями (УИТЛК). Молотовым тогда именовался город Пермь. До этого времени кучинцы занимались в основном сельским хозяйством да рыбачили.
Стране был нужен лес для восстановления разрушенных городов и заводов, и на территории области десятки тысяч заключенных лагерей — Усольского, Ныробского и небольших колоний УИТЛК — заготавливали лес. Валили лес и обитатели ИТК-6. Затем его по рекам Чусовой, Каме, Волге доставляли в разные регионы страны, в том числе и в разрушенный Сталинград.
По мере вырубки леса колонии перемещались с одного лесного участка на другой. Так и ИТК № 6, возникшая в конце 1942 г. на станции Селянка (железная дорога Пермь-Чусовская-Нижний Тагил), в годы войны перебазировалась сначала в район Верхне-Чусовских городков, затем г. Лысьвы, а летом 1946-го — к деревне Кучино. К осени построили четыре барака для заключенных, военизированной охраны и кухню. Появилась и конюшня для лошадей — основного транспорта при вывозке леса.
Колония и ее участки располагались недалеко от реки Чусовой, по которой шел молевой сплав леса. В пору большой воды бревна сбрасывали в реку, и они плыли по течению. В низовьях реки были плотбища, где лес вылавливали и сбивали в плоты, которые уже буксировались катером дальше.
Большая часть заключенных трудилась на валке леса, обрубке сучьев, транспортировке хлыстов на берег Чусовой. Сначала с помощью лошадей, а с 1947 года — двух тракторов. Позже к реке была построена узкоколейная железная дорога.
Основную массу заключенных (500–600 человек) составляли так называемые «бытовики», то есть лица, осужденные за бытовые преступления, и «указники» — осужденные по Указам Верховного Совета СССР (за прогулы, неоднократные опоздания на работу, самовольный уход с предприятий оборонной промышленности). Были и уголовники, воры-рецидивисты, но они составляли меньшинство. Политические, то есть осужденные по известной ст. 58 УК РСФСР, составляли менее 10 процентов. Тогда они содержались вместе с бытовиками и уголовниками.
Появление исправительно-трудовой колонии кардинально изменило жизнь деревни. Рядом появился оживленный «Военный городок» с казармами, домами для офицеров, клубом, магазином и даже гостиницей — Домом приезжих. Военный городок и деревню разделял Контрольно-пропускной пункт (КПП). Местные старожилы вспоминают, как возили через этот КПП опил с лагерной лесопилки: «Только выезжаешь из Кучино, конвой уже не пускает, проверяет. Пиками все мешки истыкают — не везем ли кого». В 1970-е годы КПП на въезде в военный городок убрали, но по дороге постоянно ходил военный патруль, вооруженный автоматами.
Военный городок привлекал жителей окрестных деревень и сел. Здесь было хорошее снабжение. Бывший сотрудник колонии говорит: «У нас в магазинах все было. Из города приезжали к нам. Шлагбаум стоял, чтобы не пропускать машины. Охочих больно много было». Молодежь же привлекали танцы в клубе: «Ездили мы с девчонками туда. Там воинская часть была, охранники, их там человек 50–60 было. 18, 19, 20 лет — вот такие парни. Много было грузин, армян, всяких-всяких национальностей. Некоторые девчонки у нас замуж повыходили».
Многие, если не большинство жителей деревни, работали в этой колонии — надзирателями, бухгалтерами, поварами и т. д. Сейчас сохранились несколько бараков для военных слева от дороги, оштукатуренные двухквартирные дома для семей прапорщиков — справа, продуктовые склады, дом начальника колонии — прямо напротив заграждений колонии.
В конце 1940-х — начале 1950-х гг. появляются небольшие мастерские, гараж и происходит выделение промышленной зоны. То есть складывается классический тип лагеря, состоявшего из двух частей: жилой и промышленной зон, которые были отделены одна от другой. Первоначально промзона была небольшой, так как основная масса заключенных работала на лесозаготовках, но постепенно она увеличивалась.
Новый период в истории ИТК начался после смерти Сталина в 1953 году и продлился до 1972 года. Сменился тип заключенных: вместо уголовников, «бытовиков» и «указников» в колонию прибыли бывшие работники правоохранительных органов, суда и прокуратуры. После разоблачения Л. Берии по стране прошел ряд процессов по обвинению их в «нарушениях социалистической законности», необоснованных репрессиях. В ИТК-6 для отбытия наказания прибывают бывшие работники КГБ, милиции, суда, прокуратуры, администрации лагерей. Как отмечалось в одном из выступлений руководства колонии, в ИТК-6 «сидят в основном одни полковники». В это время колония начала благоустраиваться, появились клумбы, высажена аллея.
Численность заключенных на этот период — более 300 человек. Основной вид деятельности — по-прежнему лесозаготовка. Расширилась и промзона: появился цех тарной дощечки, началось изготовление штукатурной драни, заработали пилорама, деревообрабатывающий цех и т. д.
Третий период начался в 1972 году и продлился до 1988-го, когда колония прекратила свое существование.
Состав заключенных снова поменялся. Прежний контингент перевели в Нижний Тагил, где и сейчас действует колония, в которой содержатся бывшие работники правоохранительных органов. ИТК-6 ликвидируется и создается ИТК-36 строгого режима, предназначенная для содержания государственных преступников, к которым, наряду со шпионами, террористами, предателями, относились и диссиденты, правозащитники.
С начала шестидесятых после изменений в УПК и УК наличествовало 4 режима содержания: общий, усиленный (сейчас не существует), строгий и особый. Политических обычно отправляли сразу на строгий, минуя общий и усиленный.
В обстановке абсолютной секретности в колонию прибыли первые эшелоны с заключенными из мордовских политлагерей. Это было обусловлено тем, что в мордовских лагерях ослабла строгость: политзаключенные передавали на волю сведения о лагерях, режиме, об осужденных.
В составе первого этапа значительную часть составляли лица, осужденные за военные преступления (каратели, пособники оккупантов). Доля лиц, осужденных по ст. 70 и 72 (антисоветская пропаганда, участие в антисоветских организациях), составляла около 25 процентов. В дальнейшем состав заключенных меняется, и доля политических становится преобладающей.
В 1979 году на территории производственного участка колонии, где размещалось лесопильное и столярное производство, начались работы по созданию максимально строгого режима — особого. Были устроены камеры, прогулочные дворики, усилена система охраны. В марте 1980-го новый участок был готов к приему первой партии заключенных. Это был единственный в СССР барак особого режима для наиболее опасных государственных преступников, многие из которых находились в заключении по политическим мотивам. Особый режим предполагал камерное содержание заключенных, т. е. большую часть срока — а стандартным приговором для особого режима было 10 лет — они проводили в камерах, за стенами и решетками, в максимальной изоляции от окружающего мира. В этом бараке одновременно отбывали наказание не более 30 человек — опасных государственных преступников. А всего через участок особого режима прошли 56 человек.
Среди узников пермских политлагерей были авторы и распространители антикоммунистической литературы, участники правозащитных групп, религиозных, национальных и других организаций: Владимир Буковский, Сергей Ковалев, Анатолий Марченко, Юрий Орлов, Василий Стус, Натан Щаранский, Глеб Якунин и другие.
Сергей Адамович Ковалев окончил биологический факультет МГУ. Защитив диссертацию, стал младшим научным сотрудником и одновременно преподавал на биологическом факультете университета. С конца 1960-х годов начинает активную правозащитную деятельность: подписывает письма протеста о несоблюдении прав человека, участвует в создании первой в СССР правозащитной организации — инициативной группы по правам человека, становится редактором информационного бюллетеня «Хроника текущих событий». В 1974 году он был арестован за правозащитную деятельность и осужден на 7 лет ИТК и приговорен к трем годам ссылки за антисоветскую агитацию и пропаганду. Свой срок Сергей Адамович отбывал на строгом режиме колонии «Пермь-36». После перестройки он был реабилитирован и возглавил комиссию по правам человека в Российской федерации.
Были среди заключенных и уральцы. Свердловчанин Виктор Георгиевич Пестов с братом и друзьями в конце 1960-х годов организовали подпольную молодежную организацию «Свободная Россия», распространяли листовки. В 1970 году они были арестованы, осуждены и отправлены в исправительно-трудовую колонию.
Не все заключенные ИТК-36 дожили до освобождения. Драматична судьба поэта Василия Стуса — он погиб в карцере особого режима осенью 1985 года. Накануне смерти Василий Стус был выдвинут Генрихом Беллем на соискание Нобелевской премии в области литературы. Но за два месяца до заседания нобелевского комитета погиб, автоматически выбыв из соискателей. Нобелевская премия дается только живым. Что случилось в карцере ночью 4 сентября 1985 года, сотрудникам музея до сего времени доподлинно неизвестно.
В 1988 году колонию закрыли, заключенных или освободили, или перевели в соседнюю ИТК ВС 389/35. В бараках закрытой колонии разместили психоневрологический интернат. Жизнь деревни Кучино вновь изменилась. Офицеры начали покидать военный городок, который уже без КПП влился в состав деревни — уже даже не деревни, а поселка. Часть Промзона строгого режима Барак особого режима жителей нашли себе работу в качестве санитаров и тех же поваров уже в интернате, а часть жителей уехали в поисках работы в Чусовой и Пермь. История музея политических репрессий начинается с 90-х годов. Именно тогда пермский историк В. А. Шмыров предложил создать на месте заброшенного лагеря музейно-архивный комплекс. Администрация Пермской области поддержала проект, и в 1994-м на месте бывшей ИТК-36 начал создаваться «Мемориал жертв политических репрессий» (Пермь-36). Для жителей Кучино вновь появились рабочие места — уже в музее: смотрителями, строителями-реставраторами, охранниками.
Становление музея проходило при поддержке Администраций Пермской области, Пермского края и общественных организаций.
На территории лагеря сохранились уникальные постройки сталинского времени — барак, баня, а также постройки времен политической зоны — барак особого режима с тесными камерами и прогулочными двориками, ШИЗО. Артефакты наглядно рассказывают и о ГУЛАГе, и о послесталинских политических репрессиях. Экспозиции и выставки музея истории политических репрессий «Пермь-36», дополняя главные экспонаты — здания и постройки бывшей политической колонии, раскрывают историю лесной промышленности Молотовской области, сталинских репрессий, ГУЛАГа, пермских лагерей и колоний советского времени.
Все экспозиции и выставки музея говорят о сложных, негативных моментах нашей истории, о которых многие просто хотят забыть или сделать вид, что этого никогда не было. Задача музея — сохранить память о ГУЛАГе, миллионах заключенных, многие из которых находились там по сфабрикованным, вымышленным «делам». Немецкий философ и историк Карл Ясперс, переживший ужасы нацизма, писал о сложных моментах истории: «То, что произошло, — предупреждение. Забыть — значит принять на себя вину. Надо все время напоминать о прошлом. Оно было, оказалось возможным, и эта возможность остается. Лишь знание способно предотвратить ее». Мемориальный музей истории политических репрессий раскрывает проблемные вопросы истории с помощью документально подтвержденных данных, тесно сотрудничает с архивами. Так, архивно-следственные дела ЧК, ОГПУ, НКВД и МВД, хранящиеся в Пермском государственном архиве социально-политической истории, позволяют наполнить живым содержанием экспозиции, выставки и аудиовизуальные программы музея «Пермь-36».
В фондах ПермГАСПИ хранятся тысячи документов, раскрывающих трагические судьбы наших земляков. Раскрытие трагических моментов той эпохи наиболее действенно и аттрактивно через судьбы людей. Причем людей простых, часто живших даже на соседней улице. Такая подача исторического материала позволяет максимально углубиться в изучаемую эпоху — через сопереживание к конкретному человеку. Почувствовать, прикоснуться к тому времени через подлинные документы, фотографии, судьбы.
Одним из первых опытов сотрудничества музея и архива стала передвижная выставка «Прикамье. Репрессии. 30–50-е годы», созданная в январе 2000 г. Архивные документы и фотографии рассказывали о судьбах репрессированных пермяков, о пермских «островах ГУЛАГа». Выставка была построена в хронологическом порядке и отображала основные вехи истории репрессий на материалах Пермского края. За семь лет активной эксплуатации выставка экспонировалась в сотнях школ Пермского края, объехав большинство его районов. Только за первые три года выставку увидели 25000 человек.
Школьники г. Добрянки в 2001 г. написали в журнале отзывов: «Нам кажется, что все репрессии от нас далеко. Но, смотря на эти фотографии и фильм, осознаешь, что это совсем близко нас касается. Все это очень страшно. Все должны знать это и видеть, чтобы не повторять ошибок прошлого».
Для того чтобы еще больше приблизить историю к посетителям, один стенд заполнялся материалами из архивно-следственных дел на людей того населенного пункта, в котором экспонировалась выставка. Часто это были соседи и родственники посетителей. Узнав своих родных, они часто рассказывали их дальнейшую судьбу, показывали уникальные фотографии. На основе такого общения-сотрудничества рождались новые экспозиционно-выставочные проекты. Так, в татарском селе Кояново на выставку пришли старожилы, которые многое рассказали о репрессиях 1930-х годов, показали памятник репрессированным жителям села у мечети.
После, благодаря помощи сотрудников ПермГАСПИ, были найдены и другие архивно-следственные дела кояновцев. Особенно поразило дело председателя колхоза «Передовик» Галимзяна Максудова. Максудов был обвинен в создании антисоветской террористической организации, ставящей своей целью вооруженное свержение советской власти. 15 ноября 1937 г. тройка приговорила Максудова и еще 6 жителей села к 10 годам ИТЛ. Из писем Максудова можно узнать, как велись следственные действия: «… допрос был организован таким образом: раздели до белья и в холодной комнате посадили на чугунный стул, продержали на нем 1,5 суток, затем 3 суток держали стоя, отчего ноги опухли и стали как бревна, … нелепость его (обвинения) для меня была совершенно очевидна и я категорически отказался признать себя виновным, несмотря на меры принуждения, о которых я упомянул выше». «… один раз допрашивали без всякого перерыва в течение 3 суток без сна и пищи … на каждом допросе подвергали жестоким избиениям, в результате которых я неоднократно лишался сознания. Избивали меня кулаками, рукоятками наганов. Таких издевательств я перенести не мог и, чтобы прекратить свои страдания, подписал протоколы». На основании этих архивно-следственных дел и помощи жителей села в 2004 г. совместно с московской студией «Диасфера» под руководством художника-дизайнера и режиссера Юрия Васильевича Решетникова был создан слайдфильм «Судьбы жителей села Кояново». Этот слайдфильм демонстрировался и в Кучино в помещении старого штаба.
Совместная работа со студией «Диасфера» продолжилась созданием слайдфильмов — «Социально опасные дети» и «Судьба священника» (о священнике церкви села Култаево Пермского края — Козьмине, расстрелянном в 1937 году). Для создания этих слайдфильмов были изучены десятки архивно-следственных дел. В основу фильма «Социально опасные дети» легли дела заключенных-воспитанников детской трудовой колонии в Кунгуре. В тюремных делах многих из них было написано: «Родители репрессированы за контрреволюционную деятельность органами НКВД». Это так называемые «социально опасные дети осужденных», которые «в зависимости от их возраста, степени опасности и возможности исправления» подлежали заключению в лагеря или исправительно-трудовые колонии НКВД. За такими детьми велось особое наблюдение и за малейшие провинности могло быть заведено уголовное дело. Так, в 1938 г. нескольких воспитанников обвинили в «террористических намерениях». Они «… ночью собирались, вели разговоры о тайге, о прочитанных книгах, о возможности построения гиперболоида системы инженера Гарина, … при помощи которого можно бы было уничтожить работников НКВД».
Летом 2003 года была открыта большая экспозиция «ГУЛАГ, история, труд и быт». Она разместилась в одном из залов бывшего барака для заключенных, построенного еще в сталинское время. Среди уникальных экспонатов — чудом сохранившихся деревянных нар, одежды и обуви заключенного — всегда обращают на себя внимание стенды с документами из рассекреченных дел НКВД. Они рассказывают посетителю, за что мог человек в то время попасть на долгие годы в невероятно тяжелые лагерные условия жизни и труда.
Морской офицер, ученый-гидрограф Д. Ф. Котельников участвовал в Первой мировой (в деле сохранилась его фотография с множеством орденов и медалей). Был обвинен в том, что служил в белогвардейской армии Колчака, с которым знаком по совместной службе до революции на флоте. В колчаковской армии занимал должность не военную, а научную — директора маяков и лоций. В деле имеются доносы. Сослуживцы пишут, что он не любил советскую власть и при ее упоминании говорил: «Советская власть, извините за выражение». И даже однажды пришел с царскими орденами, надетыми на красноармейскую морскую форму. В 1930 году Котельников арестован и осужден на 10 лет за антисоветскую пропаганду и агитацию. Отправлен на БеломороБалтийский канал.
Осенью 2016 г. в другом помещении жилого барака была открыта выставка «Долгое возвращение», посвященная реабилитации жертв репрессий — о том непростом пути, который прошли жертвы репрессий к своему освобождению — от сознания, что и власть может ошибаться, до понимания преступных действий этой власти и масштабных реабилитационных мероприятий. Использовалась уникальная база данных на репрессированных жителей Пермского края. Она наглядно показывает динамику арестов и освобождений — с пиком арестов в 1937 г. — 8 тысяч. В конце 1938-го аресты идут на убыль и начинаются освобождения. Власть признает, что эти люди арестованы и репрессированы без состава преступления. Но… это еще не реабилитация. Освобожденные дают подписку о неразглашении и часто молчат об аресте и методах ведения упрощенного следствия всю жизнь.
Особой эмоциональной выразительностью обладают письма родственников с просьбой сообщить о судьбе своих родных. Пелагея Ефимовна Артемьева в 1958 году все еще ждет своих сыновей, расстрелянных еще в 1937-м: «…два моих сына по неизвестной мне причине в августе месяце были арестованы и осуждены на 10 лет без права переписки со своей семьей. …Я, как мать, прожившая 80 лет, прошу разыскать сыновей. Из всей семьи осталась одна я и дочь 60 лет. Теперь не имею никакой материальной поддержки, никто не оказывает помощи».
В мае 2017 года в бывшем жилом бараке, в помещении «Красного уголка», открылась экспозиция «Вещдок». Молитвенник, портрет императора, записка или письмо с критикой советской власти, книги и брошюры, где упоминались недавние лидеры государства… Некоторые портреты разорваны, другие — исчерканы, проткнуты. Все это «вещдоки». Вот портрет Сталина в журнале «Огонек», изорванный Ларисой Петровной Южаковой из-за того, что, по ее словам: «Все дорого купить, одеть нечего — вот ведь до чего довел наш правитель…» За это действие Линейный суд Пермской железной дороги приговорил ее к 10 годам заключения. Достаточно частым основанием для ареста становились критические высказывания граждан в адрес государства, власти, правительства. Эти высказывания могли быть в виде песен и частушек, анекдотов, листовок.
«Мы колхозники, трудимся и работаем,
А хлеба нет, кормиться нечем.
Нет виновников,
Если колхозник не обеспечен.
Неужели голод скосит?
Председатель хлеб не просит.
Он не пишет никуда,
Его семья, видно, сыта…»
За эти стихи Никита Васильевич Леканов в сентябре 1937-го был приговорен тройкой при УНКВД Свердловской области к расстрелу. В вину ему ставилась «махровая контрреволюционная пропаганда».
Все дела, основанные на подобных уликах и «вещдоках», после XX съезда партии, осудившего массовые репрессии, были пересмотрены и получили завершение в виде реабилитирующего постановления с пометкой «за отсутствием состава преступления».
Еще один аспект раскрытия эпохи репрессий и террора через судьбы людей заключается в том, что в рассказ вносятся положительные моменты для восприятия отечественной истории — ведь многие наши соотечественники сумели сохранить, несмотря на страшные испытания, человеческое достоинство, мужество, честь. Школьница из села Верхнее Калино, посмотрев выставку и слайдфильм, написала: «Я горжусь теми людьми, которые вынесли годы мучений и страданий, которые не сломались. Это трогает до слез. Вы храните нашу историю».
В 2000 году музейному комплексу «Пермь-36» был присвоен статус памятника истории и культуры Пермского края регионального значения. В 2014-м создано государственное автономное учреждение культуры Пермского края «Мемориальный комплекс политических репрессий».
С этого времени много сделано по формированию музейного фонда, созданию выставок и экспозиций, организации просветительских мероприятий. Были написаны и утверждены основные нормативно-правовые положения, касающиеся порядка формирования и хранения музейных коллекций, проведены поисковые и исследовательские экспедиции, открыты новые передвижные и стационарные выставки, проводятся экскурсии и мероприятия для разных категорий населения. Музей реализует важные просветительские проекты — дискуссионный киноклуб «30 октября» на базе кинотеатра «Премьер», «Школа юного экскурсовода» совместно с Пермским государственным гуманитарно-педагогическим университетом и общеобразовательными школами Перми, «Школа молодого историка» и другие.
Особенно интересен опыт сотрудничества с молодыми художниками — учащимися Пермского художественного училища. Уже несколько лет они приезжают в музей, живут на территории бывшей колонии, ходят на экскурсии, проникаются атмосферой того времени и, конечно же, рисуют. Итогом такого пленэра стала большая выставка студенческих работ.
В 2016 году Мемориальный комплекс политических репрессий был принят в Союз музеев России.
Статистика посещений музея свидетельствует о стабильном интересе к тематике экспозиций и выставок — как у жителей Пермского края, так и у туристов из других регионов РФ и из-за рубежа. Общее число посетителей экспозиций (выставок), слушателей лекций, участников образовательных программ и мероприятий, проводимых в музее, за его пределами, а также удаленно через сеть Интернет за 2017 год составило около 60 тысяч человек. Для посетителей комплекса проведены более 700 экскурсий. В течение 2017 г. музей посетили туристы из 55 городов РФ и из 44 стран мира.
Так невидная чусовская деревня Кучино получила второе дыхание и мировую известность
